Президент пытался понять, что задумали русские. Какая-то провокация? Тогда зачем в ней участвует наследник престола, единственный, кстати, по мужской линии наследник престола? Если с ним что-то произойдет… останется только дочь, принцесса… Ксения, кажется. Хотя… Президент был большим знатоком и любителем женщин, находился под каблуком у волевой и властной жены и совершенно не разделял взгляды некоторых аналитиков, которые считали, что если к власти в Российской империи придет женщина, будет лучше. Президент знал, что такое матриархат в семье, и опасался, как бы не стало еще хуже. Да и в истории России было немало примеров, когда к власти приходили женщины… и что в итоге?

Так ничего и не придумав, Президент вернулся в свое кресло.

– Хорошо. Давайте с самого начала. Какая служба на вас вышла?

– Министерство внутренних дел. По неофициальным каналам, через заграничный отдел. С настоятельной просьбой сохранять все в тайне.

– То есть это неофициальный визит.

– Русские настаивают на том, что это даже не визит.

– Он что, собирается прибыть в страну нелегально?

– По-видимому, сэр…

– Господи, наследник престола крупнейшей страны мира собирается воспользоваться поддельным паспортом… – вздохнул министр юстиции, с выражением лица «до чего же мы докатились…».

– Перестаньте, Джастин, – с легкой тенью презрения в голосе ответил Торн, – у русских все проще, чем у нас. Ему могут выдать десяток паспортов – и каждый из них будет подлинным, поскольку его выдаст государственный орган с соответствующей процедурой.

– Хорошо! – поднял руку Президент, прерывая ненужный разговор, грозящий перерасти в перепалку. – Известно, куда он собирается направиться, где жить, чем заниматься?

– Он собирается жить в Лос-Анджелесе, сколько времени и чем он там будет заниматься, русские не сообщили.

– Может, он собирается, как Петр Первый, заняться промышленным шпионажем? – предположил Мортимер.

– Только если ваши люди будут считать ворон, – снова раздраженно заметил Торн, сегодня он почему-то был не в духе.

Президент махнул рукой.

– И что нам теперь с этим делать? Вы понимаете, что может произойти, если он, к примеру, натолкнется на улице на ниггера, которому не хватило на дозу?

Здесь были только свои – поэтому и в выражениях не стеснялись, отринув дурацкую политкорректность, называли вещи своими именами.

– Он офицер-десантник, сэр, служил в разведке воздушного десанта. Участник боевых действий. У него подготовка не хуже, чем у нашего разведчика морской пехоты, а может быть, и лучше. Если бы мне довелось ставить деньги, я бы поставил на него, а не на ниггера.

– А если это будет репортер в поисках жареного?

– Тогда средства массовой информации получат тему для обсуждений как минимум на неделю и на это время отстанут от нас. В каждом негативном событии есть и позитивные стороны, сэр…

– Тем не менее – за безопасность отвечаем мы. Русские пришлют свою охрану?

– Неофициально.

– Дэниэл? – Президент повернулся к директору СРС.

– Отказать, – сразу ответил тот, – только русских в Лос-Анджелесе нам не хватало.

– Согласен, – отрубил Президент, – мистер Мортимер, какова у нас криминальная обстановка в Лос-Анджелесе?

Директора ФБР Президент всегда называл официально, словно подчеркивая этим, что тот – не из его команды. Директор ФБР Александр Мортимер, которого многие называли достойным наследником великого Джона Эдгара Гувера, находился на своем посту уже одиннадцать лет, и Президент-демократ, придя к власти, не решался его менять, несмотря на то что Мортимер был назначен республиканцами, и сам был республиканцем, и этого не скрывал. Просто на работе он не был ни республиканцем, ни демократом – он был опытным полицейским профессионалом, бывшим начальником полиции Нью-Йорка – и лучшего кандидата, чем Мортимер, на эту должность сыскать было нельзя. Поэтому Президент, формируя свою команду, оставил ФБР в покое и дал указание своему министру юстиции ФБР не тревожить. Пусть работают.

