Каждая жилочка, каждая складка кожи этой необъятной фигуры сверкала огнем. Казалось, весь он, с головы до ног охвачен вспыхивающими то тут, то там язычками ослепительного жаркого пламени.

И бесчисленные огни эти просто заливали сиянием всю теплицу, освещая ее даже ярче, чем солнечный свет.

Казалось бы, ясно, что человеческому существу, оказавшемуся один на один с божеством, вряд ли можно рассчитывать лишь на силу. Это давно было известно Сталвигу. Однако тело его, его кости и мускулы понимали эту истину по-своему. При любом его телодвижении проявлялась реакция мужчины, в лоб столкнувшегося с превосходящей силой.

Совсем уже отчаявшись, он мечтал лишь об одном: очутиться где-нибудь в другом месте, подальше от всего этого.

Но это было невозможно. И поэтому…

Как бы со стороны Сталвигу послышался его собственный голос, а также слова, выражавшие основной смысл его размышлений и переживаний:

— Я же не виноват. Я понятия не имел, кто она такая, — говорить все это было бессмысленно. Пытаться найти выход из столь неправдоподобной ситуации путем объяснений? Путем обсуждения, поиска и предъявления доказательств?

После этого высказывания Сталвига божество устремило на него яростно злобный взгляд. Оставалось неясным, скрывалось ли за этим взглядом хотя бы частичное понимание того, что было сказано.

Спотыкаясь на каждом слове, человек продолжил:

— Она появилась здесь, прикинувшись гадалкой С'данзо, которой я назначил свидание сегодня вечером. Откуда мне знать, что это была уловка?

— Теперь он чувствовал, насколько мало язык илсигов пригоден для такого рода общения. Ему говорили, что жители Рэнке, выучившиеся разговаривать на языке своих противников, просто презирали разговорный язык илсигов. Говорили, например, что глаголы в этом языке очень невыразительны. А вот язык победителей отличался живостью, он хорошо передавал сильные чувства, подчеркивал определенность поставленных целей и настраивал на решимость и воодушевление при их осуществлении.

Припомнив эти рассуждения, Сталвиг вдруг подумал: «Ведь Вашанке может показаться, что я молю его о милости, а я-то хочу всего-навсего, чтобы он понял!..»

Чувствуя свою полную беспомощность, он стоял, опершись на посох. Единственное, на что он мог рассчитывать, не забывая при этом держать его так, чтобы все время он находился между ним и огненным божеством. Но его все больше растравляла мысль о последних словах Квача, цербера, о том, что Ильс оставил без помощи свой народ.

Нелегко было себе представить, как могла магическая сила поверженного бога, которой была наделена деревянная палка, всерьез противостоять хотя бы одному удару могущественного Вашанки!

Объятый чувством раболепного страха перед божеством, Сталвиг не сразу и понял, что Вашанка тянется к нему рукой. И сразу пламя от руки ярко вспыхнуло, затем высоко подпрыгнуло и одним махом перескочило на деревянную палку Сталвига.

Последовала ослепительная вспышка огня. А у Сталвига в глазах отразилось и полыхнуло непередаваемое изумление от того, что происходило, или от того, что уже произошло.

Было совершенно ясно, что бог перешел в решительное наступление на человека.

«…Я все еще жив», — это было первой мыслью Сталвига. Еще жив, с весьма смутным воспоминанием о том, что он видел, как пламя перескочило на палку, и о том, что он услышал раздавшийся при этом неприятный звук. Но у него не осталось воспоминаний о том, что произошло в тот момент, когда его посох начал лизать огонь.

В полной растерянности, всерьез обеспокоенный тем, что мощное сияние может просто ослепить его, Сталвиг попятился, и не выпуская из рук свой чудодейственный посох, продолжая крепко сжимать его, сделал несколько неуверенных шагов назад. А огненное божество неумолимо двигалось ему навстречу.

