Такой же коридор, те же белые овалы дверей, закрытых наглухо, не воспринимающих ни мысленных, ни голосовых, ни радиокоманд.

Ещё один лестничный колодец, ведущий на последний этаж веретена. Никого и здесь. Странно. Отчего же внутренний голос шепчет о «флюидах угрозы», плывущих по коридорам?

Одна из дверей посреди коридора вдруг приглашающе раздвинула створки.

Руслан замер, «встопорщив» все экстрасенсорные «антенны» организма. Показалось, кто-то тихо позвал его.

– Кто здесь?

Слабое эхо в ответ. Слабый шорох.

Он заглянул в помещение, внутри которого светились огоньки какой-то установки.

– Свет!

Однако приказ на местную автоматику не подействовал. Светлее в помещении не стало.

Чувствуя живое, Руслан осторожно вплыл в помещение, сканируя весь его объём всей чувственной сферой.

По полу небольшой комнаты – четыре на пять метров – процокали невидимые коготки.

Сомневаясь в своей трезвости, Руслан включил нашлемный прожектор, пошарил лучом света по углам комнаты, обогнул включённую в ждущий режим установку (по-видимому, это был комплекс управления антеннами), и тотчас же по спине пробежали морозные мурашки. Не задумываясь, он нырнул на пол, и сгусток радужного огня прошил воздух над спиной, проделал в стене помещения чёрный шрам; стреляли из плазмера.

Руслан отскочил от пола (невесомость, мать её!), оттолкнулся от потолка, послал тело к выходу, надеясь перехватить того, кто стрелял. Но стрелок не стал ждать «продолжения банкета», не зная, как вооружён инспектор, и успел скрыться в коридоре. Возможно, его костюм был оборудован антигравом.

Руслан прислушался к удалявшемуся источнику пси-шума. Внутреннее зрение отметило движение в транспортном отсеке терминала, вздохнул шлюз, выпуская летательный аппарат. Затем раздался приглушённый переборками, сопровождаемый визгом раздираемого металла взрыв. Это взорвался флайт, на котором прилетел Руслан.

– Вот сволочь! – беззвучно выговорил он одними губами.

Поскольку никаких «насекомых» больше в помещениях терминала не было слышно, Руслан не стал таиться и красться по коридорам. Через две минуты он был возле транспортного отсека.

Дверь в отсек не отреагировала на его приказ открыться. В её толще сонно помаргивал красный огонёк. Очевидно, взрыв флайта нарушил герметичность отсека, и автоматика заблокировала выход наружу.

– Собака бешеная, как же я выйду? – спросил Руслан неизвестно у кого.

В наушниках костюма проклюнулся тонкий писк вызова.

Он включил личную консорт-линию.

– Инспектор, вы живы? – раздался чей-то хрипловатый голос.

– Кто это? – нелюбезно осведомился Руслан.

– Иван Грымов.

– Ваня, я попал в ловушку. На Суперструннике есть надстройка в форме «рогов и ушей», это…

– Знаю, дополнительный каскад антенн. Что произошло?

– Кто-то стрелял в меня… и взорвал флайт.

Иван хмыкнул:

– По-серьёзному?

– Что?

– Вас действительно хотели убрать или только припугнули?

Руслан помолчал, прокручивая в памяти последние события.

– Похоже, только попугали.

– Понятно. Ждите, к вам скоро придёт помощь. Заметили кого-нибудь?

– Нет, никого, – с сожалением признался Руслан.

– Жаль. Ладно, разберёмся. – Голос Ивана пропал.

Руслан поплавал в похолодевшем воздухе у двери в отсек, не зная, что делать дальше, потом начал по второму разу обследовать терминал.

Ему удалось проникнуть в ещё одно помещение на втором этаже строения, где, по всей видимости, и прятался неизвестный киллер, но в нём сгрудились лишь синие и жёлтые контейнеры с каким-то оборудованием. Двери остальных помещений не открывались.

Через двадцать минут к веретену терминала пристыковался пограничный модуль, и Руслан лицом к лицу столкнулся с Ярославой.

Она быстро оглядела его, ошеломлённого неожиданной встречей, с ног до головы. Лицо женщины под прозрачным конусом шлема прояснилось.

