– Что делать? – прокричал я.

– Ничего, – ответил он мертвым голосом.

– Но этот огонь…

– Мы ничего не можем сделать, – прервал он зло. – Вы что, не понимаете?

Я поспешил перевести вопрос в другую плоскость:

– Почему не гасят пожар?

Он ответил угрюмо:

– Пожара не будет… думаю. Это только предупреждение. От магического огня пожар может быть, а может и не быть.

– А если будет?

Он сдвинул плечами.

– На то воля мага. Он может погасить любой пожар. А может не позволить погасить простой костер.

Я посматривал искоса, вряд ли дворянство ликует, что вся власть у магов, но и дворяне не идиоты: против метеоритной атаки с мечами не выстоять.

– Круто, – сказал я. – Нет, у нас не так. Хотя чем хвалиться? Просто мы слишком малая величина. Не то что здесь… И что, короли никогда не пытались… отстоять свое право править?

Он проворчал:

– Когда-то, по дошедшим из древности слухам, король одного королевства решил не подчиниться магу. И его лорды оказались слишком горды и поддержали вождя, хотя маг трон упрямца предлагал каждому из них. Они собрали огромное войско и с трех сторон выступили против мага…

– И как? – спросил я, уже догадываясь, что могло произойти.

– Прошли везде, уничтожая помощников мага, и встретились у башни, где жил маг. Оставался один последний штурм. И тут маг показал свою силу… Небо стало кровавым, посыпался град раскаленных камней и сгустки огня. Войско было уничтожено за мгновения, но разгневанному магу показалось мало. Огонь с неба смел дома, дворцы, крепости. Маг в ярости стер с лица земли замок короля и остальные замки, сжег города и села. Из людей спаслась горстка, укрылась в лесах да пещерах…

– Показательно, – сказал я.

Он передернул плечами.

– Да, это был урок всем.

– Подействовал?

– Еще как! С того случая ни в одном королевстве не помышляют ослушаться мага. Ладно, маркиз, не буду нагонять на вас тоску. С другой стороны, власть мага всем во благо. Королевство защищено гораздо лучше, чем если бы мы держали огромную армию, изнуряя народ непомерными налогами.

– Да, – согласился я, – когда воевать не нужно, можно волочиться за юбками.

– И пить, – добавил он с натужной бодростью. – И пить, маркиз!

Однако, судя по кислому выражению лица, свежий воздух ему уже разонравился. Следом за ним я вернулся во дворец. К счастью, маги не на Севере, мелькнула мысль, я снова ощутил импульс перекреститься. Гордые рыцари не смирились бы с властью презренного мага и поперли бы с выставленными копьями на злодея. И полегли бы до единого. А в землях погибших юные сыновья, узнав о трагедии, вскакивали бы на коней, расхватывали мечи и мчались мстить.

Рыцарей не остановить ни стрельбой из крупнокалиберных пулеметов, ни танковыми орудиями, ни крылатыми ракетами. «Честь дороже!!!» – гремело бы над полем битвы. И все бы предпочли красиво погибнуть, потому что лучше умереть стоя, чем жить на коленях.

Я помотал головой, хреновое чувство, когда знаешь, как все случится, но не хочешь, чтобы уходила из жизни святость, чистота, верность слову, верность друзьям, верность любимой женщине. Нет, надо все-таки на Север, там еще могу что-то успеть. Возможно, нужно всего лишь крутнуть штурвал чуть в сторону, когда перед кораблем выныривают опасные рифы.

Веселая компания, в центре которой леди Элизабет, расположилась в алькове, и я, не заметив, прошел в опасной близости. Они сразу же загалдели, замахали руками.

– Маркиз!

– Маркиз, к нам!

– Маркиз, расскажите, как вы сумели завоевать расположение старого герцога? Может, подскажете, как завоевать сердце леди Элизабет?

Сама леди Элизабет посмотрела на меня с напускным подозрением и заявила обвиняюще:

– Маркиз, от вас пахнет красивой женщиной!.. Сознавайтесь!

Говорила она веселым щебечущим голосом, явно предлагая потрепаться на игривые темы, хотя в голосе вроде бы проскользнули и другие нотки.

– Женщиной? – удивился я. – Упаси меня от таких ловушек!

