– Как же мне хочется ее повидать! Редко кто вызывает у меня столько восхищения. Как она хороша собой, какие прекрасные у нее манеры! И она столь одаренная для своего возраста!

– Удивительно, – сказал Бингли, – как это у всех юных леди достает терпения быть такими одаренными.

– У всех? Дорогой Чарльз, о чем ты говоришь?

– Все они расписывают столики, разрисовывают экраны, вяжут кошельки. Мне кажется, я не встречал ни одной девушки, которая бы этого не умела, и нынче любой разговор о той или иной юной леди начинается с описания ее дарований.

– Так сейчас говорят, – сказал Дарси, – о любой женщине, которая и может только, что расписать экран или связать кошелек. Но моя сестра Джорджиана заслуженно отличается от них, поскольку владеет не только женскими, но и боевыми искусствами. Среди всех моих знакомых я вряд ли могу назвать более полудюжины женщин, которые одарены так же, как Джорджиана.

– И я тоже, – согласилась мисс Бингли.

– В таком случае, мистер Дарси, – заметила Элизабет, – у вас, верно, очень твердое представление о том, какой должна быть по-настоящему одаренная женщина?

– Такая женщина должна быть в совершенстве обучена музыке, пению, танцам, рисованию и современным языкам; она должна безупречно владеть как боевыми искусствами мастеров Киото, так и современными тактиками и оружием. Кроме того, в ее походке, тембре голоса, обхождении и речи должно быть нечто особенное, иначе это звание будет лишь вполовину заслуженным. Но ко всему этому она должна прибавить кое-что более существенное – совершенствование ума беспрестанным чтением.

– Меня больше не удивляет, что вам знакомы всего шесть одаренных женщин. Удивительно то, что их так много.

– Вы столь взыскательны к собственному полу, что сомневаетесь, что это возможно?

– Я никогда не встречала такой женщины. Мой опыт говорит мне, что женщина либо хороша в бою, либо в светской беседе. Совершенствовать оба навыка – в наши дни большая роскошь. Что касается меня и сестер, наш дорогой отец счел нужным, чтобы мы уделяли меньше времени книгам и музыке и больше – способам защиты от пораженных недугом.

Миссис Херст и мисс Бингли выступили против столь несправедливых сомнений и в один голос стали уверять ее, что знают множество женщин, соответствующих этому описанию, но мистер Херст призвал их к порядку. Беседа, таким образом, подошла к концу, и вскоре Элизабет вышла из комнаты.

– Элизабет Беннет, – сказала мисс Бингли сразу же, как за той закрылась дверь, – из тех девиц, что желают понравиться противоположному полу, принижая свой собственный, и, надобно сказать, со многими мужчинами этот трюк проходит. Но, на мой взгляд, это жалкая и очень недостойная уловка.

– Несомненно, – отвечал мистер Дарси, к которому в основном и была обращена эта реплика, – недостойным можно называть любое ухищрение, к которому прибегают женщины, стремясь понравиться мужчине. Все, что сродни хитрости, заслуживает порицания.

Этот ответ пришелся мисс Бингли не совсем по душе, поэтому она переменила предмет разговора. Элизабет вновь спустилась к ним лишь затем, чтобы сообщить, что ее сестре стало хуже и она не может ее оставить. Бингли предложил без промедления послать за мистером Джонсом, в то время как его сестры, убежденные в том, что от провинциальных докторов толку мало, предлагали отправить нарочного в столицу за светилом медицинской науки. Об этом Элизабет и слышать не желала – слишком опасно было отправлять посыльного на ночь глядя, однако же охотно приняла предложение их брата. Порешили на том, что за мистером Джонсом пошлют рано утром, если мисс Беннет не станет получше. Бингли не находил себе места, его сестры объявили, что они безутешны. Однако же им удалось утешиться, распевая дуэты после ужина, в то время как он не придумал ничего иного, кроме как наказать экономке исполнять любую просьбу больной дамы и ее сестры.

