Арбогастр едва дождался, когда можно будет вскачь, ветер зашумел было над головой, но замок уже рядом, по обе стороны дороги пошли и даже побежали цветущие кусты. На некоторых уже темнеют ягоды, запах приторно-сладкий.

У замка ни высокого вала, ни рва с подъемным мостом, просто ворота в стене высокого здания, и, когда мы въехали под своды, я заметил в потолке зубцы поднятых металлических решеток, что могут обрушиться и заключить всех прибывающих в отдельные клетки.

Двор невелик, весь из добротного гранита, как стены, так и плиты под ногами.

Донжон впечатляет, эти массивные глыбы громоздили одна на другую циклопы, окна начинаются с третьего этажа, но узкие, снаружи не влезть, а изнутри удобно вести стрельбу из луков и арбалетов.

Из донжона быстро вышел и почти сбежал по ступеням непомерно худой и высокий мужчина, такие в дверях не просто нагибают головы, а гнутся в поясе, дабы не расшибить лоб. Широк в плечах, руки не толстые, но жилистые, лицо худое, даже аскетичное, но тем заметнее живые черные глаза, четко вырезанный нос с подрагивающими ноздрями и выступающий подбородок, что говорит о силе характера и неуступчивости.

Он отвесил быстрый поклон.

– Ваше высочество…

– Лорд Беверейдж, – ответил я. – Здравствуйте, сэр Джордан! Вы первая могучая крепость на пути врага?

– Увы, – ответил он, – мы не смогли остановить противника. Прошу вас, ваше высочество! Будьте моим гостем, чувствуйте себя свободно, как дома.

Я подавил в себе плебейскую жажду сразу спросить в лоб, что у них за такой странный замок, уверен, все идиоты допытывались при первой же встрече, поклонился учтиво и пошел в прохладный и просторный холл, чуть затемненный, зато дальше в зале светло, как за счет окон, так и благодаря напольным светильникам возле дверей.

В главном зале дожидаются три женщины, все немолоды и чем-то похожи, хотя и заметно, что та, которая на полшага впереди, – хозяйка, а остальные – подруги или фрейлины.

– Моя супруга, – сказал сэр Джордан, – леди Мелисса.

Я поклонился, а она в свою очередь церемонно присела, а оттуда, из низкого приседа, проворковала:

– Ваше высочество…

– У вас так мило, – сказал я.

– Мы привыкли, – произнесла она просто, заранее отвечая на невысказанный вопрос. – Вы у нас хорошо отдохнете, ваше высочество. Ваша армия останется здесь на неделю… или больше?

Я заметил осторожно:

– Вы сразу схватываете суть, леди Мелисса.

– Мой муж двадцать лет водил королевские войска, – ответила она с улыбкой. – Я все знаю о переходах и ночевках. Вам понадобится не меньше недели на отдых. Я имею в виду армию.

Из дальней двери появился невысокий человек в очень ярком костюме и туфлях с настолько высоко задранными носками, что кончики привязал золочеными шнурками к поясу.

Сэр Джордан сказал с затаенной усмешкой:

– Мой управитель Ховард. Он покажет вам ваши покои и даст любые объяснения по замку.

– Отлично, – сказал я. – Не буду больше отнимать у вас время.

Мы раскланялись, управитель после церемонного поклона пошел к той же двери, из которой появился, а там мы начали подниматься по широкой мраморной лестнице, такую бы в королевский дворец, а не в суровый замок.

– Интересная архитектура, – заметил я. – Изыск! Правда, на любителя.

Он покосился на меня с недоверием, в самом ли деле интересуюсь, ответил с таким глубоком почтением, что явно адресовано не мне:

– Строил этот замок барон Гогенцоллерн-Зигмаринген со своими друзьями. Откуда прибыли, в летописях не сказано, но выстроили это здание удивительно быстро. Сейчас бы сказали, помогала нечистая сила, но тогда церковь еще не пришла в эти земли, жизнь только выползала из нор.

– Своеобразная архитектура, – заметил я. – Весьма как бы. Интересное решение фронтона и полупилонов, а также флористический дизайн, что эстетически формирует человека, выражая художественные идеи в непонятных для непосвященных образах… Надеюсь, это строение существует в пространстве и времени, не изменяясь и не развиваясь, как всякие прочие.

