Но примирились мы не поэтому. Можно сказать, что нас подтолкнул друг к другу Сэнди. Я просто убедилась, что Макс – ревнивый козел, но не мерзавец. Ревность не провоцирует его на подлые поступки. И пусть Сэнди раздражал его уже тем, что смел болтать со мной, – когда стряслась беда, Макс пришел ему на выручку. Пусть ради меня. Но ведь пришел? Мы не вернулись к прежним любовным отношениям, но больше не были и врагами. У меня словно камень с души упал.
На выпускном, конечно, без Макса – никак. Его общественная должность, президента союза выпускников, обязывала. Обычно, учитывая княжеское достоинство и эффектную внешность, его просили вручить дипломы десяти лучшим. Я просто любовалась им. И ждала бала. Я наконец-то научилась танцевать хотя бы вальс и точно знала, что мы будем открывать бал. На мне сияла парадка с первыми в жизни офицерскими нашивками. Но я не ожидала…
– …и последний, – интригующе сказал Макс залу, уже вручив девять дипломов. – В этом есть некая несправедливость. Принято вручать дипломы от меньшего к большему, и лучший из лучших в награждении стоит последним. Поэтому уточняю: я вручаю этот диплом с отличием выпускнику, набравшему самый высокий балл на квалификации из всех выпускников Военного университета в этом году. А как мне подсказывают – результат лучший не только в этом году. Итак, лучший из лучших, лучший за… не падайте!.. десять лет. За последние десять лет не было еще настолько талантливого и упорного курсанта, и нет сомнений, что университет будет гордиться им, потому что вот тут, под дипломом, уже лежит контракт. Этот выпускник не ищет легких путей и диплома для престижа. Он уходит в армию, на передовую, защищать нашу Родину и служить человечеству… Для меня особенная честь вручить этот диплом. Честно говоря, я горжусь этим человеком. Горжусь больше, чем своими достижениями, и я очень рад, что диплом он получит из моих рук… Офелия ван ден Берг!
Господи, я чуть не умерла на месте. Я не знала даже, что мне дали диплом с отличием! А тут – лучшая из лучших, да еще за целых десять лет… Зал взорвался воплями, и хоббиты старались больше других, потому что у нас не было лучших в выпуске лет двадцать. И терминаторы кричали, а джедаи ликовали так, словно я их выпускница…
– Я приготовил тебе маленький подарок, – прошептал Макс, – то, что ты любишь.
Я тонула в его бедовых глазах.
Мы открывали бал. Макс в парадной джедайской форме был красив как бог. Знакомые мужчины потом говорили мне, что я в своей парадке – а у «тактиков» она самая красивая, черная с серебром, – ничуть ему не уступала. И наш вальс, который я буквально на днях научилась танцевать, был просто сказочным. Макс обрушил на меня всю свою харизму, а я с удовольствием поддалась его чарам. Прямо с бала мы прыгнули в его вертолет и на две недели спрятались от всего мира на небольшом озере, принадлежавшем кому-то из друзей. Мы жили у самой воды в палатке, ловили рыбу и коптили ее на костре, и эти две недели были чудесней, чем предыдущие несколько месяцев в браке.
А потом мы оба пошли служить. Да – оба. Макс сложил с себя общественные обязанности и взял армейский контракт на год. Мы попали в десятый округ, под начало генерала Лайона Маккинби – офицера-легенды. И родственника того самого Сэнди Маккинби… Мой любимый брат Крис два года отслужил под началом Маккинби и из его рук получил рекомендацию в университет. Теперь генерал с удовольствием, как он сказал, принял сестру того солдата, которого считал достойным молодым человеком. А я, конечно, старалась не уронить семейную репутацию.
Там я на практике освоила тонкости работы, которая и дала название всей профессии – тактической, или полевой, разведки. За первый серьезный бой, когда я вывела батальон терминаторов практически без потерь из-под шквального огня и обеспечила эффективное выполнение задачи, меня представили к награде – Малая Звезда. Генерал вручил мне орден, а потом позвал в кабинет и за закрытыми дверями отчитал, как маленькую. За то, что рисковала собой без острой необходимости. Он полагал, что моя задача – не вытаскивать пехоту, когда ее сбили с курса, а тренировать рядовых разведчиков и координировать их действия. Пускай они бегают, а я должна сидеть где положено. Я слишком дорого стою, чтобы лезть под огонь, даже если все у меня просчитано до мелочей. Рано или поздно я ошибусь, от этого никто не застрахован, но на ошибках учатся, а из могилы учиться затруднительно… Я расстроилась, но Макс объяснил: у генерала первая жена была хоббиткой. Погибла в бою на седьмом месяце брака. Теперь для него все молоденькие разведчицы – дочки, и за всех он боится. Я приняла к сведению и всерьез взялась за подготовку кадров. Тем не менее через три месяца я снова оказалась под огнем. Не собиралась: тут важней были навыки чисто штабные, потому что требовалось не только направлять терминаторов, но и координировать взлом обороны с воздуха. Одним из штурмовых кораблей командовал Макс… И в головной роте убили разведчика. Я просто заняла его место, продолжая вести корабли, – нас и такому учили. Тогда я получила вторую Малую Звезду. Незадолго до окончания контракта я получила и повышение в звании – отныне я была капитаном.
