– Эй, на посту! – теперь Белоглазов сам высунулся из люка. – Идем за оружием на соседнюю улицу. Группа встречи будет готова к выходу внизу, вы – в резерве, слушать команду Тарского. Средства защиты приказываю надеть немедленно.

– Так точно! – Толик первым начал наматывать на руку толстое банное полотенце. – К «Охотнику» они, факт. Мамед, ну, осторожно!

Потянувшийся за своей «спецодеждой» Мамедов задел густо стоявшие по бокам крыши пластиковые бутылки со срезанным верхом – на случай долгожданного дождя. Парочка бутылок скатилась вниз и запрыгала по асфальту с негромким, но все же нарушившим тишину звуком.

– Это что еще за дерьмо? – Белоглазов, уже в защитном воротнике, опять возник в люке. – Прекратить демаскировку перед спецоперацией!

– Так точно, больше не повторится, товарищ майор! – за всех ответил Толик. – Что-то мы, мужики, размякли тут на солнышке. Давай, народ, приходи в себя, война начинается.

Защитная одежда имела только одну цель: не позволить зомбаку сразу прокусить бойцу вену или артерию. Обязательный защитный воротник, из любой ткани, в которую пихали любую мелочь, найденную в магазине: салфетки, тампоны, даже изломанную одноразовую посуду. Почему-то твари любили атаковать сразу в горло или сзади, пытаясь перекусить шейные позвонки. Дальше – верхняя одежда, уж у кого какая была. Под нее тоже следовало засунуть как можно больше тряпок, рваных журналов, рекламных газет и прочего. Руки и ноги дополнительно обматывались полотенцами, едва ли не тюк которых где-то нашел Спец и притащил со своей группой. Лежать так на крыше, да и сидеть внутри магазина, было просто невозможно, вдобавок пот пропитывал «спецодежду», снижая ее защитные свойства. Закончив, бойцы поудобнее взялись за оружие, и Толик доложил вниз о боевой готовности.

Белоглазов, с «калашниковым» наперевес, выскочил первым и засеменил, пригнувшись, к углу жилого дома. За ним, почти не отставая, шли два метателя, с бутылками «молотова» в сумках, факелы были зажжены заранее. Следом катили тележку два факелоносца с кистенями, замыкали группу опять два метателя и Кунгур с автоматом.

– У меня тихо, что у вас? – Толик смотрел в другую сторону. – Дошли они до угла?

– Дошли, – отчитался Максим. – Узума не вижу.

– Узум к парку пошел, – прошептал Мамед. – Гулять. Погода хорошая.

– Отставить шутки! – Совсем недалеко прогремел гром, и Толик, успевший запариться, застонал: – Дождичка бы…

– А огонь не потухнет? – насторожился Максим. – Если факелы гореть будут плохо, то и запалы у «молотовых» не возьмутся…

– Они успеют. Должны успеть.

Несколько минут все лежали тихо, прислушиваясь. Однако ни единого выстрела не раздалось. Это говорило о том, что группе удалось дойти до магазина без приключений – или почти без приключений. Один-два зомбака, забитые кистенями, это еще не событие. Вот если палить в них и швыряться молотовыми, тогда событие случится: набегут их «коллеги».

– Тарский выводит группу встречи, – прошептал Толик. – Значит, все путем…

И он сглазил. Сначала послышалось несколько хлопков – полетели «коктейли». Потом с паузой в секунду начал одиночными бить автомат. Максим никогда не служил в армии, но теперь мог себе представить: группа зомбаков атакует по улице, огонь заставил их рассыпаться, и теперь Белоглазов по одному выбивает тех, кто проскочил пылающий заслон. А группа в это время, толкая нагруженную тележку, спешит к углу дома, за которым их уже будут встречать и прикроют. Застучал второй автомат, на этот раз короткими очередями. Снова хлопки бьющихся бутылок, и Максим, скосив глаза, заметил облачко черного дыма. Они совсем рядом. Должны успеть! Тарский, чувствуя неладное, сам выскочил с автоматом к группе встречи, стал раздавать какие-то команды.

– Бегут от парка! Десять – двадцать наверное! – закричал Мамед.

Максим, сообразив, что отвлекся, снова оглядел сектор и тоже подал сигнал:

– От «конкурентов» движение! Много, кажется!

– Нашли время на штурм идти, сволочи! – Толик вскочил, потому что скрываться было уже ни к чему. – Тарский, они со всех сторон!

– Отставить встречу! – Тут же отреагировал замком. – Молотовы по кругу, только Белоглазову дорогу оставить! Основное направление – парк!

