— Когда я увидела ее, эту, с позволения сказать, журналистку, я очень испугалась. Я подумала, что Сергей не выдержит, сорвется и сделает что-нибудь ужасное. Но он проявил незаурядную выдержку и твердость характера — сделал вид, что просто не замечает ее… Несмотря на то что ужасно неудобно было перед Ильей, я предложила Сереже уехать — просто взять и вернуться в город, ничего и никому не объясняя. Сергей не согласился, он сказал, что если мы уедем, правда выплывет наружу, все снова вернутся к той истории, будут обсуждать, неизвестно, что наговорит эта девица. Илья Константинович такой приличный человек, ради него он согласен вытерпеть эти выходные.

И чтобы я не беспокоилась — он не сорвется и не испортит никому отдых.

«Вот зануда!» — подумала Надежда, но Нина воскликнула с пафосом:

— После этих слов я еще больше зауважала его!

Рассказчица перевела дыхание и снова заговорила:

— Но я все равно чувствовала ужасное беспокойство. Я представляла, что творится у Сергея в душе, и боялась, что он все же не выдержит такого нервного напряжения. Поэтому и старалась не спускать с него глаз. В какой-то момент Сергей исчез из комнаты, где шла игра в карты. Я заволновалась и пошла разыскивать его, чтобы успокоить и удержать от какого-нибудь опрометчивого поступка…

Надежда подумала, что такая назойливая опека вряд ли понравилась бы какому-нибудь мужчине, но ничего не сказала. Однако все же Нина упустила на короткое время своего опекаемого, раз хозяин дома успел сфотографировать его, ссорящегося с Горностаевой в укромном месте за сараем.

Еще она подумала, что Нина и сама — порядочная зануда. Возможно, именно это качество привлекло в свое время Сергея Ивановича к ней. Такая спокойная, заурядная женщина, тихо заботится, условия создает, как умеет, ничего не требует. А он молча позволяет за собой ухаживать. Скукотища, в общем, жуткая!

Но вслух Надежда ничего не сказала и продолжала внимательно слушать рассказ Нины.

— На первом этаже дома я его не нашла, и вышла в сад. Случайно я оказалась под окном комнаты Горностаевой… Оттуда доносились какие-то странные звуки — возня, тяжелое дыхание… Я подумала, что эта безнравственная особа занимается там.., сами понимаете чем, со своим столь же безнравственным спутником. Слушать это безобразие мне совершенно не хотелось, это не в моих правилах, и я поспешила удалиться от ее окна.

Нина покосилась на Надежду, чтобы убедиться, правильно ли та поняла ее побуждения, и добавила:

— Поблизости от меня в кустах кто-то был. Во всяком случае, я услышала, как кто-то пробирается среди них, ломая сучья…

«Поэтому ты и ушла от окна, — подумала Надежда, — хоть и хотела что-нибудь подслушать, но побоялась, что тебя застанут за таким неблаговидным занятием, и решила ретироваться».

— Вернувшись в комнату, я увидела, что Сергей — уже там, среди гостей. И больше он не уходил, так что никак не мог убить… эту мерзавку. А вот тот, кто пробирался в кустах…

— Когда вы заметили пропажу кулона? — спросила Надежда, убедившись, что Нина не спешит продолжать свой рассказ.

— На следующий день, — рассказчица еще больше покраснела, — уже когда.., когда мы возвращались в город…

— Тогда вы поняли, что скорее всего потеряли кулон ночью, под окном Ирины Горностаевой, и если его найдет милиция — это может бросить на вас подозрения!

— Ерунда! — вскрикнула Нина. — Какие подозрения? Я даже близко не подходила к ее комнате!

— Не кричите так громко, — вполголоса проговорила Надежда, — на нас уже люди оглядываются! Вот лучше пирожное скушайте, вам полегчает…

Нина испуганно огляделась по сторонам и понизила голос:

— Я не подходила к Ней, но ведь вы знаете, как рассуждает сейчас милиция: им бы только получить подозреваемого, а дальше они сделают все возможное, чтобы предъявить ему обвинение… Ведь вся история со статьей тут же выплыла бы на свет Божий… А это такой мотив…

С этими рассуждениями Надежда не могла не согласиться.

— Соседка слышала, — сказала она, убедившись, что Нина не собирается продолжать, — как той ночью ссорились две женщины. Одной из них, по-видимому, была покойная Ирина Горностаева. А второй, случайно, не были вы? У вас не было ссоры с ней?

