— Кто это? — крикнул он звёздным облакам. Всепоглощающая тишина; только далёкое громыхание прибоя и неслышное порхание летучих мышей.

— Так попробуй возьми! — рявкнул Ромат и зашагал вниз, кипя от страха и гнева. Такое явление, как было сейчас, требует Чарма куда больше, чем мог собрать любой известный ему смертный… «А что, если это герцог?» — вдруг ужаснулся он. Лорд Дрив поклялся отомстить за смерть своей сестры леди Мивеи каждому из поверженных Храбрецов. «Неужели он меня нашёл?»

Ромат спешил сквозь болотный туман, не глядя под ноги, то и дело оступаясь с тропы в разливы грязи. Когда он добрался до зыбучего песка приливных мелей, грязь облепила его штаны и повисла сосульками на огромном уродливом лице.

Остальные рабочие — все как один люди — посмотрели на него с любопытством, но спросить не осмелился никто. Хотя он был им ростом всего до пояса, его сторонились из-за вспыльчивого характера и гномьей силы. Ромат запугал остальных мусорщиков, и никто не жалел его, когда огры пороли его жгутами медуз или вешали над гнездом гадючьих ос, потревоженных огнём.

Приближение огров спугнуло горькие воспоминания. Ромат стоял в шеренге, склонив голову, ожидая приказов.

Огры — мощные, с маленькими чёрными головами — пошли по рядам мусорщиков, выкрикивая команды. За ними тянулся запах — вонь палёной блевотины. Тряслись от мощного крика мохнатые гривы. Ноги, толстые как древесные стволы, уходили в мокрый песок по щиколотку, но двигались огры с пугающей лёгкостью. Массивные плечи сутулились, будто под тяжестью невидимых мощных крыльев.

Голые, если не считать тёмных от запёкшейся крови килтов, огры с виду казались примитивными, хотя на самом деле обладали живым, быстрым умом. По всему Ирту они слыли великолепными тактиками, и любая армия ценила бы их совет, но огры держались особняком от всех. Чармом они пренебрегали и предпочитали жить по древним заветам предков. Умея ловить каждую возможность, они захватили Рифовые Острова Нхэта тысячу дней назад, когда герцог лорд Дрив разгромил Храбрецов — исконных жителей этих холмистых земель. Захватив болотистый берег с бесчисленными островками, огры поработили оставшихся людей и заставили их служить мусорщиками, а все добытые ценности меняли на то, что ценили выше всего: ежевичное вино из долин Чарн-Бамбара.

— На раскопку дюн! — крикнул огр и показал на троих мусорщиков, которые немедленно бросились с лопатами и щупами на нанесённые приливом песчаные холмы.

— Обшаривать пляж! — крикнул другой и послал ещё троих тащить сети по скользким наносам водорослей у края прилива.

— Тралить мели!

Этот приказ обрушился на троих, стоящих рядом с Роматом, и они зашлёпали по лужам, балансируя поднятыми над головой граблями.

— Эй ты, гном! — Огр осклабился. — Тралить волны! Пошёл!

Ромат не осмелился возразить, хотя его задание было самым опасным. Схватив свёрнутую сеть, он поволок её к мелям. Огры любили ставить самых низкорослых в глубокую воду, где могли напасть угри-убийцы и унести течения.

Выругав про себя вонючих господ, гномочеловек зашагал к дальним волнорезам. Здесь, на Рифовых Островах Нхэта, океан подходил к берегу не круто, как всюду на Ирте, а постепенно: много веков три великие реки выглаживали литораль. Но Ромат все равно оказался по грудь в воде.

Впереди разбивался мерцающими волнами уходящий отлив, и воздух был заполнен пеной. Горизонт пестрел бесчисленными островками. На многих из них огры гоняли других мусорщиков, и Ромат время от времени видел блеск грабель и отсвет на мокрых сетях.

В лагуне самого большого острова валялся дракон, его крылья блестели под чёрным небом. Чешуйчатое тело каталось в прибое, посверкивая молниями. Он сгибал и расправлял когти, из-под гранитных надбровий сверкали хрустальные глаза. Вдруг дракон развернулся и взмыл в пустоту, мелькнув резким силуэтом на фоне звёзд в почти недвижном парении.

Что-то его спугнуло. Ромат оглядел пенные воды, высматривая все то же огромное лицо из зелёного газа, но ничего не увидел — только мусорщики ворочают мокрый песок граблями и тралят мели, а огры раскладывают костры из плавника. Конечно, привычное зрелище уверенности не добавило. Чувства у дракона куда острее, чем у прочих живых созданий, и он учуял что-то опасное.

«Лорд Дрив… — Страх перед местью герцога вернулся. — Но как? Как он мог меня найти? Ни он, ни кто другой на этой стороне Залива не знает моей истинной формы. Они ищут иллюзию, а не меня».

Он снова посмотрел в небо — дракона не было.

Ромат вернулся к работе. Не надо давать ограм повод для наказания — они наслаждаются его страданиями. Только его полезность как работника ещё спасает Ромата от их издевательств. Гномья сила позволяет ему работать за двоих, и огры этим пользуются.

Ромат работал один на краю отлива, упираясь мощными ногами в дно, чтобы не унесло течением, и надеясь на судьбу, которая только и может спасти от укуса угря-убийцы.

Судьба была для Ромата спасением и проклятием. Она дала ему прожить двенадцать тысяч дней на Ирте, родиться в презренной нищете, вырваться из неё и вернуться снова. Он появился на свет неподалёку от болотистого берега, в топях, куда изгнали его мать, изнасилованную гномом. Мать умерла в родах, разорванная его огромной головой, и не было ни повитухи, ни Чарма, чтобы её спасти. Таким проклятием была поначалу его судьба. Но она чуть повернулась — и его, почти задушенного пуповиной, нашёл какой-то мусорщик и вырастил для работы на мелях. Такой была его судьба в первые десять тысяч дней его жизни. Такой она стала снова под властью огров. А между этими днями она привела его к Врэту, мусорщику, нашедшему меч Таран, и на краткий блистательный миг судьба одарила Ромата силой и властью.

Сражаясь с отливным течением, согнув мощный корпус, чтобы выволочь груз сетей, он снова мысленно вернулся в те дни, когда носил кожу из света и правил Чармом. Вспомнил наслаждение женщинами, которых брал, вспомнил, как их сопротивление разжигало желание и волю. Вспомнил радость от наказания мужчин, бросавших вызов его могуществу, увидел вновь, как захлёбывался каждый собственной кровью, а он, Ромат, наслаждался их медленной, неумолимой смертью. И эти воспоминания давали ему силу, пусть даже поворот судьбы лишил его кожи из света, лишил Чарма и вернул в рабство.