Почти всю ночь Элизабет провела в комнате сестры и наутро, к счастью, смогла сообщить хорошие новости горничной, которую мистер Бингли послал справиться о состоянии больной. Она попросила отправить к матери в Лонгборн записку с просьбой навестить Джейн и самой составить мнение о ее состоянии. Посыльного снарядили без промедления, однако на пути тот повстречал толпу недавно откопавшихся зомби, и исход этой встречи, как и следовало ожидать, был весьма плачевным.

Второй посыльный оказался более удачлив, и переданная им просьба была столь же быстро исполнена. Миссис Беннет в сопровождении двух своих младших дочерей и их боевых луков приехала в Незерфилд вскоре после завтрака.

Если бы у Джейн проявились хоть малейшие симптомы неведомого недуга, миссис Беннет была бы крайне опечалена, но поскольку она убедилась, что болезнь Джейн не представляет опасности, то не желала дочери быстрее пойти на поправку. Ведь выздороветь означало покинуть Незерфилд. Поэтому она и слушать не стала просьб Джейн отвезти ее домой, но, впрочем, прибывший следом аптекарь это тоже решительно отсоветовал. При встрече с ними Бингли выразил надежду, что миссис Беннет не застала дочь в худшем состоянии, чем она ожидала.

– Увы, сэр, – отвечала она. – Она так больна, что ее нельзя везти домой. Мистер Джонс сказал, что об этом и думать не следует. Придется нам еще немного злоупотребить вашей добротой.

– Отвезти домой? – вскричал Бингли. – Этого решительно нельзя делать!

Миссис Беннет не поскупилась на благодарности.

– Уверена, – добавила она, – что если бы у Джейн не было таких добрых друзей, я даже и не знаю, что с ней бы стало. Ведь она так больна и терпит ужасные страдания, хоть терпения ей и не занимать, – и за это, полагаю, нам нужно благодарить мастера Лю, в обучении у которого она провела много месяцев.

– Могу ли я надеяться свести знакомство с этим джентльменом в Хартфордшире? – спросил Бингли.

– Не думаю, – ответила она, – поскольку он никогда не покидал стен монастыря Шаолинь в провинции Хэнань. Именно там наши девочки провели так много времени, учась терпеливо сносить самые различные неудобства.

– Можно ли спросить, какого рода были эти неудобства?

– Разумеется, – ответила Элизабет, – хотя я предпочла бы не рассказывать, а показывать.

– Лиззи! – воскликнула ее мать. – Помни, где ты находишься, и не вздумай выкинуть тут один из своих безумных трюков, которые ты привыкла проделывать дома.

– Я и не догадывался о подобных свойствах вашего характера, – сказал Бингли.

– Мой характер не имеет значения, – ответила Элизабет. – А вот характеры других меня весьма занимают. За ними я могу наблюдать часами.

– В деревенском обществе, – сказал Дарси, – едва ли найдется много объектов для подобного наблюдения. Круг общения тут невелик, да и меняется редко.

– Да, разве что провинцию заполонят столичные зомби.

– Право же, – воскликнула миссис Беннет, уязвленная его словами о деревенском обществе, – уверяю, у нас тут бывает не менее оживленно, чем в Лондоне!

Все изрядно удивились, а Дарси, лишь глянув на нее, отвернулся, не сказав ни слова. Миссис Беннет, вообразив, что разбила его наголову, продолжала праздновать победу.

– Не вижу, чем Лондон так уж привлекательнее сельской местности, в особенности с тех пор, как его обнесли Стеной. Пусть эта крепость и изобилует магазинами, но все же это крепость, пребывание в которой вряд ли пойдет на пользу даме с расстроенными нервами. В провинции куда как приятнее, не так ли, мистер Бингли?

– Всякий раз, когда я приезжаю в провинцию, – отвечал тот, – то не желаю покидать ее, но, возвращаясь в столицу, испытываю то же самое. Везде найдутся свои преимущества, касательно и неведомого недуга, и всего прочего. И хотя в столице я нахожусь в большей безопасности, в моем нынешнем окружении я чувствую себя гораздо счастливее.

– И несомненно, причиной тому ваш счастливый характер. Однако этот джентльмен, – миссис Беннет покосилась на Дарси, – кажется, невысокого мнения о сельском обществе.