— До свидания, барышня! — сказал доктор и быстро вышел.

— Гриша! — позвал Артем.

Он сел рядом с Тиной, подвинув свой стул вплотную к ней, не выпуская ее из своих объятий.

— Да здесь я! — буркнул Гриша, выставляя на стол початую бутылку водки и стакан.

Вокруг них троих, сидящих за столом, суетились какие-то люди, что-то делали, переговаривались: Тина не понимала, откуда они взялись в квартире, но ее это и не интересовало. Гришка налил еще полстакана водки и протянул ей:

— Тина, давай! Это антидепрессант!

— Давай, залпом! — поддержал его Артем.

Тина опять послушно выпила, как воду, не понимая, что пьет.

— Лидуся! — закричал Артем.

— Что? — отозвалась та.

— Лида, здравствуй, — поздоровалась Тина.

— Давай ее в ванную, смой с нее все это и переодень! — сказал Артем Лиде.

— Зачем меня переодевать? — удивилась Тина.

Ей никто не ответил.

Она посмотрела на всех троих, переводя вопросительный взгляд с Артема на Гришу и на Лиду. Потом опустила взгляд на себя и увидела, что вся ее одежда, руки, ноги перепачканы кровью.

— Да, Лида, идем в ванную, ты мне поможешь, — сказала она.

Тина поднялась, сделала два шага вперед и остановилась, потрясенно глядя на пол, где увидела большую красную лужу.

— Боже, сколько крови! — прошептала она.

Все дальнейшее она помнила смутно, как размытую картинку или давно виденный и забытый фильм. Ее куда-то вели, раздевали, мыли под душем, одевали. Она слышала, как Артем жестким тоном давал указания, куда-то торопился идти.

— Лидуся, я тебя прошу, когда здесь ребята все закончат, вымойте пол, приведите все в порядок, а вещи ее выброси!

— Конечно, Артем! Уводи ее скорее, ты же видишь! — подгоняла его Лида.

— Иди, Артем, мы разберемся! Сейчас Рита приедет, я ей позвонил.

— Вот и хорошо!

Он схватил безвольную Тину в охапку и потащил из квартиры. Она не сопротивлялась, не реагировала на происходящее. В голове по кругу ходили одни и те же мысли, она не отдавала себе отчет какие, только чувствовала, что они затягивают ее, как в омут, — она объясняла что-то Людмиле, повторяла ее слова, оправдывалась, и опять сначала — объясняла, пыталась вразумить, остановить, уговорить!

Артем гнал по улицам, не соблюдая никаких правил, торопясь привезти ее домой, спрятать от нее же самой, успокоить, вывести из состояния ступора. Он кожей, нутром чувствовал, что с ней происходит!

Она молчала!

Тина, зажав обе ладони между колен, слегка раскачивалась в такт своим мыслям и молчала.

Артему это очень не нравилось! Лучше бы плакала!

Он сосредоточился на дороге, обгоняя машины, пролетая на красный там, где не было пешеходов. У него ходили желваки на скулах от напряжения и невозможности ей помочь в этом тягучем, пугающем молчании.

И тут Тина зарыдала! Слава тебе господи!

Она плакала горько, громко, не вытирая текущих по щекам и попадающих на губы слез, безуспешно пытаясь что-то сказать, объяснить, вытолкать из себя слова!

— Сейчас, девочка, сейчас! — успокаивал он ее. — Уже приехали! Ты плачь, плачь!

Артем бросил машину прямо под дверью подъезда, выскочил из нее и за руку выдернул Тину из салона, хлопнув дверцей одновременно с сигнализацией. Он бегом протащил ее три этажа, быстро открыл квартиру, подхватил ее на руки, ногой захлопнув за собой дверь, побежал в комнату, уложил Тину на кровать, снял с нее обувь и, скинув свои туфли, лег рядом. Артем крепко обнял Тину, уложил ее голову себе на плечо и стал гладить по волосам, по спине, успокаивая:

— Ну все, все! Теперь все в порядке!

Она давилась словами, слезами, пытаясь что-то сказать. Наконец слова прорвались из нее:

— Это ужасно! Ужасно! Мне ее так жалко!

— Кого? — не понял Артем. — Люду, что ли?

