– Доктор сказал, что он поправится. – Слезы прочертили дорожки на щеках у Заны. Она крепко схватила Еву за обе руки. – Да, он поправится. Они просто проводят анализы. Я боялась… – Ее голос захлебнулся. – Не знаю, что бы я без него делала. Я просто не знаю.

– Ты должна рассказать мне, как это все произошло.

– Я рассказала детективу. Я рассказала ей, что я…

– Я хочу, чтобы ты рассказала мне. Погоди.

Ева подошла к высокому офицеру в полицейской форме, вышедшему из лифта.

– Объект – Бобби Ломбард. Важный свидетель по делу об убийстве. Не отходите от него ни на шаг. Проверьте палату, куда его поместят, проверяйте удостоверение у каждого – подчеркиваю: каждого! – кто попытается вступить с ним в контакт. Если он не так кашлянет, я должна об этом знать. Ясно?

– Так точно.

Удовлетворенно кивнув, Ева вернулась к Зане.

– Сейчас мы найдем место, присядем. Я хочу знать все. Все детали.

– Ну, хорошо, только я ничего не понимаю. – Зана закусила губу, оглядываясь через плечо на двери, пока Ева тащила ее за собой. – А нельзя мне остаться, подождать, пока…

– Мы будем рядом. – Ева остановила медбрата, предъявив ему свой жетон.

– Прекрасно, – сказал он, – я арестован. Это значит, что я могу присесть на пять минут.

– Мне нужна ваша бытовка.

– У меня сохранились смутные воспоминания о бытовке. Стулья, стол, кофе. Вон туда, и сверните налево. О черт, вам же нужен ключ. От нашей охраны взвоешь. Я вас отведу. – Он прошел вперед, открыл им дверь и сунул голову внутрь. – Ладно, я нюхнул кофе. Все не так плохо.

И он побежал дальше по коридору.

– Сядь, Зана, – сказала Ева.

– Не могу спокойно сидеть, мне надо двигаться.

– Ясно. Ладно, расскажи, что произошло.

– Я уже рассказывала. Я рассказала тебе. Я рассказала детективу.

– Расскажи еще раз.

Пока Зана рассказывала, Ева уточняла детали.

– Тебя толкнули, ты пролила кофе.

– На пальто. – Зана подняла пальто, которое перед этим бросила на спинку стула. – Это было не так страшно. В первый раз. Потом еще больше пролилось, когда Бобби… Боже, я до сих пор это вижу.

– Он с кем-то столкнулся или его кто-то толкнул?

– Ой, я не знаю. Мне кажется, это было случайно, так много людей. А я еще думала: такое волнующее приключение! Быть на улице, в толпе. Все эти витрины, шум… Мы купили сосиски, и у нас были наши пакеты с покупками. Надо было вернуться в отель, Бобби хотел вернуться. Но…

– Ты не хотела. Бобби что-нибудь сказал? Ты что-нибудь видела, перед тем как он упал?

– Нет… Я возилась со своим пальто, все думала, сойдет пятно или нет. Мне кажется, он протянул руку, как будто хотел взять у меня стакан кофе, чтобы я могла разобраться с пятном. А потом он начал падать. Я… Я попыталась его схватить. – Ее голос стал прерываться. – А потом гудок и визг тормозов. Это было ужасно.

Плечи у нее затряслись, она опустила голову и закрыла лицо руками. Пибоди подала ей стакан с водой. Зана отпила глоточек и судорожно вздохнула.

– Люди пытались помочь. Вот, все говорят, что ньюйоркцы бездушные, даже злые, но это неправда. Люди были очень добры, очень внимательны. Они пытались помочь. Полиция подоспела. Те, что отвезли нас сюда. У Бобби шла кровь, он никак не мог очнуться. Приехала «Скорая». Когда меня пустят к нему? Скоро?

– Я схожу узнаю. – Пибоди двинулась к двери, но остановилась у порога. – Хотите кофе?

– Мне кажется, я в жизни больше не выпью ни единой капли кофе. – Зана сунула руку в карман и выудила бумажный носовой платок. И зарылась в него лицом.

Ева оставила ее в бытовке, а сама вышла за дверь вместе с Пибоди.

– Мне тоже не удалось выкачать из нее ничего, кроме этого, – начала Пибоди. – Она и не подозревает, что это могло быть умышленное покушение.

– Посмотрим, что скажет Бобби. Запись?

– Бакстер лично повез в лабораторию. А я сняла «маячки» с их пальто.

– Молодец, сообразила.

