Она запрограммировала кофе, а потом открыла мини-холодильник. Бутылка красного вина – почти пустая. Осталось, может быть, немного на дне. Безалкогольные напитки, десерт, двойной шоколад. Всего оставалось по половине. Очевидно, трагическое потрясение не повлияло на аппетит Заны.

Когда Ева вернулась с чашками кофе, Зана промокала лицо бумажным платочком.

– Все на меня валится, одно за другим, – жаловалась она Мире. – Я никак не могу успокоиться. Мы ведь приехали сюда веселиться. Бобби хотел порадовать меня этой поездкой. Такой удивительный город… я никогда здесь раньше не была. Считалось, что это часть рождественского подарка. Его маме тоже не терпелось приехать, повидаться с Евой после стольких лет. А потом вдруг оказалось, что все так ужасно! – Зана, словно забывшись, начала рвать бумажный платок, и он усеял ее колени снежными хлопьями. – Бедный Бобби, он так старался быть сильным, и вот теперь он в больнице. Я хочу ему помочь. Хоть как-нибудь.

– Конечно, – отозвалась Мира. – Поэтому вы постоянно находитесь при нем. И все же вам необходимо позаботиться и о себе. Вы должны оплакать женщину, с которой были так близки. Вы должны пройти через это, Зана. И вы должны отдыхать, беречь свое здоровье.

– Я сейчас даже думать не могу. Как я могу?

– Я понимаю. Это так по-человечески понятно: забывать о себе в момент кризиса. Это особенно характерно для женщин, – добавила Мира и дружески похлопала Зану по руке. – В ближайшие дни и недели Бобби будет нуждаться в вас – физически и эмоционально. Это тяжело… Спасибо, Ева. Это тяжело – терять родителей, родственников. Но потерять близкого человека, погибшего насильственным путем, – это еще более страшный удар, еще более тяжкое горе. Вы оба пережили шок. Надеюсь, дома, в Техасе, вы найдете кого-то, с кем можно поговорить. Я, конечно, могу рекомендовать вам хороших специалистов в вашем регионе.

– Спасибо, буду вам очень признательна. Я бы даже не знала, с чего начать. Я никогда раньше не сталкивалась с психотерапевтами.

– Ты не обращалась к психотерапевту, когда умерла твоя мать? – спросила Ева.

– Нет, я об этом даже не подумала. Наверно, меня так воспитывали, что мне такое и в голову не приходило. Я просто… ну, не знаю, продолжала жить как могла. Но на этот раз все по-другому, я понимаю. И я все хочу сделать, как лучше для Бобби.

– Ну, значит, вы так и сделаете, – сказала Мира.

– Могу я поговорить с тобой минутку, Зана? – вмешалась Ева. – У нас ничего не выходит с цифрами, которые ты нам дала. Которые твой похититель заставил тебя запомнить.

– Я не понимаю.

– Мы ничего не находим, нас эти цифры никуда не ведут. По правде говоря, их слишком много. Может, ты их перепутала или что-то добавила?

– Ой, я не знаю. – Зана всплеснула руками. – Я была так уверена… Я повторяла их снова и снова, как он велел. Я повторяла их даже потом… когда он ушел. Но мне было так страшно! Что же делать, что я могу сделать?

– Мы могли бы попробовать гипноз. – Ева отпила кофе, на секунду встретившись взглядом с Мирой. – И это была еще одна причина привести сюда сегодня доктора Миру. Я хотела, чтобы ты с ней познакомилась, освоилась, если мы пойдем по этому пути. Доктор Мира часто помогает департаменту в таких делах.

Мира подхватила брошенный Евой мяч.

– Это могло бы помочь. Мы могли бы под гипнозом вернуть вас обратно к моменту похищения. Я проведу вас через события и в то же время позабочусь, чтобы вы чувствовали себя в полной безопасности.

– Ой, я не знаю. Я просто не знаю. Гипноз… – Зана подняла руку и стала перебирать золотые цепочки у себя на шее. – Я не знаю. Меня это пугает. Мне надо подумать, я сейчас не могу думать ни о чем, только о Бобби.

– Это могло бы помочь нам найти того, кто убил мать Бобби. – Ева решила нажать сильнее. – А если Бобби узнает, что человек, ответственный за убийство его матери, задержан, отдан под суд и понесет заслуженное наказание, это будет способствовать его выздоровлению. Доктор Мира?

