Стражи в городских воротах вытянулись при виде властелина королевства, я проехал мимо со спокойным и надменно-величавым видом. По дороге народ узнавал и кричал довольно, я вслушивался и не слышал страха или ненависти. Вообще-то простой народ редко чувствует разницу при смене королей, это вельможи весьма чувствительны, их такое касается иногда весьма заметно…

На площади появились передвижные лавки, торгуют пирогами, жареным мясом, пивом и вином. С той стороны высокий забор из стальных прутьев с острым концами, такие же металлические ворота, за ними роскошный сад из цветущих кустарников и клумбы с розами, а еще широкая, выложенная плитами дорога к дворцу, что высится там вдали, огромный и величественный, поразивший меня как размерами, так и вычурной архитектурой еще в первый приезд.

Монументальность и легкость, умелый дизайн и практичность – такого не видел в прочих северных королевствах.

Вымуштрованная стража распахнула ворота королевского сада с такой быстротой, что мы могли бы пролететь, не сбавляя скорости, но это Бобик унесся вперед огромными прыжками, а мы с Зайчиком проехали достаточно неспешно, давая возможность всем встречающим утереть слюни и застегнуть ширинки.

У дворца на стук копыт развернулся статный рыцарь, в доспехах, но с непокрытой головой. На меня в упор взглянули очень светлые глаза, похожие на чистейший лед, укрывающий вершины гор.

Он заколебался: то ли преклонить колено, то ли, напротив, выпрямиться, он же на службе, а я сказал благожелательно:

– Сэр Ортенберг, сообщите членам Высшего Совета, что я прибыл. Пусть без особой спешки соберутся. Но опоздавшим будем рубить головы на площади и объяснять, за что именно.

Он чуть склонил голову.

– Все будет выполнено, ваша светлость.

На его губах на миг пробежала улыбка, мол, шутку и понял, и оценил в том смысле, что властелин благосклонен, у него все хорошо, а это значит – и в королевстве все хорошо.

Оставив Зайчика, я взбежал по широким ступеням вверх, в холле навстречу по-носорожьи ринулся Бальза, все такой же грузный, толстомордый, щеки на плечах, восемь подбородков на груди, однако толстые ноги натренированно опустили его на одно колено.

– Государь!

Я смерил его насмешливым взглядом.

– Помнится, – сказал я с легкой угрозой, – ты говорил, что всегда успеваешь? Говорил?.. Говорил… Так что успел за это время?

Он умоляюще простер ко мне руки.

– Государь, все сделано!

– А что? – спросил я.

– Все, – сказал он преданно. – Все-все!

– Ладно, – сказал я, – встань и трудись дальше как божья пчелка, хоть ты и похож больше на шмеля, что жужжит много, а меда не носит… Да, кстати! Встань и больше не преклоняй колено. Ты служащий, а не рыцарь. Не забывайся!

Он воскликнул с великой благодарностью:

– Слушаюсь, мой государь!

Насчет «государя» я промолчал, можно бы и поправить, но это уже совсем мелкие придирки, быть государем вовсе не значит – королем. Любой мелкий самостоятельный феодальчик уже государь в своих владениях, так что пусть, я в самом деле чуть было не стал настоящим государем, но все-таки удержался: хоть и дурак, но не настолько же.

Если по уму, то надо бы удержаться от загребывания и этой части Турнедо, да еще с Савуази, но тут уж так карта легла, что нельзя не взять, а теперь не знаю, как удержать это все, не по моим силам пока такая громада, хоть я и самый умный на свете и вообще красавец, но не понимаю, как всю эту громаду, расположенную по обе стороны Великого Хребта, удержать и не дать рухнуть в пучину гражданских войн.

На лестнице, что ведет на второй и прочие верхние этажи, среди стражи половина арбалетчиков, ну это и понятно, здесь начальник внутренней стражи Тэд, он же Эдвард, глава всего вспомогательного войска арбалетчиков и лучников.

Он сам, в кожаном панцире, как и все его люди, только с тонкой золотой цепочкой на груди, встретил меня наверху лестницы, бодро выкрикнул:

– Ваша светлость, все спокойно!

– Пусть так и будет, – согласился я. – Но ты бди, Тэд, не расслабляйся.

Он заулыбался во весь рот, гордый, что его помнят, а я быстро поднялся еще на этаж; сверху сбегает встревоженный барон Саммерсет.

