– Я давно набрел на этот уголок. Местные жители о нем не знают, и поэтому я часто бываю здесь. В тишине и умиротворении, так чудесно вслушиваться в собственные чувства, – Ма блаженно растянулся на траве, подложив руки под голову. Сагора опустилась рядом. От неосторожного движения заколка спала, позволяя волосам рассыпаться по спине и плечам. Две розы упали на землю, разлетаясь бархатными лепестками, черными подстать самой бесконечной вселенной, нашедшей сейчас приют в полуприкрытых глазах Ма.
Сагора легла рядом, утопая в мягкой зелени травы и вспомнив их недавнюю прогулку в этом же парке, прикрыла глаза. В это же мгновение мир, казавшийся безмолвным, ожил тысячью звуков. Вдалеке, где-то в диких зарослях на противоположном берегу, квакают довольные уходом знойного дня лягушки; эхом отдаются всплески выпрыгивающей из воды рыбы; из глухой листвы раздается тонкий свист маленькой птички, а листья трепещут от тихого ветра, шелестом перешептываясь друг с другом. И дыхание. Такое безмятежное и мирное дыхание Ма, тающее в спокойствии этой ночи.
Сердце больно защемило. Открыв глаза, Сагора посмотрела в глубокую синеву неба. Вдали от огней города, небесное полотно особенно ярко сияет бриллиантовой россыпью звезд. Это чувство греющее душу называется любовь. А если она любит его, полностью доверяя, то нельзя более скрывать или обманывать его. Нужно сказать всю правду, и потом только Ма решать, как ему поступить. Простить ее и остаться или уйти. Собравшись с силами, Сагора выдохнула:
– В тот вечер… я возвращалась домой с дополнительных занятий. Мне было девять лет, и обычно меня забирал брат, но по какой-то причине тогда он не смог прийти за мной, – Ма приподнялся на локте, обескураженно смотря на девушку. – Было уже очень темно. Помню, как меня окликнул чей-то голос, такой мерзкий и колючий, что мне стало очень страшно. Я попыталась бежать, но они догнали меня на детской площадке. Тот, кому и принадлежал этот голос, схватил меня за руку. Его пальцы… ледяные и грубые, парализовали мое тело. Все же я попробовала вырваться, и он толкнул меня. Отлетев, я ударилась о какую-то металлическую конструкцию и потеряла сознание.
Дальше в воспоминаниях лишь пустота. Но эти холодные руки все эти годы ощущались острой болью на моей коже, – подсознательно защищаясь от угнетающих воспоминаний, Сагора съежилась, сильно сжимая руками траву. – Когда брат нашел меня и принес домой, на моей голове была глубокая рана. Тогда я сказала, что захотела попробовать забраться на эти трубы и упала, не удержав равновесия. Брат так ничего и не узнал, а я боялась вспоминать, что произошло. Боялась, что мои страхи окажутся реальностью. В тот день в парке… когда ты протянул ко мне руку, воспоминания об этом вечере вырвались из укромных уголков моей памяти, полностью затуманивая сознание страхом. Ведь эта внешняя сторона людей так похожа одна на другую… Прости меня за то, что обидела и сделала больно.
Над озером вновь повисла тишина, напряженная и почти ощущаемая физически. Лишь вдалеке по-прежнему слышно приглушенно кваканье лягушек. Несколько минут Ма молчал, обдумывая слова девушки, а потом, тепло улыбнувшись, ласково сказал:
– Чтобы ни произошло в тот вечер, я люблю тебя, Сагора, – Ма склонился над девушкой. Его губы коснулись губ Сагоры, чувствуя солоноватый привкус слез, стекающих по ее щекам, словно очищая от всех тревожных воспоминаний прошлого. Теплая ладонь нежно разжала руку Сагоры, пальцы сплелись, а поцелуй стал глубже. Казалось, все звезды блистательным дождем сорвались вниз, и небо рухнуло на землю; стерлись границы между «я» и «ты», чувствами сливаясь в одно целое, а мир стал волшебным. Волшебным, как Ма.
История тринадцатая. Для людей слова становятся реальностью.
Темно. Ночь давит, а липкий страх сковывает, парализуя сознание. Тяжелый рюкзак при каждом шаге ощутимо ударяется о спину. Дышать очень тяжело, и земля уже уходит из-под ног. Но бежать нужно. Если удастся свернуть в соседний двор, то можно будет укрыться среди множества кустов цветущей сирени или в одном из домов. Легкие сдавило, точно тисками, сухость резала горло. До поворота оставалось несколько метров, когда ледяная рука настигла ее, хватая за запястье.