Он покосился на меня в испуге.

– А что, есть и такие, что развиваются?

Я воскликнул:

– А вы не знали? Есть ряд проектов, в которых замки сами видоизменяются со временем! Более того, даже в течение одного периода могут менять форму и окраску стен в зависимости от этнической или расовой принадлежности владельцев… ну, это как бы далеко отсюда, объяснять долго, да и незачем, мы же просто, как эстеты, эстетствуем, умничаем и как бы любуемся?

Он промямлил на ходу:

– Ну да, как бы ага…

– Ландшафтная архитектура, – сказал я с апломбом, – на высоте, как и архитектура малых форм… я об этих держаках для факелов, какое дивное изящество!.. Это не леди Мелисса создала?.. Нет?.. Странно, я даже не думал, что у кого-то еще найдется такой дивный вкус, так ей и передайте… Ах, у Древних?

Мы поднялись по лестнице на этаж, но управитель не остановился, только шаг замедлил, глаза вот такие, уши шевелятся, я же не только красавец, но и умница редкого разлива, слушает, как я рассуждаю с апломбом ценителя:

– Вот здесь чувствуется барокко и ар-деко, как удивительно гармонично, кто бы подумал! А эта готика в сочетании с динамической архитектурой?.. Прэлэстно, прэлэстно… Мьюз, настоящий мьюз!.. А еще деконструвистский морфогенез!.. Не так ли?

Он проблеял жалко:

– Ну да…

– Недаром мой дедушка говорил, – сказал я со вздохом, – искусство архитектора заключается в том, чтобы превратить дешевый камень в камень из чистого золота.

Он слушал с возрастающим восторгом, наконец, опомнившись, произнес виновато:

– Ваше высочество, позвольте покажу ваши покои!..

– Да, конечно, буду рад.

Он помялся, прибавил извиняющимся тоном:

– Только я порекомендую вам, как знатоку и ценителю, несколько другое, чем то… что мы выбрали для вас вначале.

– Прекрасно! – воскликнул я с энтузиазмом. – Обожаю, когда жизнь меняется к лучшему!

Поднялись еще на этаж, он подвел к самым роскошным дверям на этаже и коснулся выступающей медной головы дракона.

– Прошу вас.

Я с порога понял, что здесь даже императоры не смогут придраться к убранству. Не только пышность, но и величие. Сами стены дышат уверенностью и ощущением значимости, только одна мелочь слегка покоробила: на одной из полок, украшенной орнаментом из золота, выстроились в ряд несколько человеческих черепов разной величины, от размеров с кулак до лошажьеобразного, но все же человеческого.

Управитель начал показывать и объяснять, что тут и зачем, но я вежливо прервал:

– Вообще-то гостям всегда и везде прежде всего показывают комнату, где можно помыть руки.

Он в недоумении раскрыл рот.

– Руки? Зачем их мыть?

– Можно не мыть, – сказал я терпеливо, – какой дурак их там моет, если говорить правду, но делают вид, что моют, а на самом деле…

Я объяснил просто и доходчиво народным языком, зачем гостям в первую очередь нужно показать эту самую комнату. После третьего повторения он понял, хотя так и остался с раскрытым ртом, не понимая, почему это простое и нужное деяние заменяется ненужным эвфемизмом «мыть руки».

Он терпеливо дождался, пока я помыл руки, а то и ноги, я не спешил, а когда я неторопливо вышел, угодливо поклонился.

– Что-то желаете еще?

– Уже нет, – ответил я. – Кстати, вот эти черепа… Они что-то умеют делать?

Он воззрился на меня в удивлении.

– А зачем бы их здесь держали? Не из-за красоты же!

– Ну да, – пробормотал я в замешательстве, – в самом деле, вкусы у вас вроде бы мужские… ну, в смысле, без выпендренитости и всякого такого.

В коридоре пронесся топот, словно на своем гиганте скачет, задевая стены, Сулливан, но в комнату ворвался запыхавшийся Зигфрид, быстро зыркнул по сторонам.

– Ваше высочество!

– Зигфрид, – сказал я с неудовольствием, – здесь только мы. А это управитель замка, он уже уходит.

Управитель поклонился и торопливо выскользнул за дверь в коридор.