– Обстановка тяжелая, сэр… – Мортимер всегда говорил правду в лицо, ничего не приукрашивая и не умалчивая. – Совсем рядом мексиканская граница. В Мексике за последние десять лет было несколько государственных переворотов, неспокойно там и сейчас, несмотря на наличие контингента стабилизации[22]. Через границу едва ли не еженедельно пытаются прорваться вооруженные банды, не помогает даже стена[23]. Пока в Монтеррее пакет с героином стоит в десять раз дешевле, чем доза в Лос-Анджелесе с поправкой на вес, с проблемами мы не сладим. А армия не справляется с выявлением и ликвидацией наркомафиозных групп, я уже об этом докладывал.

– Об этом позже. Получается, он лезет в самое пекло.

– Да, господин Президент. Лос-Анджелес – центр наркоторговли, там сейчас относительно низкая уличная преступность, но это потому, что в городе живут главари наркогангстеров, орудующих по ту сторону границы. Мы не можем привлечь их к ответственности, поскольку все преступления они совершают чужими руками и с той стороны границы, а здесь стараются жить благопристойно, даже платят налоги. В основном деньги отмывают через строительную индустрию, кино и прочий легальный бизнес. Так что… я бы не выбирал этот город для проживания.

– Русским эти рекомендации уже переданы?

– Ответили, что решают не они… – проронил Торн.

– Хорошо. В таком случае я хочу услышать – кто отвечает за охрану наследника российского престола во время пребывания его в Лос-Анджелесе, – решительно задал вопрос Президент.

Министры переглянулись. Сейчас им предстояло нарушить самое важное правило политической жизни в Вашингтоне – правило ПСЗ, что в переводе означало «прикрой свою задницу». Ответственность никто на себя брать не хотел, а Президент ждал ответа.

– Наверное, придется мне, сэр… – проговорил Колон, когда молчание стало уже неприличным, и все вздохнули с облегчением, – придется задействовать лос-анджелесский офис Секретной службы.

Президент кивнул.

– Перебросьте туда самых лучших людей. Возьмите отсюда, из Вашингтона, еще – откуда хотите. Но охрана должна быть не хуже, чем у меня. Подключите лос-анджелесский полевой офис ФБР, они лучше знают криминальную обстановку и окажут вам помощь. Но – если с ним что-то случится… тогда – помоги нам всем Бог.

Дорога…

Она вилась прихотливой змеей, то ныряя за скалу непросматриваемым поворотом, то опасно сужаясь, то, наоборот, вырываясь в долину. Разбитая, опасная, ухабистая афганская дорога.

Относительно быстро проскочили Саланг – тоннель построили британцы, явно с далеко идущими планами – как раз, чтобы из Британской Индии протащить через него технику к самой границе с Российской империей. Возможно, у них и были планы в ходе пятой кампании, но все они разбились об упорство, коварство и жестокость пуштунских племенных ополчений. Британцы победили афганскую армию, но не смогли победить афганский народ, поэтому вынуждены были уйти. Уйти, чтобы не плодить дальше жертвы, чтобы не окроплять британской кровью эти негостеприимные ущелья.

На племенных пропускных пунктах разногласия урегулировали быстро, деньгами. Просто объясняли, что везут груз, наняли клан Дархан для охраны, но деньги за проезд по племенным землям заплатят, а охранять их не надо, справятся сами. Караванщики из других кланов и племен пожимали плечами – какой в этом смысл, платить и им, и клану Дархан. Но, в конце концов, каждый, как может, так и торгует, а деньги – они в любом случае деньги. Не надо сопровождать – ну и не надо, плати и поезжай. Никто против не будет…

Караван шел ходко, несмотря на поганую дорогу, где можно, набирали скорость шестьдесят-семьдесят километров в час. Подвеска у машин была армейская, сами машины только что с консервации – выдерживали и не такое. Только на горных серпантинах скорость падала до десяти-пятнадцати километров в час, а в некоторых местах – и до скорости пешехода. Вести было тяжело – бронестекла и навесная броня загораживали обзор водителю, где-то даже впереди шел проводник и по рации подсказывал, как ехать. Одна ошибка, даже небольшая – и жаждущие крови камни на дне ущелья ждут тебя с распростертыми объятьями.