«Все это очень подозрительно, – думала Лола, – Анна при ее характере не могла так просто успокоиться. Возможно, она грозила тому типу, шантажировала его, и он решил избавиться от чересчур опасной и докучливой любовницы? Ему-то было что терять…»
Лола вспомнила внезапно, что Анна при встрече хотела пригласить ее к себе, но потом позвонила по мобильнику и резко передумала. То есть в это время у нее в квартире кто-то был. Мужчина, причем достаточно близкий. Постороннему человеку ключи не оставишь. Конечно, это мог быть доверенный мастер по ремонту квартиры, к примеру, но не то у Анны было положение, чтобы ремонт затевать. Сначала надо бывшего мужа с жилплощади выписать, а потом уж квартиру отделывать! Так что ремонт отпадает.
– А ты не знаешь ли, – начала она, но в это время в устойчивый ровный рев близнецов вкрались визгливые вариации.
– Это Сашка! – крикнула Милка и рванула в комнату.
Лола потащилась за ней.
– Обкакался! – Милка с торжеством потрясала использованным памперсом.
Невольно вдохнув полной грудью, Лола обрадовалась, что не успела съесть ни одного пирожного. Милка протиснулась в ванную, ребенок свисал у нее с руки, как тряпичная кукла. На полу валялись остатки плюшевого бегемота, близнецы успели его распотрошить. Из ванной слышался шум воды и басовитый рев.
– Зачем же вы бегемота разорвали? – спросила Лола Машку.
Та засунула палец в рот и глядела невинным синим взором. Рев в ванной перешел в истошный визг.
– Ты что, его кипятком шпаришь? – не выдержала Лола, приоткрыв дверь.
– Просто мыться не любит, грязнуля, как все мужчины! – отмахнулась Милка.
Шлеп! – из кухни раздался грохот падающего стула, звон бьющейся посуды, и подруги увидели, что Машка успела стянуть со стола коробку с пирожными, а заодно и уронила две пустые чашки. Пока Лола подхватила с полу хулиганское дитя, оно успело слопать последнюю корзиночку.
«В маму пошла!» – подумала Лола.
– За что мне такое наказанье! – привычно взвыла Милка, и Лола поняла, что пора уходить.
Они расцеловались с Милкой и договорились не пропадать. Сашка-какашка и Машка-обжора не обратили на ее уход никакого внимания, они делили следующего плюшевого бегемота.
Выйдя на улицу, Лола подумала, что ее звери по сравнению с Милкиными деточками – сущие ангелы, даже у попугая нет такого темперамента, и у кота не такая быстрая реакция. Про Пу И нечего и говорить, песик – чистое золото. Как же Лола по нему соскучилась!
***
Леня подошел к двери и позвонил.
В этой квартире жил тот самый молодой ювелир Толя Липский, адрес которого дал Маркизу Иван Францевич Миллер.
За дверью послышались торопливые шаги, и озабоченный женский голос осведомился:
– Кто здесь?
– Я к Анатолию Борисовичу, по делу! – проговорил Леня, предъявив дверному глазку широкую лучезарную улыбку, которая безотказно действовала на женщин от десяти до восьмидесяти лет.
– Вы по записи?
– Нет, но я от Ивана Францевича!
Имя Миллера подействовало не хуже пароля.
Заскрежетали многочисленные запоры, и дверь открылась. На пороге стояла высокая темноволосая женщина средних лет с удивительно хорошей осанкой. Лицо ее показалось Лене очень знакомым.
– Извините, – начал он немного неуверенно, – мы с вами не могли раньше встречаться?
– Нет, – отрезала та, – пальто ваше позвольте!
Леня пожал плечами и сбросил пальто ей на руки.
– Пожалуйте прямо по коридору! – довольно сухо проговорила женщина, вешая Ленино пальто на плечики и водворяя его в стенной шкаф.
Послышалось негромкое постукивание когтей по паркету, и в прихожую выбежал симпатичный пудель персикового цвета. Пудель с интересом обнюхал Ленины брюки: должно быть, Пу И оставил на них свой запах.
– Бетти, фу! – строгая женщина призвала пуделя (точнее пуделицу, судя по имени) к порядку. Бетти обиженно фыркнула и с достоинством удалилась.
Леня прошел по короткому коридору и вошел в кабинет.
Обстановка этого кабинета резко отличалась от жилища Миллера. Здесь все было чересчур новым и чересчур ярким: помпезные бронзовые светильники на стенах, мягкий ковер с длинным ворсом на полу. За небольшим рабочим столом, инкрустированным ценными породами дерева, сидел лысый полный мужчина лет пятидесяти в коричневой шелковой куртке – тот самый «способный молодой человек», о котором говорил Иван Францевич.