— Нет, — Нина удивленно взглянула на Надежду, — я с ней и слова не сказала…

Они помолчали, Надежда с грустью поглядела на пустую чашку, потом решилась и заказала еще кофе, но без сливок и сахара.

— Вы мне не верите? — прошелестела Нина.

Надежда сморщилась от горького и горячего напитка, поставила чашку и поглядела Нине в глаза.

— Как ни странно, я верю… — решительно сказала она. — И знаешь, почему?

Она оговорилась, назвав Нину на «ты», но та махнула рукой, соглашаясь.

— Верю я, что ни ты, ни твой Сергей Иваныч не трогали эту Горностаеву и пальцем, — заговорила Надежда сердито. — Ты бы могла это сделать, но не в его присутствии. То есть я хочу сказать, — заторопилась она, видя, что глаза у собеседницы угрожающе потемнели, — что если бы ты встретила эту Горностаеву одна, приехала бы в гости к Илье одна, а тут эта — красивая, наглая… Запросто могла бы ее придушить…

— Но я этого не сделала, — возразила Нина.

— Да знаю я! Потому что он с тобой рядом был, и ты только о том и думала, как бы его уберечь! — вскричала Надежда с досадой. — А на него я не думаю, потому что уж извини за прямоту, но Сергей твой — форменный слабак.

— Что? — угрожающе спросила Нина и даже приподнялась со стула.

Надежда агрессивно на нее посмотрела, возможно, это объяснялось двумя выпитыми чашками кофе, причем последний кофе был очень крепкий, к тому же несладкий.

— Что слышала! — прошипела она; — Хотела, так слушай правду! Совершенно не может твой Сергей удар держать! Ну что с ним случилось? Ну оболгала девчонка наглая, ну папаша ее разъярился на него! Но потом-то все разъяснилось! И дело закрыли, еще небось следователь и извинился.

— Точно! — угрюмо согласилась Нина. — Простите, мол, извините, Сергей Иваныч, ошибочка вышла. Идите, мол, и спокойно работайте, у нас к вам претензий никаких нету!

Да как же можно после этого спокойно работать?

— Да молча! — заорала Надежда так громко, что девушка у стойки, должно быть, забеспокоилась и вызвала из подсобки здоровенного охранника, чтобы выставить скандальных теток за из кафе. — Да молча! — повторила Надежда чуть тише. — Ведь он же на самом деле ничего плохого не сделал, что ж он скукожился! Ну подумаешь, родители под окнами скандалили да гадости писали в парадной.

— По телефону угрожали… — пробормотала Нина.

— Ну и что? Но ведь не били же? И в камеру не посадили? — настойчиво спрашивала Надежда.

— Никто доброго слова не сказал, как будто и не было друзей…

— Вранье! — отрубила Надежда. — Я говорила с завучем, с Ларисой Павловной, она сказала, что весь коллектив школы был на его стороне. А он сам психанул и дверью хлопнул!

— Она так сказала? — удивилась Нина.

— Ну что уволился он по собственному желанию — это факт!

— Но честное имя ведь опозорили! — простонала Нина.

— Честное имя? Так ты ходи, добивайся, чтобы восстановили! Знаю я и газетчика того — тот еще жук! Он небось послал Сергея подальше, тот и пошел! А ты газете судом пригрози, другого писаку найми, который всю газету грязью польет, у них же там конкуренция!

Да там только намекни, что можно соперникам ножку подставить — живо найдутся охотники!

— Этой заразе Горностаевой было все Как с гуся вода!..

— Тогда хоть в морду бы ей дал в публичном месте! — азартно сказала Надежда. — Глядишь, и привлек бы внимание общественности.

— Что ты, Сергей не может женщину бить…

Он говорил, что всю жизнь учил детей только хорошему.

— Лучше бы он учил их, как за себя постоять, может, и сам бы научился, — проворчала Надежда. — А так что получилось? Был человек — и нету. Ни работы, ни семьи… То есть извини, конечно… — опомнилась Надежда.

— Не извиняйся, — с горечью сказала Нина, — думаешь, не понимаю, что он со мной, потому что больше идти ему некуда? Жена тогда вместо того, чтобы поддержать, так была недовольна! Дескать, вся эта история мешает ее бизнесу. Ей такая антиреклама не нужна и все такое…