– Ваша светлость!

– Быстро отчет, – велел я в стремительном темпе. – Кто, как, где, когда, с кем и почему?.. Кто позволил?.. Почему не остановили?

Он ахнул, но ответил так же быстро:

– Вы позволили, сэр Ричард!

– Почему отвечаете с конца? – спросил я с подозрением. – Рыльце в пушку? Что успели украсть? Или полкоролевства сожгли?

Он отшатнулся.

– Ваша милость! Да без вас мы вообще боялись взяться даже за холодную воду. Вот сидели сложа ручки и ждали, когда примчитесь и возопите: кто, как, где и все прочее, такое непонятственное здравому христианину… Вы христианин, сэр Ричард?

– Не похож? – спросил я с угрозой.

Он замахал руками.

– Похож, еще как похож, даже смотреть страшно!.. Не мир я принес, как там сказано, а двуручный меч, а также саранчу и мух… или это где-то в другом месте? Знаете, моя голова давно перестала вмещать всякие там учения, но зато я исполнитель, сэр Ричард! Все что угодно не исполню, только прикажите!

Я сказал неодобрительно:

– Все бы вам ха-ха. Как почуяли, что все уладилось?

Он сказал с широкой улыбкой:

– По вам видно, ваша светлость! От вас прям искры летят, как от наждачного камня.

– Эх, – сказал я с досадой, – снова потерял государственное выражение лица… Ничего, вот сяду на трон, всех вас заставлю маршировать и петь мне хвалу.

Мы поднялись к моему кабинету, двое слуг застыли неподвижно у двери, они и распахнули – прогресс, в прошлый раз это делали стражи, а сейчас стражи просто бдят и стерегут, не отвлекаясь на работу лакеев.

Я вошел в кабинет быстро и по-хозяйски, теперь это все мое, кивнул барону на кресло с краю от стола, но он оставался в почтительно согнутой позе, пока я не сел сам и не водрузил локти на край стола.

– Сейчас буду шкуры спускать, – предупредил я.

– Да, – ответил он, – а как же, конечно!

За дверью послышался топот, с разбега влетел лорд Вайтхолд, лицо его сразу вспыхнуло радостью.

– Ваша светлость!.. Ваша светлость?

Я успокаивающе помахал рукой.

– Раз уж вам выпала нелегкая доля побыть моим личным секретарем, то вам сесть не предлагаю, перебьетесь, не положено. Но как лорду Вайтхолду указываю вот на кресло рядом с благородным сэром Саммерсетом. Садитесь и докладайте.

Он сел, но на меня смотрел умоляюще.

– Как… там?

Я успокаивающе помахал рукой.

– Лучше не придумать. Все прошло как нельзя… в смысле замечательно! Со стороны Варт Генца полные гарантии, они хотят остаться лучшими друзьями.

– Точно?

– Никуда не денутся! – заверил я. – Им теперь долго разбираться со своими проблемами. Дорогой сэр, все-таки вам придется приподнять свою задницу, раз уж вы не только лорд Вайтхолд, но и мой секретарь. Тащите все карты, какие у нас есть! И каких нет, тоже тащите. Раз на вас свалилось такая трудная, но почетная работа, надо поразбираться с нашим окружением.

Барон Саммерсет слушал молча, а Вайтхолд перепросил:

– С соседями Турнедо?

– А с кем еще? – удивился я. – Вас и так знаю. И вообще… прошло счастливое детство, когда меня интересовала только моя песочница, а потом замок и две деревни… Теперь, поди ты, размах – прям голова кружится, и десять тысяч курьеров спешат, спешат, зовут куда-то…

– Ваша светлость, – напомнил Вайтхолд, – все карты у вас в кабинете.

– Так достань и разверни, – велел я.

– Да боюсь, – сказал он, – вдруг вдарите! Вы ж теперь победитель самого Гиллеберда, а я в ваших вещах роюсь как свинья какая пернатая. Вдруг там что-то совсем уж непристойное, а вы забыли… Так и голову потерять можно. Лучше уж выглядеть дураком, чем чересчур умным.

Я хмыкнул, он аж дергается от нетерпения, щеки раскраснелись, как у девицы, руки дрожат, пока раскатывает карту на всю столешницу и придавливает края чернильницей и кинжалами.