– Вообще-то я принимаю исключительно по предварительной договоренности, – проговорил Липский вместо приветствия. – Но раз уж вы таки пришли…
– Мне посоветовал обратиться к вам Миллер…
– Ну-ну, – отозвался ювелир, непонятно, с почтением или с насмешкой, – и что у вас имеется, кроме такой рекомендации?
– Вот что, – Маркиз положил на стол бархатный футляр.
Липский неторопливо выдвинул ящик стола, достал оттуда ювелирную лупу, вставил ее в глаз, затем так же неспешно открыл футляр и принялся разглядывать колье.
Наконец он поднял глаза на Маркиза и с вопросительной интонацией произнес:
– Ну?
Леня едва удержался, чтобы не сказать в ответ «баранки гну».
Вместо этого он спросил:
– Ваша работа?
– А в чем, собственно, дело?
– Но все-таки – это делали вы?
– Ну, допустим, если бы даже я! А что – это вас как-то обижает? Это вам портит аппетит или, не дай бог, сон?
– Ни в коем случае! – Леня замахал руками. – Я только хотел спросить у вас, как выглядела заказчица.
Она таки выглядела обыкновенно, – прервал Леню ювелир, – она выглядела как женщина, которая пришла ко мне по делу. А вот вы, извиняюсь, выглядите как человек, у которого есть лишнее время и он не знает, на что его убить. Так я вам скажу одну умную вещь: сходите в кино, или в театр, или даже, извините за выражение, в музей. Наконец, сходите в гости к какой-нибудь хорошей девушке, но только не отнимайте время у занятых людей! Я таки думал, что у вас ко мне имеется настоящее дело по части камней или золота, но вы вместо этого начинаете задавать какие-то неуместные вопросы!
Он приподнялся из-за стола и добавил:
– До свидания!
– Так что, – разочарованно проговорил Маркиз, – разговора у нас не будет?
– А я что – непонятно выражаюсь? Дорогу запомнили, или вас непременно надо проводить?
– Не беспокойтесь, найду! В крайнем случае воспользуюсь компасом! – Леня повернулся и направился к двери.
– Миллеру передайте привет! – бросил ему вслед ювелир.
Вернувшись к входной двери, Леня разочарованно вздохнул и огляделся в поисках своего пальто. Рядом с ним тут же возникла та темноволосая женщина, которая открывала ему дверь. С каменным лицом она протянула пальто Маркизу.
– Нет, но все же мы с вами определенно встречались, – проговорил Маркиз, внимательно приглядываясь к ней. – Извините… вы ведь… Луиза Пастрелли?
– Тс-с! – женщина прижала палец к губам, выразительно взглянула на Леню и крикнула в глубину квартиры: – Римма Романовна, я выведу Беттичку!
Леня застегнул пальто, вышел из квартиры, но не спешил уходить. Спустившись на один этаж, он присел на широкий подоконник и приготовился к ожиданию.
Не прошло и нескольких минут, как дверь ювелира хлопнула, и послышались приближающиеся шаги. Из-за поворота лестницы показался сначала любопытный нос Бетти, а вслед за тем – женщина с поводком в руке.
– Луиза! – радостно приветствовал Леня старую знакомую. – Сколько лет, сколько зим! Правда, сколько же мы с тобой не виделись? Впрочем, ты нисколько не изменилась!
– То-то ты меня едва узнал! – отозвалась женщина.
– Ну, ты просто очень сильно изменила свой… как бы это выразиться… сценический образ! Я тебя никогда прежде не видел в таком строгом, наглухо закрытом наряде!
Действительно, прежде Луиза Пастрелли, а по паспорту – Елизавета Кузьминична Пострелова, носила по большей части коротенькие, усыпанные блестками юбочки или вообще яркие открытые купальники. Дело в том, что в те давние времена, когда они с Леней познакомились, Лиза работала в цирке ассистенткой фокусника. Ее непосредственный шеф, Акоп Ашотович Багдасарян, известный на всю страну маг и волшебник, каждый вечер старательно распиливал Луизу на части, превращал ее в дрессированного тигра или в фикус, протыкал ее шпагой, переносил по воздуху в другой конец арены и делал с ней тысячу других удивительных вещей, неизменно вызывая бурный восторг публики и срывая оглушительные аплодисменты. И в значительной степени он был обязан таким успехом своей ассистентке, в особенности ее длинным, стройным ногам и тонкой талии.