– Он оставил мне список свидетелей и копии показаний, взятых на месте. Таксиста держат в управлении. Его лицензия в порядке. Работает на такси шесть лет, несколько мелких ДТП, ничего серьезного.

– Поезжай туда прямо сейчас. Сними с него первичные показания, все подробности для дальнейшей проверки. Отпусти его. Напиши отчет – копию мне, копию Уитни. – Ева проверила время. – Черт! Ничего больше нельзя сделать. Я останусь здесь, пока не допрошу Бобби. В общем, закончи там все и отправляйся домой. Счастливого Рождества!

– Ты уверена? Я могу подождать, пока ты не вернешься в управление.

– Смысла нет. Если что-то возникнет, я дам тебе знать. Собирайся и отправляйся в Шотландию. Пей… что там, кстати, пьют?

– «Восей». Кажется, там это называется «восей». Пиво или вино с пряностями и сахаром. Ладно, спасибо. Но я буду считать себя при исполнении до самого взлета завтра утром. Счастливого Рождества, Даллас.

«Может быть, – подумала Ева. – Если повезет. – Она оглянулась на бытовку, пока Пибоди уходила. – Кое у кого праздники будут паршивые».

Ева ждала час, пока Бобби тестировали, перевозили и устраивали в палате. Когда она вошла, он повернул голову и попытался сфокусировать блуждающий взгляд покрасневших глаз.

– Зана? – проговорил он заплетающимся от лекарств и анестетиков голосом.

– Это Даллас. С Заной все в порядке. Она здесь, скоро придет.

– Они сказали… – Он облизнул губы. – Я попал под такси.

– Да. Как это произошло?

– Не знаю. Все спуталось. Я чувствую себя так странно…

– Это от наркоза. Доктор говорит, что все будет хорошо, ты поправишься. Есть переломы, ты здорово треснулся головой. Сотрясение. Ты ждал, когда загорится зеленый свет на перекрестке, хотел перейти улицу, так?

– Ждал зеленый свет. – Он прикрыл веки. – Столько народу было на перекрестке… прямо как эти… сардины в банке. Шумно. Я услышал звук… Зана… Она меня испугала.

– Что за звук?

Бобби открыл глаза и взглянул на Еву.

– Вот как будто… – Он со свистом втянул в себя воздух. – Вот вроде так. Но она просто пролила кофе. Кофе, сосиски, пакеты, руки заняты. Надо купить шляпу.

– Не уходи, Бобби, потерпи еще немного, – сказала Ева, увидев, что его глаза опять закрылись. – Что было дальше?

– Я… Она так мне улыбнулась… Я помню эту улыбку. Вроде «Ой, смотри, что я наделала». И я не знаю, не знаю… Я услышал ее крик. И все вокруг закричали, машины загудели. Я обо что-то ударился. Говорят, это оно меня ударило, но я ударился, и я больше ничего не помню, пока не очнулся здесь.

– Ты поскользнулся?

– Наверно. Столько народу…

– Ты кого-нибудь видел? Может, кто-то тебе что-то сказал?

– Не помню. Мне нехорошо. Как будто это не я.

Его кожа была белее простыни, на которой он лежал. От этого синяки и ссадины на лице были особенно заметны, резали Еве глаза… и ее совесть, и без того терзаемую чувством вины.

И все же она упрямо гнула свое.

– Вы делали покупки, вы купили елочку.

– Мы купили елочку. Хоть немного порадоваться. А где наша елочка? – Его глаза закатились, потом его взгляд вновь сфокусировался на Еве. – Неужели все это правда? Хотел бы я сейчас быть дома. Ничего не хочу, только домой. Где Зана?

Бесполезно, решила Ева. Она теряла время и напрасно заставляла его тратить силы.

– Я ее позову.

Она вышла. Зана стояла в коридоре, ломая руки.

– Можно мне войти? Пожалуйста! Я не буду его расстраивать. Все, я успокоилась. Я просто хочу его видеть.

– Да-да, входи.

Зана расправила плечи и надела на лицо улыбку. Ева проследила, как она входит, услышала, как она защебетала:

– Нет, ты только посмотри на себя! Странный у тебя способ покупать шляпки!

Чтобы скоротать ожидание, Ева позвонила в лабораторию и выругалась, когда ей сказали, что получить результаты она сможет только двадцать шестого числа. Очевидно, перед Рождеством даже ее гнев ни на кого не мог возыметь действия.

Ну, если лаборатория ей не подчиняется, то управление – другое дело. Ева позвонила и потребовала посменную круглосуточную охрану для Заны в гостинице и для Бобби в больнице.