– Да, это истинная правда. Хотите, я пришлю вам информацию, чтобы вы лучше поняли суть вопроса?

– Да, это было бы здорово. И все же… Я не знаю. Одна мысль о том, что придется вновь через это пройти, хотя бы мысленно, приводит меня в дрожь. Я не такая сильная, как ты, – обратилась она к Еве. – Я обыкновенная.

– Обыкновенные люди каждый день совершают необыкновенные вещи. – Мира с улыбкой встала. – Я пришлю вам информацию, Зана, и буду счастлива поговорить с вами еще раз, если вы решите, что это может помочь.

– Спасибо вам большое, спасибо. Спасибо вам обеим. – Зана встала и протянула обе руки Еве. – Для меня это очень много значит – знать, что ты так много делаешь для нас.

– Я с тобой свяжусь. Организую транспортировку в больницу. Тебе позвонят, когда машина будет здесь. Я тоже постараюсь заглянуть к Бобби, но если не получится, передай ему мои наилучшие пожелания.

– Обязательно.

Ева молчала, пока они не оказались в лифте.

– Ну, и как вам?

– Не знаю, насколько я сумею быть вам полезной. Ее поступки и реакции полностью вписываются в рамки ожидаемого. Ее ответы правдоподобны. Я готова признать – под вашим непосредственным давлением, – что они, пожалуй, кажутся заученными по учебнику. Но учебник был написан именно потому, что существуют такие реакции на насилие и психологические травмы.

– Она уклонилась от гипноза.

– Вы тоже, – напомнила Мира. – Это типичная первая реакция на предложение.

– Ну, меня гипнотизировать бесполезно, это не поможет поймать убийцу. Если бы она согласилась, я проспорила бы пари на миллион долларов самой себе. Она вчера ела попкорн.

– Для утешения.

– И почти прикончила бутылку вина.

– Я бы удивилась, если бы она совсем не пила.

– Вы правы, – раздраженно признала Ева. – Вы мне совсем не помогаете. Она сегодня съела плотный завтрак и, я держу пари, заказала в номер шикарный ужин вчера вечером.

– Не все под воздействием стресса отказываются от еды. Люди нередко используют пищу в качестве утешения, иногда даже переедают. Это своего рода компенсация. Все эти факты можно толковать в ту или в другую сторону. Мы обе знаем, что у вас только интуиция, наитие – называйте, как хотите, – и никаких доказательств. Даже косвенных на данный момент.

– Черт! Вот в следующий раз возьму и не отвезу вас домой.

Выйдя из лифта, Ева направилась прямо к начальнице охраны.

– Вы получили заказы на обслуживание в номерах?

– Да. Ваши люди из охраны ничего не заказывали. Наша гостья заказала жареного цыпленка с молодой картошкой и морковью. На закуску она заказала салат с крабами, а на десерт лимонный торт. Из напитков взяла бутылку мерло и бутылку родниковой воды.

– Хороший аппетит, – заметила Ева.

– Да. Похоже, она старается держать себя в форме.

Ева оценила здоровый цинизм.

– Мне понадобится запись любых телефонных звонков из ее номера.

– Я так и думала. Три исходящих звонка. Один в больницу вчера вечером, два в больницу сегодня утром. Входящих нет.

– Хорошо. Спасибо.

Ева вышла из гостиницы.

– Черта с два преданная жена будет дуть вино и объедаться лимонным тортом, пока муж лежит в больнице! Вы бы стали?

– Нет. И вы бы не стали. Но есть торт – это не преступление, и я должна повторить: это вполне нормальная реакция.

– А почему она не связалась с другом и партнером Бобби, не сообщила ему, что Бобби попал под машину?

– Может быть, она звонила ему с личного телефона.

– Ну, это мы проверим. Держу пари, она не звонила. А знаете почему? Потому что не хотела, чтобы он примчался сюда или названивал ей поминутно, требуя последних новостей. Ей хотелось побыть одной и спокойно доесть свой гребаный торт.

Мира не выдержала и засмеялась. Ева бросила на нее осуждающий взгляд.

– Извините. Я знаю, что это не смешно, просто у вас получился такой яркий образ! Если хотите психологический портрет, я вам его дам.

Она села в машину и пристегнулась.