— Да-а! — рыдала Тина. — Ты можешь пред-ста-авить такую жи-и-знь? Годы! Годы нена-ви-идеть, завидовать! Это же не жизнь! Жить с эти-им, засыпать, просыпаться, дочку расти-ить, сексо-ом заниматься, есть, пить и все вре-емя нена-авидеть! Она же Лешку чуть не уби-ила, а мо-ожет, и убила и меня! — Она с трудом, рыдая, выговаривала слова. — Всех нас в это втя-ну-ула! Своей ненавистью чу-уть не заразила! И-идиотка!

— Все, Тиночка, не думай о ней сейчас!

Тина кивнула, соглашаясь, стукнула Артема головой в подбородок и не заметила этого.

Рыдания постепенно пошли на убыль. Она громко всхлипывала, вздыхала и вдруг спросила:

— У-у тебя ро-одители есть?

— Что? — удивился он. — А-а, да, конечно, есть.

— Жи-ивы?

— Слава богу! Бабушек и дедушек нет, все умерли, к сожалению, а отец с мамой живут в Ильинском. У нас там дом, еще дед строил. Там у них хорошо, участок большой, сосны, малина, смородина, всякие петрушки-укропы мама сажает. Вот мы с тобой завтра к ним поедем.

— За-автра? Ты что, хочешь меня-я с родителями познакоми-ить? — все еще всхлипывая, спросила Тина.

— Ну, рано или поздно знакомиться все равно придется. А завтра пятница, выспимся и поедем, на три дня. Я отгулы возьму, попаримся в баньке, подышим воздухом. Красота!

— А почему они там живут?

— Мама себя в Москве плохо чувствовала; как только отец вышел на пенсию, они туда перебрались. Дом просторный, два этажа, каменный, коммуникации все есть, воздух просто лечебный. Маме сразу лучше стало. Им там нравится.

— А кто они у тебя, ну, по профессии?

— Врачи. Отец хирург, кстати, был довольно известным, в Склифе работал, а мама педиатр, она в клинике трудилась.

— А тебя отпустят с рабо-оты?

— Отпустят! — пообещал Артем. — Ну что, успокоилась?

— По-очти.

Она повздыхала, повсхлипывала, помолчала и сказала детским, обиженным тоном:

— Я тебя люблю!

— Я знаю, — ответил он, целуя ее в висок и в лоб.

— Откуда? — обиделась Тина.

— Потому что я тоже тебя люблю! — ответил Артем, прижал ее к себе покрепче, поцеловал еще раз в висок и приказал: — Спи!

Она всхлипнула еще несколько раз, вздохнула, затихая у него на плече, успокаиваясь и засыпая. Почти уснув, неожиданно невнятно спросила:

— А гамак у вас там есть?

— Есть, — усмехнулся Артем.

— Хорошо, — прошептала она и уснула.

Конечно, утром они никуда не уехали. Артем рано ушел на работу, и закрутилось — протоколы, допросы, экспертиза и так далее.

Зато они поехали поздно вечером, и не одни, а большой дружной компанией.

Но Тина ничего этого не знала, она спала.

Она не проснулась и не слышала, как Артем уходил на работу, как несколько раз на всю квартиру трезвонил телефон. Не слышала, как по очереди приезжали ее проверить сначала Артем, потом Ритка, а за ней Григорий. Она спала, когда уже поздним вечером вернулся Артем, а за ним подтянулась вся команда — Гриша, Рита с Денисом, Лидуся и Леша Скрябин. У Горбунка сегодня было дежурство, и он ныл по телефону, что не едет с ними.

Она не слышала, как все спорили, ехать сегодня или завтра утром.

Ритка шумела, возмущаясь:

— Что тут ехать, до Ильинского, я вас умоляю! К тому же я шашлыка целое ведро замариновала!

Все прения прекратил Артем волевым решением:

— Мы едем сейчас! Я обещал Тине, да и мои ждут, я позвонил днем и предупредил. Отец сразу баню затеял!

— Ура! — прокричал Денис.

— Тише! — прошипели на него все взрослые разом.

Тинин организм восстанавливал себя сам, без лекарств, полностью выключив ее из действительности.

Рита собрала ей вещи для дачи и привезла с собой. Артем закутал так и не проснувшуюся Тину в плед и отнес в машину. Он не сел за руль, а, уложив ее себе на колени, держал всю дорогу, обнимая. Так со спящей Тиной на руках он и выбрался из машины, когда они приехали на дачу.

Дом встречал их радостно сияющим, как на улице, так и в доме, светом, запахом хвои, натопленной бани и дымком от мангала, в котором Константин Иванович, отец Артема, уже подготавливал угли.

— Что это ты несешь, Артем? — спросила Вера Николаевна, подставляя сыну щеку для поцелуя.