Продолжать контракт у Маккинби я не стала, потому что пришло предложение из четвертого округа. О, это была моя мечта: нелегальная разведка за границей. Я согласилась сразу. Макс полетел со мной, но контракт брать не стал.
Год. Я прослужила в четвертом округе всего год. Но этот год стоил мне половины жизни. Командующий, в отличие от Маккинби, не требовал, чтобы я обучала кадры. Он использовал меня в хвост и в гриву, а я поначалу только радовалась. В контракте было пять миссий, по факту набралось шестнадцать. Я больше недели на базе не бывала. Через год почувствовала себя выжатой тряпкой, явно началось эмоциональное выгорание, то есть пора было как следует отдохнуть. Но я пошла еще раз. И провалилась. Нет, миссию выполнила, но меня раскрыли. Я бы и не выбралась, если бы мне не помог тот самый человек, которого я работала.
Перед этой миссией мы с Максом решили возродить наш брак – мы ведь стали старше и умнее, мы любим друг друга, у нас должно получиться. Но жизнь распорядилась по-своему. После миссии мне довелось пережить самые страшные месяцы. Я выкарабкалась, но… Но Макс остался в прошлом. И когда я увидела его – уже на Большом Йорке, – то поняла, что наши пути разошлись навсегда.
Меня больше не привлекал его авантюризм.
И то, что раньше я терпела ради любви, вылезло на первый план. Его придирки, его упреки, его диктат и его выходки.
Я ни капельки не солгала Йену Йоханссону, сказав, что Макс – одна из причин моего ухода из полиции. Не самая главная, но мне казалось, что без него я прожила бы депрессивные месяцы легче. Основная причина, разумеется, Август. Я уходила к нему в лучшую жизнь. Но и Макс сыграл свою роль. Возможно, если бы он не добил меня своей неуместной нотацией, я бы не решилась перешагнуть через свои сомнения. Но Макс добил.
В тот год он поселился на Большом Йорке и натурально не давал мне проходу. Своей репутацией стервы я на две трети обязана ему. В нашем отделе было слишком мало восторженных юнцов вроде Йена и слишком много битых жизнью, расчетливых прагматиков. Коллеги не простили мне, что я бросила такого мужчину. У полицейских, даже самых тупых, глаз наметанный. И пусть о том, что Макс – князь, знал только наш комиссар, все распознали в нем человека не просто богатого, а, что называется, «из хорошей семьи». Всеобъемлющий термин. И я пренебрегла им. Мужчины подозревали, что в лице Макса я презираю их всех, все их достижения, подвиги и заслуги, и вообще я, наверное, лесбиянка, только почему-то не признаюсь в этом. Ну а женщины… достаточно один раз увидеть Макса, чтобы понять, за что меня люто ненавидели женщины. Разумеется, я никому не говорила, что была замужем за князем. Но это ж Макс. Он познакомился с главной моей врагиней, Летти Фонкс, и взял ее в наперсницы. Он ведь хитрый.
И тут появился Август-Александер Пол Николас и еще двенадцать имен Маккинби. Буквально через час после начала работы я всем существом поняла, что с Августом у меня много общего. Того общего, каким я в себе гордилась. С Максом у меня тоже было много общего, только – другого. Я тоже люблю эпатаж и рискованные шутки, и жизнь с размахом, но меня это иссушает. А с Августом я отдыхала. Поэтому выдержать экскурсию по его коллекции было нетрудно. Три часа спустя я смотрела в его холодные серые глаза, которые больше не казались мне сонными, и думала, что привлекательная внешность шефа – достоинство. Мне ж смотреть на него, извините. Разве хорошо, когда от рожи начальника тошнит? На Августа смотреть приятно. И деньги он предлагает сказочные. А еще он чертовски умен, проницателен и умеет правильно давать распоряжения.
