Граф Меркель вошел с крайней почтительностью и предельной осторожностью, словно нес на подносе большую горку сырых куриных яиц, выложенных пирамидой.

Гигантский воротник растопырился в обе стороны, как жабры рассерженного игуанодона, я почти услышал злое шипение. Красно-голубой костюм первого советника королевы расшит золотом и украшен различными бляхами, на груди толстая золотая цепь, вся в рубинах, а держит она с важностью тяжелый диск, изображающий то ли луну, то ли солнце.

– Граф, – произнес я, не дожидаясь, пока он остановится и поклонится, а то в самом деле гора сырых яиц посыплется на идеально чистый пол, а тут и без них скользко.

– Ваше высочество…

– Что у вас, граф? – поинтересовался я.

Он шагнул и вместо поклона, пусть даже церемоннейшего, станцевал нечто с подскоками и размахиванием шляпой во все стороны и сметанием пыли с выставленного вперед сапога.

– Ваше высочество…

– Впечатляет, – признался я. – Уже заметил, в Мезине весьма причудливые ритуалы.

Он сказал с удовольствием:

– А как же, мы страна высокой культуры!.. Только ритуалы не причудливые, а церемониально усложненные. Разве сложность условностей не растет с облагораживанием человека? У грубых, как скот, простолюдинов никаких церемоний, вы правы. Но чем выше человек, тем строже и достойнее он держится, с этим спорить не будете?..

– Да-да, – согласился я, – помню, как воспитательница наставляла юных барышень: дескать, даже когда входите в пустую комнату, все должны держаться и вести себя так, словно вдоль всех стен сидят джентльмены и наблюдают за вами.

– Вот-вот, – подхватил он с удовлетворением, – ваше высочество! Это простолюдину все равно, как и любому животному… Ваше высочество, я принес на рассмотрение во всех подробностях церемониал коронования, это весьма пышное и строгое… гм… ибо, как вы понимаете, все-таки не каждый день, так сказать.

Я спросил весело:

– Сколько угрохали на такое? Половину бюджета страны? Или весь?

Он ответил с достоинством:

– Пришлось даже занять, ваше высочество, но оно того стоит.

– Ого, – сказал я, – хорошо, что не каждый день. Королевство и недели бы не выдержало.

Он посмотрел с укором и ответил с еще большим задиранием носа и раздуванием жабр:

– Ваше высочество, это коронование, а не простой пир, пусть даже всекоролевского значения! Ее величество Ротильда изволит, чтобы народ всей страны от Хребта и до Грангепта увидел, рассмотрел, проникся и запомнил.

– Ужас, – сказал я, – весь народ Мезины съедется?

– Почти весь, – подтвердил он. – А простолюдинам на местах будут разбрасывать монеты. Этот день останется в памяти даже людей черного звания!

– Ух ты.

– Хочу сразу предупредить, – сказал он и страдальчески развел руками, – по протоколу все располагаются не по богатству, размеру земель или воинской мощи, а по титулам…

– Ну да, – согласился я, – почему Мезина должна быть лучше других?

Он не понял, потому проигнорировал и продолжал с той же настойчивой важностью:

– Потому вы, ваше высочество, в начале церемонии будете стоять рядом с сэрами Лаутгардом и Хольмстронгом. Они герцоги…

Я изумился:

– Уже?

Он ответил с поклоном:

– За преданность и особые заслуги ее величество пожаловали им обоим титул герцога.

– Круто, – сказал я. – А графу Табарду Вустерскому?

Он ответил с небольшой заминкой:

– Ему… возможно, позже. Не стоит забывать, что он был основным преследователем королевы, а на сторону королевы перешел только по вашему внушению… Так вот, ваше высочество, по рангу вы должны находиться с ними в одном ряду.

Я отмахнулся.

– Да пустяки. Могу даже сзади, я гусь не гордый.

– Нет-нет, – воскликнул он поспешно, – это было бы умаление вашего достоинства, а это недопустимо. Если вы и допускаете – но ее величество будут весьма ущемлены. Еще больше будет нарушен этикет, что является совершенно вопиющим нарушением и допустимым быть не может!..

– Хорошо, – сказал я, – встану там, где укажете.

– Прекрасно, – ответил он. – Вы предстанете в церемониальном наряде принца-консорта высшей категории.

– Польщен, – сказал я.

Он замотал головой.

– Я имею в виду костюм высшей категории, это знаете ли, самый лучший мужской костюм королевства! Он украшен рубинами, размер которых определен для лиц, допущенных в самый близкий круг, но для отличия от них носится с большой золотой цепью на груди, что держит золотую звезду, украшенную алмазами.

– Звезда размером с тарелку? – уточнил я деловито.

Он ответил виновато:

– Увы, всего лишь с блюдце.

– А-а-а, – сказал я, – ну ладно, я не капризный. С блюдце так с блюдце. Авось дослужусь и до тарелки.

– Ваше высочество, – продолжал он, тактично оставляя без внимания мои завышенные требования, – еще нужно будет…

Я слушал длинное перечисление требований ко мне внимательно, а он начал объяснять не быстро, но и не слишком медленно, но так журчаще, что я ощутил, как охватывает гипнотическое состояние, вот-вот брякнусь на пол, а затем пойду сомнамбулить по крышам.

– Простите, граф, – прервал я, – но вы настолько четко и ясно излагаете мысли в документах, что я рассчитываю разобраться на досуге, чтобы не отрывать вас от несомненно важнейших дел. Если не пойму, позову церемониймейстера, он у вас тут рядом с герольдмейстером просто невероятный эрудит.

– Тогда я откланяюсь, – сказал он и начал было склонять голову и отводить руку в сторону для замысловатого танца прощания с принцем-консортом, но я прервал:

– Граф, вы лучше расскажите о ваших стратегических запасах меди, железной руды, серебра. Я хотел бы помочь вашей молодой экономике, что после ужасного засилья узурпатора Голдвина в упадке и разрухе, а подниматься всегда лучше с помощью надежных закордонных друзей и умело поданных инвестиций.

Он взглянул с укором.

– Ваше высочество, идет подготовка к коронации…

– Великолепно идет, – сказал я бодро, – я даже и не сомневаюсь, что все будет с иголочки, только потому и отвлекаюсь на такую ерунду, как экономика, повышение уровня валового дохода, добыча полезных ископаемых и отношения с вооруженными до зубов соседями, что спят и видят.

Он подумал, я видел, как с его чела ушли глубокие государственные морщины крупного деятеля, согбенные заботами плечи расправились, а глаза блеснули чуть ли не весельем.

– С этим у нас терпимо, – сказал он.

– Как я безумно рад! – воскликнул я.

– Как вы, несомненно, помните, – продолжил он, – наше королевство упирается в Большой Хребет точно так же, как и соседняя, процветающая под вашей дланью Армландия, которой так повезло в ее мудром выборе себе правителя.

– Спасибо.

– Только у Мезины нет Туоннеля, – сказал он со вздохом, – зато есть очень хорошие копи в том же Великом Хребте. Там добывают медную руду, есть запасы железной, олова, а также найдены богатые жилы серебра и золота.

– Это прекрасно! – воскликнул я с чувством. – Вашей стране необходимо все из добываемого! Кроме золота, конечно, его пока что использовать негде, кроме как в виде основной единицы для платежей.

Он светски улыбнулся, показывая, что шутку оценил, и сообщил с той же улыбкой:

– Вы совершенно правы, медь настолько ценная штука, что даже такие слова, как медаль или медальон, пошли от нее. У нас, кстати, медь по большей части встречается в виде самородков. Во всяком случае, намного чаще, чем золото, серебро и железо вместе взятые.

– Это везде так, – заверил я.

– У нас, – пояснил он, – обычно берут малахитовую руду, смешивают с древесным углем, засыпают в глиняный горшок и ставят на огонь. А у вас?