– Почему? – радостно изумилась она. – Вот леди Делина, как я заметила, обратила на вас внимание…

– Кто, вон та?.. – спросил я. – Вижу… Ухаживать за такой опасно. Это как лотерея, в которой боишься выиграть. Есть такие женщины: пришьет тебе вешалку к пальто, а потом говорит, что отдала молодость. И вообще, леди Элизабет, мне ли с моей медведистостью ухаживать?

– Ничего страшного, – безапелляционно возразила она. – Лучше пусть женщина возмущается, чем скучает.

Ее щечки раскраснелись, глазки блестели. Я вспомнил, что женщина никогда не забывает о своем поле и всегда предпочтет говорить с мужчиной, чем с ангелом.

Я поклонился и развел руками.

– Леди Элизабет, мне в таком блестящем обществе ничего не обломится.

Она сказала покровительственно:

– Маркиз, постарайтесь получить то, что любите! Иначе придется полюбить то, что получите.

Граф Гаррос подхохотнул, я развел руками.

– Эх, если бы я мог получить ту, что хочу.

Она заулыбалась довольно, мол, старайся-старайся, я вот рядом, но нужно очень постараться, чтобы дотянуться. Очень-очень постараться. Лорды Водемон и Шуй тоже заулыбались с задержкой на секунду.

– Вы должны напрячь свои силы, – сказала она наставительно. – Добиваться!

Я пожал плечами.

– Любовь отдает себя в дар, леди Элизабет. Купить ее невозможно. В том числе и галантным добиванием.

– Любовь – это все, – сказал умно лорд Шуй. После рассчитанной паузы добавил: – И это все, что о ней известно.

Гаррос и Эйсейбио зааплодировали, лорд Шуй полушутливо раскланялся. Глаза его победно блестели, он наслаждался вниманием общества больше, чем вниманием хорошеньких женщин. Впрочем, женщины стараются привлекать в свою свиту таких острословов, это придает им самим блеск и повышает ранг.

Я пробормотал:

– Я много мог бы сказать о том, что такое любовь… но лучше промолчу.

– Почему, маркиз?

– Я слишком… провинциален, – ответил я. – Я в самом деле верю, что она существует.

Они дружно захохотали, словно я отмочил невесть какую шутку,

– Любовь – это заблуждение, – наставительно сказал лорд Водемон, – которым одна женщина отличается от другой. А женщины разделяются всего лишь по принципу: порочные и добродетельные. С порочными не знаешь покоя, а с добродетельными изнываешь от скуки. Вот и вся разница.

Все снова встретили сентенцию возгласами одобрения. Я подумал вяло, что это нам эти глупости приелись, а им, возможно, самый свежачок. Я со своим арсеналом анекдотов легко вытеснил бы не только лорда Шуя, но и вообще стал бы не знаю каким остряком.

– С позволения леди Элизабет, – сказал я, – пойду пройдусь по парку. Никогда не видел еще такой красоты!

Она проводила меня недовольной гримаской, как можно покидать изысканное общество, когда можно бесплатно любоваться ее прекрасными глазами, ее чистой кожей, ее безупречным овалом лица, слушать милый щебет, удостоиться счастья заслужить улыбку и благосклонный взгляд…

Вместо прогулки по парку я поднялся в отведенную мне комнату. Молот на прежнем месте, мне показалось, что посмотрел на меня с укором, меч и лук холодно промолчали.

– В самом деле пора, – сказал я вслух. – Вы правы, ребята.

Вошел скромно, но богато одетый мужчина в пышной одежде и парике с пуделячьими ушами. Несколько отстраненно и почти механически отпуделился с церемонными поклонами, подскоками и помахиваниями.

– Милорд, – произнес он почтительно, – я стучал, но вы сделали неслышимость?

– Мдя… – промямлил я. – Да как-то задумался… вот и… собственно…

Он бросил любопытствующий взгляд на мое отдыхающее от служения хозяину оружие.

– Я управитель Гатум Теркиш. Я хотел только узнать, вы какие свечи изволите в своей комнате?

– Чтоб горели! – ответил я.

Он тонко улыбнулся.

– Кроме свечей, что только дают свет, у нас есть и настоящие… Мы их так называем… они действительно дают еще и тепло.