– Мне сказали, что ты… что инспектор ФАК попал в аварию.

– Извини, – виновато развёл руками Руслан, – не повезло.

– Что случилось?

– По какой-то причине взорвался мой летун. А ты одна?

– Что значит – одна? – подняла брови Ярослава.

– Обычно рядом с тобой этот бравый мачо Веласкес.

Лицо Ярославы стало каменным.

– Вы очень наблюдательны, инспектор. Будьте добры, не попадайте в ситуации со взрывами. Может быть, вам лучше сменить профессию?

Она повернулась, прошла сквозь группу расступившихся косменов и исчезла в отсеке.

Кто-то дотронулся до его плеча. Руслан повернул голову.

– Вам действительно повезло, инспектор, – сказал пограничник Мешем вежливо. – Флайт мог взорваться и позже.

Руслан с трудом заставил себя думать не о бывшей жене, а о делах.

– Я понял, лейтенант. Пойдёмте выпьем?

– Почему бы и нет? – согласился Мешем.

Звонок визора раздался, когда Воеводин закончил ухаживать за клумбой; территорию коттеджа он с великим удовольствием облагораживал сам.

– Включи, – скомандовал он домовому, снимая тонкие рабочие перчатки.

Над плоским блюдом хозяйственного киба вырос виом связи.

– Доброе утро, – сказал появившийся в виоме Людвиг Ван Бреевен, министр юстиции Объединённого Правительства Европы.

Министру исполнилось семьдесят девять лет, он и выглядел на все семьдесят девять: морщинистый, с пепельно-седыми прядями волос, худой, печальный. Хотя при этом старик обладал острым молодым умом, быстрой реакцией и креативным мышлением. Воеводин знал его почти пятнадцать лет и всегда поражался энергии, заключённой в этом немощном с виду теле. Неизвестно, догадывался ли Ван Бреевен об истинной профессии Воеводина, однако консультантом был отменным.

– У нас уже десять часов, – сказал командир «Сокола», ответив на приветствие.

– У нас восемь, – сказал Ван Бреевен; жил он в Брюсселе. – Мне доложили, что ты меня искал, Стефен.

– Есть предмет для разговора.

– Не соблаговолишь навестить старика в его скромном жилище? Сегодня мне не хочется шляться по гостям.

Разговор шёл на английском, но слово «шляться» голландец произнёс на русском.

Воеводин улыбнулся.

– Буду у тебя через полчаса.

Бреевен кивнул, и виом погас.

Воеводин не спеша собрал инструмент, умылся, переоделся в обычный гражданский уник с эмблемой пенсионной службы, какое-то время размышлял, не воспользоваться ли спецтранспортом. Официально он имел право пользоваться гаражом муниципальных властных структур – как гражданин с высоким социальным статусом: двенадцать лет назад он был мэром Брянска. То, что он в настоящее время является советником Службы безопасности, не говоря уже о руководстве «Соколом», было известно лишь паре человек в высших эшелонах федеральной власти.

«Контроль», – мысленно вызвал он встроенную в коттедж систему наблюдения, контроля и анализа внешней обстановки.

«Горизонт чист, – доложил инк контроля. – Потоки внимания в пределах фона».

Это означало, что никто не интересовался коттеджем советника, в том числе – с орбитальных станций и спутников, никто специально не следил за его передвижением с помощью микроустройств типа «нанокомар».

– Охрана, машину.

Плавно уехала вниз створка личного гаража, наружу выскользнул флайт «Мазда» цвета «брызги шампанского».

Воеводин залез в кабину, за ним ловко шмыгнул витс охраны, и флайт взял курс на метро города. Через несколько минут Воеводин со спутником вылезли из флайта на площадке аэропаркинга у центрального метро Смоленска. Ещё через минуту они вышли из метро Брюсселя.

Ван Бреевен жил в обычном жилом модуле многоэтажной башни, хотя как министр имел право на коттедж. Квартира его и в самом деле не поражала роскошью, но и аскетическим её убранство назвать было нельзя: стандартная пятикомнатная урбанада, в меру уютная, без особых изысков и излишеств. Современные интерьерные решения были поразнообразней.

Воеводин пожал руку хозяину, вышедшему встретить его в официальном унике правительственного чиновника.