Человек приготовился к отчаянной обороне, выставив свою палку, как и советовал ему Каппен Варра, прямо перед собой. И как опытный драчун на палках, он почти инстинктивно начал размахивать посохом, примериваясь к удару. Орудуя им на расстоянии всего пяти футов от своего огромного противника, он в какой-то момент вдруг с торжеством почувствовал, что у него появилась надежда: он понял, что могучий Вашанка старается увернуться от удара.

Драка с палкой в руках! У Сталвига был богатый опыт по этой части, который он приобрел в диких пустынных местах, когда приходилось ему, осматриваясь и пробираясь через дикие заросли, собирать дикие травы для своей теплицы. Просто поразительно, как часто он сталкивался с тем, что какой-либо бродяга, а то и двое, увидев, что он один, сразу брались за оружие и бросались на него с явным намерением убить.

Самое главное в такой схватке, это не браться за палку, как за штык, что было смертельно опасно, так как давало противнику возможность ухватиться за нее. И тогда все решалось тем, кто окажется сильнее в перетягивании палки на себя. Или же представляло прекрасную возможность какому-нибудь бродяге-громиле резким движением просто вырвать из рук неразумного противника посох, который тот опрометчиво пытался использовать так, будто это был меч.

«Видимо, — подумал с торжеством Сталвиг, — в палке была-таки — спасибо Ильсу! — чудодейственная сила».

Воодушевленный этой мыслью он начал размахивать палкой с такой силой, на которую только оказался способен: жик, жик, жик! Он забыл при этом предостережение Каппена Варры о том, что палку следует все время держать между собой и противником.

Сталвиг с ликованием отметил для себя, что Вашанка старается отскочить в сторону, когда палка приближается к нему. Однажды, когда палка оказалась всего в двух футах от него, ему пришлось даже, чтобы избежать удара, высоко подпрыгнуть. «Но почему же он все еще здесь? Почему не бежит отсюда, если так опасается моей палки?» — эта мысль, неожиданно пришедшая ему в голову, в один момент и в значительной степени охладила его боевой пыл и задор.

Сталвиг весь сжался от ужаса при мысли, что есть, должно быть, какой-то тайный смысл в том, что Вашанка, то и дело увертываясь от ударов, все-таки продолжает борьбу! Не может ли это означать, что он просто выжидает, когда чудесная сила, заключенная в палке, иссякнет?

Эта ужасная перспектива заставила Сталвига вспомнить те слова, которые Ильс в образе Каппена Варры сказал ему на прощанье. Страшная мысль о том, что должно быть, что-то уже начало происходить с чудесной силой, которой обладала палка, заставила Сталвига с быстротой молнии броситься назад к переходу, ведущему к лестничной площадке. Оглянувшись на мгновение, он чуть не задохнулся от радости, увидев, что обычно забаррикадированная дверь оставлена Азиуной широко распахнутой.

Резко повернувшись на пятках, он чуть не растянулся на площадке лестницы, и стремглав побежал вниз, перепрыгивая через четыре, а то и пять ступенек за раз. Оказавшись внизу, он обнаружил, что, слава Всевышнему, там дверь тоже была открыта. Страшно было себе представить, каких нечеловеческих усилий стоило ему это бегство!

И в этот самый последний момент яркое сияние залило всю лестничную клетку и стало светло, как днем. Это, вне всяких сомнений, свидетельствовало о несколько запоздалом появлении грозного божества, пустившегося в погоню за Сталвигом.

Выскочив из дома прямо в кромешную тьму ночи, Сталвиг, как безумный, домчался до ближайшего угла, стремительно обогнул его и бросился бежать дальше по улице, пока не добрался до главной магистрали. Остановившись у какого-то закрытого ларька, он в изнеможении прислонился к его стене, продолжая держать свой посох прямо перед собой.

И только теперь он спохватился, что из одежды на нем нет ничего!

Несмотря на поздний час, на улице все еще были какие-то люди. Кто-то из них бросил случайный взгляд на Сталвига, однако внимание большинства было Направлено на другое. Практически каждый прохожий, остановившись, начинал смотреть в ту сторону, откуда появился Сталвиг. Там над длинным низким строением с дюжиной устремленных вверх башенок светилось и разгоралось, поднимаясь до небес, огромное зарево.