Полетели «коктейли», но создать сплошную линию огня защитники уже не успевали, Максим видел это с крыши. От «конкурентов» бежала целая толпа, как-то постепенно набирая скорость. Капля шлепнула Максима прямо по носу, и только тут он сообразил, что дождь, пока еще редкий, начался. Даша подала на крышу факел и несколько бутылок, все трое постарались забросать молотовыми свои сектора, но зомбаков это задержало лишь на две-три секунды. Затрещал автомат Тарского, его поддержали из окон форта. Видя, что дело плохо, схватился за пистолет и Толик.

– Если Белоглазова потеряем – хреново дело!

Максим бросил короткий взгляд к углу дома. Группа уже вышла оттуда, они бежали к форту, и прямо на глазах Максима короткая тележка перевернулась, рассыпая ружья и коробки с патронами. Дальше наблюдать было некогда. Вырвавшийся вперед зомбак в прыжке исхитрился дотянуться до крыши, вцепиться в нее грязными пальцами, и миг спустя показалась его голова. Максим ударил удачно: если и не убил, то хотя бы оглушил, пальцы разжались.

Он снова не удержался, посмотрел, что с группой Белоглазова, и прежде всего увидел самого майора. На бегу отбросив пустой магазин, он перемахнул через тележку и груду оружия и толкнул к форту замешкавшегося факельщика. Но тот, отступив и пропустив командира, все же остался и выстрелил в бегущего следом зомбака из винтовки или охотничьего ружья, Максим точнее рассмотреть не мог. Зомбак чуть вздрогнул, но тут же кинулся на обидчика, повалил и начал рвать. Белоглазов даже не оглянулся, он был занят пристегиванием нового магазина. Изящно увернувшись от следующего преследователя – попросту прыгнув прямо в лужу горящей смеси бензина и масла, – майор выпустил ему в лицо очередь и стал пятиться, оставляя на мокром асфальте черные, дымящиеся следы.

Волна зомбаков накатила на форт со всех сторон, и одновременно дождь пошел сильнее. Покачивая кистенем, Максим оглядывал поле боя. Ему показалось, что зомбаки, вовсю шлепающие по лужам, радуются дождю, как дети. Вроде и дурацкое сравнение, а что-то общее и правда было.

«Видимо, прав Толик: жара им не по душе. А теперь… Даже в самом начале их столько не было! Со всего Красногорска, что ли, к нам набежали?»

Он ударил снова, опять удачно, и тут же еще раз, но теперь они с Мамедом выбрали одну цель и помешали друг другу. Бутылка Максима разбилась, и он схватил запасной кистень, но Мамед уже успел справиться и без него. Главная опасность для крыши миновала: вокруг форта бушевала толпа, молотя кулаками в стены и наглухо забаррикадированные окна, и с разбегу до крыши никто допрыгнуть не мог. Но защитники уже знали: время от времени, скорее случайно, чем осмысленно, один из этих одетых в обрывки одежды бывших людей прыгнет снова.

– Майор, пригнись!

Толик, сшибая наполнявшиеся водой пластиковые бутылки, упал на крышу животом, опустил руку с пистолетом и в упор несколько раз выстрелил в висок зомбаку, схватившему автомат Белоглазова. Зомбак полетел вниз. Почти вся группа уже отступила в форт, оставшиеся снаружи отчаянно отмахивались факелами. Белоглазов, с разряженным магазином и без огня, не стал геройствовать и протиснулся в приоткрытую дверь.

– На крыше, вы идиоты совсем? – закричал он вместо похвалы. – Не кидать «молотовы» в толпу, они не разбиваются! Беречь боеприпас!

Да, теперь «коктейли» и правда оказались бесполезны. Сначала Максиму казалось, что собравшихся вокруг зомбаков никак не меньше тысячи, но снова оглядевшись, он понял, что преуменьшил их численность. Две тысячи? Три? Такой атаки и правда не было даже в первые дни. Дождь хлестал все сильнее, факелы погасли. Крыша стала мокрой и скользкой, а вот зомбакам, кажется, ничто не мешало: они невесть когда отросшими, крепкими ногтями, больше похожими на желтые когти, все чаще впивались в края и пытались подтянуться. Одному, пузатому, здоровому дядьке, это почти удалось, но подскочивший Толик приставил «макарова» прямо к его глазу и нажал на спуск. Толстяк, падая, взмахнул руками и сумел-таки схватить кистень Толика, которым тот орудовал свободной рукой. Толик успел выпустить оружие и тут же склонился над люком: