Айога сбросила с себя одежду – в бане было жарко и влажно, и стала придвигать чисто отскобленные лавки под изливающийся из бассейна поток.
– Прошу вас, раздевайтесь! Вам помочь?
Мамонт снял с Инги верхнюю одежду, стащил свитер – она только блистала глазами, но едва прикоснулся к брюкам, ударила по рукам.
– Я сама! Не трогай меня! Отойди!
– С удовольствием, – буркнул Мамонт и ушел в другой угол.
Инга, лежа на лавке, пыталась снять тесные брюки, но пальцы с полопавшимися пузырями не слушались, а распухшие ноги уже не проходили в штанины. Айога все это видела, но бросилась на помощь не сразу. Пока она разрезала ножом джинсы и осторожно высвобождала из них строптивую спутницу, Мамонт разделся и между делом подыскал место для пистолета – под нижним венцом, куда убегала вода: всегда можно достать с улицы. Когда служанка понесла Ингу под поток воды, Мамонт спрятал оружие и с удовольствием лег на лавку. Казалось, на спину полился расплавленный свинец, огнем загорелись обмороженные ступни и особенно пальцы на ногах. Он стиснул зубы, положил голову так, чтобы не заливало лицо, и через несколько минут ощутил неодолимую дремоту. Палящий каскад придавливал к скамейке, жжение от ног бежало по всему телу и доставало мозга, а он засыпал и вздрагивал, на какое-то время утрачивая реальность. Айога хлопотала возле Инги, бережно намыливала, терла ее мочалкой, обмывая под потоком, и что-то говорила при этом, будто увещевала. И Инга отвечала ей, но о чем шла беседа, из-за шума воды было не разобрать.
Эти «охотники» на крупного зверя стелили слишком мягко…
В момент короткого, минутного сна он неожиданно вспомнил, а точнее, как бы услышал Стратига:
– Запад не опасен, Мамонт!.. Опасен непредсказуемый Восток. Россия не защищена с Востока, ибо там восходит солнце…
Сон слетел мгновенно! Мамонт сел, ощутив, как быстро и до отказа заводится внутренняя пружина. Запад был и есть на Урале в виде совместной фирмы «Валькирия», руководимой шведами. Теперь пришел и Восток…
Это не просто банда, типа взбунтовавшегося генерала Тарасова, действующего хоть и профессионально, однако слишком грубо в старании добиться скорого результата. Восток пришел сюда основательно и, вероятно, давно, сумел внедриться и обустроиться, благо, что довольно легко маскироваться под местных жителей. Наверняка несколько лет эти «охотники» жили здесь, не касаясь Урала, врастали в среду, занимались промыслом крупного зверя… Это они сейчас предстали перед ним в образе спецназа, подчеркивая тем самым, что ничего уже не опасаются, ибо полные хозяева в здешнем районе.
Настал их час, поступила команда…
Но несмотря на свою пресловутую мудрость, Восток пошел тем же путем, что и Запад, сделав ставку на Мамонта. Он должен был привести «охотников» к «сокровищам Вар-Вар».
Служанка – не гейша ли? – мгновенно оказалась рядом, намыливая мочалку-рукавицу; здесь нельзя было расслабляться ни на минуту. Мамонт не дал ей возможности задать вопрос, молча взял из ее руки мыло и стал намыливать голову…
Из бани Мамонт нес Ингу на руках, запеленутую в простыни и одеяла, будто новорожденную. Айога освещала дорогу фонариком. Они подходили к дому, когда за речкой в белесой от инея тайге неожиданно затрещали короткие очереди. Эхо забилось в узкой долине, заполнив пространство гулкими и свистящими щелчками. Мамонт непроизвольно остановился. От соседнего, хозяйского дома, взвыв мотором, на выстрелы умчался снегоход с двумя лыжниками на прицепе. Еще двое остались на крыльце – кажется, сыграли тревогу. Служанка заботливо поторопила Мамонта – вредно после горячей ванны стоять на улице!
Он внес притихшую и безвольную спутницу в дом, положил на кровать и стал снимать пуховик, в который его обрядила Айога после бани: здесь была предусмотрена каждая мелочь.
– Вот, возьмите это, – вдруг сказала она, протягивая Мамонту его пистолет. – Вы обронили возле источника…
Кажется, Восток предлагал честную игру, во что трудно было поверить.