Отчаяние, паника, безысходность пронзили душу девочки, и в ужасе она попыталась вырваться, но получила только толчок и сильный удар. Миллиардами раскаленных игл сознание пронзила боль; мир вокруг померк, оставляя лишь мерзкую и холодную тьму, но спустя несколько мгновений алые вспышки света мягко прошли сквозь эту непроглядную бездну, рассеивая ее, и перед глазами вновь появился двор и детская площадка. В том месте, где свет фонаря сплетается с чернотой ночи, лежит девочка. Из-под ее головы тонкой струйкой стекает, кажущаяся черной, кровь. В металлическом турнике, о который она ударилась, холодным блеском отражается равнодушный свет из окон дома.
Страх и боль исчезли, и теперь, лишь с долей легкого недоумения, Сагора недвижимо наблюдала, как парень наклоняется над ребенком, которым она была восемь лет назад. Горечь и обида смешались в ней, хотелось сделать шаг и помешать ему, но тело не слушалось. Со стороны соседнего двора раздался лай и приближающиеся шаги. Кто-то вышел погулять с собакой перед сном. Парень выругался и, махнув друзьям, скрылся под покровом темной арки.
Двор наполнился тишиной, тревожимой лишь тихим посвистыванием спящих птиц. Минуты шли, и вскоре едва установившийся покой этого места, разрушил родной голос брата, такой встревоженный и срывающийся от крика, что сердце Сагоры болезненно сжалось. Бледный и испуганный Анро, появился из-за поворота. Кожей Сагора чувствовала, исходящую от него тревогу. Пройдя мимо, брат не увидел ее, так же как и те ребята. Не заметил он и девочку, сокрытую темнотой ночи.
Парень свернул за угол, но спустя несколько секунд вернулся обратно, словно ведомый каким-то внутренним чувством. Остановившись в свете фонаря, Анро огляделся, в смятении слишком нервно и нетерпеливо скользя взглядом вокруг. Резко обернувшись на шелест листьев, он отпрянул. Из кустов без единого звука лишь молча смотря в глаза парню, вышел большой пес.
Приблизившись, к застывшему Анро, он взял его зубами за ткань джинсов и потянул в сторону детской площадки. С трудом переставляя, ставшие вдруг тяжелыми ноги, Анро последовал за ним. И когда глаза привыкли к темноте, он заметил сестру, безжизненно лежавшую на земле. С легким шелестом гравия под лапами, пес растворился в ночи. Парень упал на колени и схватил девочку, с силой прижимая ее к себе. Слезы боли и отчаяния стекали по его щекам, оставляя саднящие следы утраты на душе. Сагора протянула руку, чтобы коснуться его, но Анро что-то неразборчиво выкрикнул. Девушка отшатнулась. От этого резкого звука мир вновь потемнел…
– Сагора, – сквозь пелену сна, почувствовала чьи-то руки. – Сагора, проснись!
Вскрикнув, она подскочила на кровати, с трудом хватая воздух. Постепенно реальность складывалась по кусочкам, и когда последние остатки сна слетели, она посмотрела на Ма. Юноша сидел около, по-прежнему крепко держа ее за плечи.
– Что… Что произошло?
– Ты сильно плакала во сне, кричала, и мне пришлось тебя разбудить, – без сил Сагора рухнула обратно. Переживания, испытанные восемь лет назад, обрушились на нее с новой силой. Волшебник лег рядом. Тыльной стороной ладони Ма провел по ее лицу, стирая капельки холодного пота и слез. – Сагора?
– Мне снился тот вечер. Сначала, я словно вновь оказалась в том дне, но после удара… Видела все со стороны. У меня не хватило сил вмешаться… А их оказывается отпугнула собака.
– Не всегда наши представления схожи с реальностью, – Ма улыбнулся и поцеловал ее.
Сегодняшнее утро казалось особенно прекрасным. И свободным. Солнце приветствовало, проскальзывая в комнату теплыми лучами; пение иволги за окном дарило душе легкость и ощущение счастья. Смыв остатки тревоги холодной водой, Сагора расчесала волосы и вернулась в комнату юноши. Заправив кровать, на мгновение замерла напротив окна, вглядываясь в лесную даль, после чего ушла.
