– И как можно полнее ознакомиться с их биографией.

– Ватсон, вы получите все, что пожелаете! – церемонно пообещал брат.

Савелий благоразумно не стал уточнять, на кого из героев Конан Дойля похож Виталик. Впрочем, инспектор Лестрейд довольно симпатичный персонаж. Деятельный, энергичный, храбрый. Только вот… недалекий.

Было интересно и в каком-то смысле даже приятно сидеть в кресле и читать материалы, привезенные Виталием. Ну, прямо великий Шерлок Холмс. С одним успешным делом в анамнезе.

Да – с одним. Но с каким! А если и на этот раз удастся вычислить убийцу раньше, чем это сделает полиция?

В довольно подробных биографиях убитых (сразу чувствовалось, что информацию собирали профессионалы) Савелий никаких точек соприкосновения не нашел. Разве что только одну: Луковская жила в Лианозово, на Абрамцевской улице. А Высоцкий был постоянным клиентом фитнес-клуба, расположенного на соседней улице. Но – Савелий это прекрасно понимал – обстоятельство было настолько притянуто за уши, что его не стоило принимать всерьез.

Нечто нелогичное в убийствах явно было. Точнее – нечто неразумное. Довольно сложные способы убийства. Ударить ножом куда проще, чем душить или бить по голове бейсбольной битой. Это с одной стороны. С другой – расправляясь с жертвами на многолюдном предприятии, убийца действовал весьма рискованно. Особенно в первом случае, ведь, несмотря на перерыв, в отдел кадров мог кто-нибудь заглянуть. Даже не по делу. Просто на чашку чая. Почему ему так приспичило избавиться от Луковской? Вспомнилась читанная в детстве повесть, в которой шпион, опасаясь разоблачения, убил кадровика, обнаружившего какую-то несостыковку в его биографии. Но дело было на секретном заводе, а тут обычный складской комплекс? Какой компромат могла «нарыть» Луковская? И главная загадка: зачем было делать это на рабочем месте? С сыном заместителя генерального директора было как-то логичнее. Во-первых, его убили в укромном месте, где риск быть увиденным не так уж и велик. Во-вторых, уже то обстоятельство, что убитый был сыном руководителя, могло дать повод для преступления – кто-то из сотрудников, ненавидевший Высоцкого-старшего, решил отомстить ему таким вот страшным образом. Ужас, но встречаются в жизни ужасы и похлеще.

Отложив папку с материалами, Савелий начал разглядывать фотографии листов из кулинарной книги. Кулинар… Битой по черепу – отбивная котлета? Небрежная какая-то мания у этого маньяка, если он, конечно, маньяк. По хорошему полагалось, убив Луковскую, вырезать из ее тела добрый кусок мяса, отбить его и оставить рядом с трупом. Мания – это же все-таки самое главное в жизни маньяка, стержень, краеугольный камень. Хотя… когда ему этим заниматься? Времени-то в обрез. Нехватка времени многое объясняет. А может, изначально все так и задумано – обозначить символами, небрежно. Что он этим хотел сказать? Что мастер не разменивается на мелочи? Или подчеркнул свое пренебрежительное отношение к убитым или ко всем людям вообще – вам, мол, и так сойдет, жрите, что дают.

Или он весельчак? Ха-ха, как смешно! Битой по черепу – и готова отбивная! Хочешь полакомиться языком – задуши кого-нибудь! Нет, не полакомиться, а приготовить, он же Кулинар.

А может, не Кулинар? Может – гурман? Этакий любитель поесть. Кушать подано… Впрочем, нельзя исключить и убежденного вегетарианца. В разговоре с Виталием Савелий брякнул про вегетарианство не думая, ткнул, так сказать, пальцем в небо, а версия ведь вполне жизнеспособная. Отчего бы вегетарианцу таким вот «оригинальным» методом не призвать мясоедов одуматься и перестать питаться мертвечиной? Вполне.

А вот на нереализованных надеждах всерьез останавливаться вряд ли стоит. Хотя бы потому, что убийца работает на складе, а не в каком-нибудь ресторане. Но там же есть столовая…

Виталик вопросу не удивился.

– Еду им привозит кейтеринговая компания, – ответил он. – Сейчас мало кто у себя готовит – хлопотно, да и в итоге дороже выходит. А так привезли, раздали…

– Остается только посуду помыть.

– Выбросить, – уточнил брат. – Она же одноразовая.

Тогда нереализованные надежды отпадают. При такой любви к кулинарии человек непременно свяжет свою жизнь с ней. Пусть не в каком-нибудь мишленовском ресторане, а в чебуречной-хинкальной-пельменной, он будет стоять у плиты и готовить, готовить, готовить… Грузчиком на склад он не пойдет. И карщиком тоже.

Полностью погрузившись в свои мысли, Савелий даже не заметил, как Виталий вышел из комнаты и тихонько прикрыл за собой дверь.

«Стоп! – осадил себя детектив. – Любитель». А что, если это нереализованная детская мечта? Сын мечтал стать поваром, а отец-самодур сказал, что готовка – женское дело, и настоял на том, чтобы сын пошел учиться на водителя погрузчика? В этом случае умений может не быть, а мечта останется. Пружина будет потихоньку сжиматься и, достигнув предела, «выстрелит». Толчком может быть все, что угодно, – от травмы черепа до семейной ссоры. Например, жена сгоряча ляпнула: «Ты ничтожество! Ты ни на что не способен!» – а пружина возьми, да и распрямись – способен, еще как способен! На все, что угодно, вплоть до убийства! До нескольких убийств! А чтобы хоть как-то прикоснуться к своей мечте, обставлю убийства в «кулинарном» стиле. Вариант? Почему бы и нет?

Шизофреник Зинин, наблюдавшийся у Савелия некоторое время, задушил в лифте соседку, с которой у него не было никаких конфликтов. Свой поступок объяснил сходством женщины с его покойной матерью, которую Зинин рьяно ненавидел. Не один год рядом жил, а тут вдруг сообразил насчет сходства, возненавидел и задушил.

Оказавшись в тупике, Савелий попытался зайти с другого бока – сосредоточился на книге. Почему именно «Книга о вкусной и здоровой пище» пятьдесят четвертого года издания? Не очень современное, можно сказать – устаревшее руководство. Взял ту книгу, которую не жаль испортить? Или это фетиш, своего рода реликвия? Дедушка-повар, скажем, передал дочери, а та – внуку? Или книга хранилась в сундучке любимой бабушки и была унаследована вместе со всем имуществом? Реликвия! Да еще небось с историей. Или куплена была на последние деньги… Или подарена кем-то очень близким. А может, стала призом за победу в каком-нибудь конкурсе…

«Для приготовления ветчины с горошком можно использовать и готовую вареную ветчину. За 3–5 минут до подачи ломтики ветчины залить горячей водой или мясным бульоном и прогреть, не доводя до кипения. На гарнир к ветчине, кроме зеленого горошка, можно подать пюре из шпината, щавеля, гороха или картофеля, а также тушеную капусту или консервированную кукурузу…» Да уж, не шедевр кулинарии эта ветчина с горошком.

Нащупав кончик, можно легко распутать весь клубок, но проклятый кончик никак не желал нащупываться.

– Мало материала, – посетовал вслух Савелий и осекся, чтобы ненароком не накаркать новых убийств.

Процесс мышления забуксовал, и его надо было чем-то простимулировать. Савелий перевел кондиционер на самый мощный режим (прохлада всегда благотворно действует на мозги), сварил кофе и сел думать уже не просто так, а с бумагой и ручкой. Наглядность может способствовать.

Первый лист Савелий разделил напополам вертикальной чертой. Слева написал букву «Б», что означало болезнь, а справа «С» – симуляция.

Отсутствие мотива вписалось в левую часть, небрежность «декораций» – в правую. Наглость, с которой осуществлялись убийства, легла налево, отсутствие более детальных разъяснений замысла убийцы – направо. На этом «пасьянс» забуксовал. Безжалостно смытый лист полетел под стол, а на новом Савелий нарисовал человечка с огромным половником в руке и поставил рядом с ним знак вопроса. Кулинар, Кулинар, а почему ты – кулинар, а не ювелир или, скажем, дизайнер?

Дизайнер? Бр-р-р! Савелий зябко передернул плечами, представив, как может «самореализовываться» маньяк, мнящий себя гением дизайна. Впрочем, зябко стало не от мыслей, а благодаря кондиционеру. Пришлось взять пульт и вернуть агрегат в автоматический режим. Пусть умная машинка сама поддерживает приятную температуру в двадцать один градус Цельсия.