Обещанный застольный разговор состоялся на следующий день: можно сказать, Тойё давал званый обед в честь своей удачной охоты. Прислуживал за столом мужчина – рослый и безмолвный человек, судя по всему, китаец, вышколенный как профессиональный официант. И насколько Мамонт разбирался в кухнях, это была китайская или корейская: приправы, острейший соус, мелко порубленное мясо с косточками, заправленное зеленью и черносливом, и блюдо, напоминающее обжаренные и уложенные в спираль пельмени.
Водка определенно была китайская, с корешком женьшеня.
Однако Тойё сам принес еще одну бутылку с небольшой, размером в карандаш, змейкой, плавающей в жидкости. Нечто подобное когда-то привозил Иван Сергеевич Афанасьев, работая в морском отделе Института на объектах Дальнего Востока. Помнится, водка, настоянная на змее, оказалась гадкой на вкус – это не считая того, что пришлось преодолевать психологический барьер…
И эта была ничуть не лучше.
Тойё незаметно следил за реакцией гостя.
– Экзотика, – прокомментировал Мамонт. – Но мерзость.
Хозяин пытался для затравки завести светский разговор.
– К таким напиткам следует привыкнуть. Посмотрите, третья рюмка вам уже понравится. Это как байкальский омуль с душком.
Мамонт вспомнил вьетнамцев, с которыми оказался в одном купе по пути в Пермь, и почти реально ощутил гнилостный запах их пищи.
– Вряд ли, – усомнился он. – У нас слишком разные вкусы.
– Но это вовсе не значит, что мы не можем быть друзьями, – упорно продолжал свою арию Тойё.
– Поговорим о деле, – сухо предложил Мамонт. – Я благодарен вам за выручку и радушный прием. Говорю это искренне. Однако все время жду, какую сделку вы намерены мне предложить. Ваша вчерашняя охота прошла успешно, Тойё, поздравляю с полем. Но пора бы разделывать добычу.
Хозяин держался подчеркнуто скромно, а его цивильный костюм в деревенской избе казался чужеродным, нелепым.
– Мясники были у генерала Тарасова. И стали вашей добычей, не так ли?.. – Он чуть улыбнулся. – Мы охотники, но отрицаем всяческие пытки, насилие и тем более кровь.
– Отлавливаете дичь живьем? Чтобы потом приручить?
– Мне нравится ваше желание открытого диалога, Мамонт. Но вы же уверены, что я никогда не буду откровенным до конца? И непременно постараюсь перехитрить, скрыть истинные интересы?
– Да, как всякий человек Востока.
– Дальнего Востока, Мамонт, Дальнего. Вы чувствуете разницу между Дальним и Ближним?
– Только в средствах достижения цели. – Мамонт указал на бутылки. – И в напитках.
– Мне не хотелось бы углубляться в вопросы геополитики. – Тойё сам налил в рюмки женьшеневой водки. – Однако вы представляете себе нынешнюю ситуацию. Ближний Восток давно уже объединился с Западом – и, по сути, сейчас это одно целое. А если точнее, он незаметно и органически проник во все структуры Западного мира, произошел своеобразный синтез идеологии, политики, финансов и культуры. Самодовольный Запад продолжает кичиться своей свободой, образом жизни, но сам исправно служит интересам Ближнего Востока. В эту же орбиту втягивается сейчас и Россия. Она движется к своей гибели, как кролик в пасть удава. Гипноз цивилизованной Европы и Америки становится сильнее инстинкта самосохранения. Но пусть это останется на совести политиков, ибо национально мыслящие люди вовсе не рвутся в объятия западного монстра с ближневосточным лицом.
– Все это любопытно, – заметил Мамонт. – Только какое отношение ваши умозаключения имеют лично ко мне?
– Хочу, чтобы вы знали мою точку зрения, – пояснил Тойё. – Дальний Восток потому и Дальний, что сумел сохранить экологическую чистоту собственных воззрений на мир и ценности своей цивилизации. России предстоит сделать выбор: либо без остатка раствориться в синтезированной химере, либо впервые за последнюю тысячу лет повернуться и совершить открытие мира, который так долго и терпеливо стоит за спиной.
– Опять выбор?
– Только затем, чтобы избежать ножниц, – выдал Тойё заготовленный аргумент. – Если говорить о противостоянии в третьем тысячелетии, то оно будет только между Ближним и Дальним Востоком. А что касается выбора… То это же не игра в рулетку, где можно ставить на один и тот же цвет и наконец выиграть. В России осталось мало людей, способных к космическому мышлению.
