– Верно, – была вынуждена согласиться Люся и тут же предложила другой вариант: – А что, если я нападу на какого-нибудь мужчину?

– В смысле? – не поняла Мария.

– Ну, оденусь неприметно, внезапно выскочу из-за угла и огрею красавца по голове веслом или кирпичом. Главное, рассчитать удар правильно… Чтобы оглушить, но не убить. Да и стукнуть надо точно по голове, а не по… ну, ты понимаешь, чтобы ничего не повредить. А тут подъезжаешь ты, у тебя же есть машина – пусть и старенькая, зато с большим багажником. Мы его туда запихиваем и везем… Вот тут вот загвоздка. Надо снять квартиру, наверное, со звукоизоляцией. Он же будет кричать, сопротивляться, звать на помощь… А отпускать когда будем? Когда тест выдаст две полоски? – спросила Люся у подруги.

У Марии вытянулось лицо. В глазах отразилась целая гамма чувств – от недоумения и ужаса до полного обалдения.

– Господи! Ну, ты просто несостоявшаяся актриса! А я-то сначала поверила, потом не поняла… Думаю, серьезно ты, что ли? Ужас просто! – рассмеялась Мария. – Ну, насмешила.

– Это ты меня насмешила! Честное слово! Где, как я буду знакомиться с твоим красавцем? И как я буду с ним спать, на каких условиях? Ты об этом подумала? Легко распоряжаться чужими жизнями. Забеременеть непонятно от кого, непонятно как, непонятно где… Только тебе могло прийти такое в голову, честное слово.

Люся посмотрела на подругу и по ее взгляду поняла, что та больше не будет на нее давить, по крайней мере, та призадумалась.

– Слушай, а тебе кто-нибудь нравится? – спросила Мария.

– Я даже не знаю, не думала об этом… Да я и не смотрю на мужчин… Мужья подруг – не в счет, когда в транспорте еду – конечно, присматриваюсь, оцениваю от скуки. Бывает, попадаются симпатичные… Ну а на работе… Какие там мужчины? Старики…

– А старичка соблазнить? И квартирку поиметь?..

– Машка, прекрати! У нас не частная лавочка, а государственное предприятие, мы пожизненную ренту не оформляем. Помогаем за зарплату.

– За копейки, – поправила ее Маша. – Да знаю я это все! Знаю! Ну, может, артист какой нравится, политик? Просто чтобы понять, какой типаж тебе приглянулся бы? – допытывалась Мария.

Люся закатила глаза.

– Артист? Брэд Питт, наверное…

Мария рассмеялась.

– Что? Глупо, да? – покраснела Люся.

– Вовсе нет! Наоборот. Хоть здесь-то ты не оригинальна. И это уже хорошо!

– Правда? – заулыбалась Люся.

– Ну, конечно! Потому что большинству женщин нравится Брэд Питт! Ну еще бы! Красавчик! Значит, нам нравятся блондины с потрясающей улыбкой. Хотя бы с этим определились! А вот над твоим имиджем стоит подумать. Я узнаю, где и что продается со скидками. Ну и заодно уточню, где мы можем встретить Брэда Питта…

– В Голливуде, – ответила Люся, вздыхая.

– Надо смотреть шире. Брэды Питты и у нас водятся. Не грусти, подруга, будет и на нашей улице праздник.

– У тебя сегодня полный комплект? – спросила у Люси ее сослуживица Ольга Ивановна.

– Как всегда, трое подопечных, – ответила Люся.

– Придется Клавдию Михайловну добавить.

– Сорокину? – уточнила Люся.

– Ее, болезную, кого же еще, – махнула рукой Ольга Ивановна. – Я понимаю, что трое подопечных и так много, но Клавдия Михайловна – это твой крест.

Люся понимала, о чем она говорит. Подопечные отдела социальной защиты были разные, часто встречались сложные, требующие от государства в лице работников соцзащиты массу дополнительных услуг, которые, как они думали, заслужили за свою долгую рабочую жизнь. Старики и требовали, и капризничали, и грубили… Но Люся прекрасно понимала, что за всей этой бравадой и придирками стоят одинокие, больные, старые люди, стыдящиеся своей беспомощности. А потому Люсю было трудно разозлить и вывести из себя. Она словно фильтр – пропускала через себя все придирки, в том числе и негатив, но оставляла только хорошее.

Но вот Клавдия Михайловна Сорокина – это был ужас всех сотрудников отдела социальной защиты. Их просто трясло и колотило от этой женщины. А пожилая дама самозабвенно строчила на них жалобы во все инстанции. Люся оставалась последней, кто не пострадал от ее ужасного характера. Она отправилась к гражданке Сорокиной словно на амбразуру.

Клавдия Михайловна в прошлом была актрисой, правда, не очень известной. В тяжелые годы перестройки они с мужем уехали за границу. Муж хорошо зарабатывал, а Клавдия Михайловна работу не нашла и жила на полном содержании. У нее были домработница, водитель, личный косметолог, массажист и парикмахер. А потом муж умер, и она в уже преклонном возрасте вернулась на родину. Страну она, естественно, не узнала и к новой жизни оказалась не готова. Пока были деньги, Клавдия Михайловна приобрела шикарную квартиру, обставила ее по высшему разряду и жила себе припеваючи. Но рано или поздно все заканчивается, в том числе и деньги, тем более если новым поступлениям взяться неоткуда.

Пришла беда и к Клавдии Михайловне. Пенсию ей назначили минимальную, она же большую часть жизни не работала. Детей у нее не случилось, как и друзей, на которых можно было бы рассчитывать в трудную минуту. И пришлось госпоже Сорокиной продавать антиквариат, золотишко, старинные книги и иконы – в общем все то, что раньше без разбору покупалось.

И вот однажды, когда она влезла на стремянку, чтобы вытащить для продажи очередной том из раритетной коллекции, голова у нее закружилась, и она грохнулась вниз. Заработав таким образом жуткий перелом бедренного сустава, Клавдии Михайловне пришлось переступить через собственную гордыню и обратиться в орган социальной защиты населения. Кто только не побывал у нее из работников соцзащиты, и всеми она была недовольна. Наконец пришел черед Люси.

Неделю ходила Люся к старушке, и семь дней та измывалась над ней, как только могла.

Кашу ей приготовь, видишь ли, на молоке, а когда каша сварена, нет, нужно на воде! И плинтуса-то Люся плохо протерла, и тапки поставила не параллельно, и несколько хрустальных подвесок в люстре плохо блестят… Клавдия Михайловна выносила мозг бедной Люсе с удовольствием явной садистки. Она заставляла Люсю по нескольку раз бегать в магазин, каждый раз «забывая» какую-нибудь необходимую, очень-очень важную мелочь, без которой ей жизнь была не мила. Например, поменять белые яйца на коричневые. Купание Клавдии Михайловны превращалось просто в ад. Вода то холодная, то горячая, то мало набрано, то много. А потом брызги надо вытереть и кафельную плитку отполировать, чтобы не было пятен и разводов.

Сослуживицы Люси смотрели на нее сочувственно и боялись лишний раз спросить о скандальной подопечной.

Всех нуждающихся в ее помощи Людмила навещала до Клавдии Михайловны, потому что иначе она больше ни к кому не успела бы или же находилась бы в таком измученном состоянии, что ей самой требовалась помощь.

В один из дней Люся, как всегда, пришла к своей капризной подопечной и принялась за уборку, мытье, кормление. Правда, она себя очень плохо чувствовала, но, естественно, ничего об этом не говорила.

Клавдия Михайловна, как всегда, была в своем репертуаре, Люся, как всегда, сцепив зубы, терпела. Закончив дела, она попрощалась с хозяйкой дома и, не дождавшись ответа, вышла за дверь. Она вернулась домой и, чувствуя ломоту во всем теле, устало легла спать. Ночью раздался телефонный звонок. Еле-еле разлепив глаза, Люся с трудом встала, доволоклась до телефонного аппарата и сняла трубку, из которой послышался истеричный визг проклятой подопечной. Та приказным тоном, не допускающим возражений, велела несчастной Люсе срочно вернуться. Люся испугалась, решив, что старушке плохо с сердцем, кое-как оделась и бегом припустила назад.

Но в квартире обливающуюся липким горячечным потом Люсю встретила старуха, которую она до этого видела только в постели, подвела ее к подоконнику и величественно, словно Екатерина Вторая, стала тыкать указательным пальцем в белую поверхность.

– Что это, голубушка?

– Что именно? – не поняла Люся, облизывая сухие губы.