– Держи! – крикнул кто-то.

Но остановить капитана уже было невозможно. Из опасения, что капитан его заметит, те, кто планировал операцию захвата, не выставили с этой стороны снайпера и вообще никак не прикрыли фасад дома. Прежде чем кто-то успел что-то сделать, капитан скорыми, волчьими прыжками бросился прочь…

Безумная погоня прекратилась лишь через час. То тут, то там взвывала сирена – и он бросался прочь от нее, как загнанный волк, люди сторонились, когда видели его, шарахались в сторону. Наконец он забился в нору на заднем дворе какого-то ресторана, спрятавшись между двух огромных мусорных контейнеров.

Пистолет. Надо избавиться от пистолета.

Капитан с сожалением в последний раз посмотрел на «ТТ» – этот кусок стали сослужил ему добрую службу. Потом разобрал его, протер каждую деталь носовым платком и выбросил – часть деталей в левый контейнер, часть – в правый.

Успокоиться.

Капитан, как смог, осмотрел себя. Он даже не был ранен, одежда порвана в двух местах – но это ничего. Гораздо хуже, что его кто-то предал. И этот кто-то был из своих. Хотя – какой к чертям свой…

На охоту? Да, на охоту. Эта гнида…

Капитан Гуль, как смог, привел себя в порядок, успокоил сбитое дыхание. Первым делом ему надо уничтожить следы. Потом – все остальное.

В одном из магазинчиков он купил рубашку, белую из грубой ткани. Ее он надел, выкинув в мусорный контейнер то, что было надето на нем. В другом магазине он купил средство для мытья окон и, уединившись, тщательно протер им руки и лицо. Запах был мерзкий, кожу жгло как огнем – но это нужно было сделать. Теперь, если кто-то захочет сделать парафиновый тест на определение наличия продуктов сгорания пороха на лице и руках, – этот тест не даст результата.

Поблуждав немного по улицам, он из таксофона позвонил Фарук-курту. Тот сразу взял трубку, словно ждал звонка.

– Это я, – сказал капитан.

– Знаю. Приезжай в академию.

В трубке забились гудки отбоя.

– Рассказывай. – Фарук-курт почему-то был в камуфляже, а не в парадной форме.

– Дело сделано, – коротко сказал капитан.

– Я знаю. Что было потом?

– Меня пытались взять. Они уже были там. Шестеро, полицейские, в бронежилетах с автоматическим оружием. Одного я убил точно. Потом ушел.

Полковник тяжело, истинно волчьим, давящим к земле взглядом посмотрел на своего подчиненного:

– Ты провалился.

– Они уже были там. Они знали, что произойдет. Мне это не нравится.

– Ты провалился. Они заметили тебя. В полиции есть много тех, кто работает на них.

– Они появились очень быстро, – упрямо сказал капитан, – они знали, что произойдет и где они должны быть.

– Ты обвиняешь меня?

– Нет, Фарук-курт. Но надо разобраться. Они откуда-то все знали.

Вместо ответа начальник факультета спецназа академии полковник Фарук Сезер включил небольшой, стоящий на сейфе телевизор с антенной.

Передавали новости. Экстренный выпуск. Это был какой-то деловой канал, внизу непрерывно бежала строка с котировками на нефть и акции – пир во время чумы. Он узнал этот двор – сам там был несколько часов назад. В автомобиль «Скорой помощи» грузили накрытое носилками тело, снимали издалека – ближе не подпускал полицейский кордон.

…И как только что стало известно, второй полицейский, тяжело раненный сегодня при попытке задержать особо опасного преступника, совершившего убийство, только что скончался от полученных ранений в госпитале…

Полковник выключил телевизор.

– Я был вынужден это сделать. Иначе бы они схватили меня.

– Это плохо, – только и ответил полковник Фарук.

Молчание было прервано стуком вестового в дверь.

– Войдите! – крикнул полковник.

– Фарук-ага, там полицейские, – выпалил молодой вестовой, – они кого-то ищут и немедленно требуют вас.

– Идите, капрал. Скажите, что я скоро буду, – сказал полковник.

Дверь захлопнулась, от хлопка вздрогнули оба. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, потом полковник достал из ящика стола пистолет, вытащил из него магазин, чтобы остался лишь один патрон, в стволе. Гулко бухнул пистолетом об стол.

Оба они знали правила. Ничего сейчас не имело значения – ни прежние заслуги, ни нынешние. Ни положение в организации, ни то, что полковник Фарук знал капитана Абдаллу Гуля с детства и знал его отца. Провалился – отвечай, правило простое. Уйди сам и никого не тяни за собой. Остальные похоронят тебя и продолжат войну.

Капитан взял пистолет, удивившись его тяжести. Он тоже знал правила. Он был счастливым человеком, он женился по любви, и жена его ждала ребенка. Он не был виноват ни в чем, кроме того, что исполнял приказы. Он знал, что такое долг и что такое честь, он был связан круговой порукой армейского братства, и правила не оставляли ему выбора. Никакого. А потому – чуть помедлив, он приставил пистолет к голове и, глядя прямо в глаза полковнику, надавил на спуск.

Пистолет сухо щелкнул.

Выстрела не было.

Полковник уважительно качнул головой.

– Масалла[18]. Теперь идем со мной.

Вестовой ждал их в коридоре вместе с еще одним офицером с курсов, у того, другого офицера, в руках был короткоствольный автомат. Капитан Гуль не понимал, что происходит.

– Все готово, Гурхан? – непонятно спросил полковник.

– Так точно, Фарук-ага.

– Тогда иди на рацию. Ты мне не нужен. Дай «всем, кто меня слышит» и передавай открытым текстом – аслан атлади[19].

– Аслан атлади, Фарук-ага. Разрешите исполнять?

– Исполняйте.

Полковник Фарук быстро шел по коридору, удивительно быстро, учитывая его покалеченную ногу. Коридор – дело было ближе к вечеру, теоретические занятия закончились – был полупустым.

На лестнице второго этажа они встретили группу до зубов вооруженных офицеров, с двумя пулеметами. Офицеры поприветствовали их.

Аслан атлади…

На первом этаже их ждали еще двое, с автоматами.

– Где? – коротко спросил Фарук-ага.

– Сюда, господин полковник…

Несколько полицейских находились в одном из кабинетов первого этажа, маясь бездельем и ожидая, пока к ним спустится начальник училища. Все они были выходцами из небогатых семей, чаще всего из тех, кого не взяли в офицерское училище, потому что в Турции офицером стать непросто. Среди полицейских было много тайных исламистов, что было запрещено законом. Они не знали, что произошло, – им просто приказали сопровождать представителя генеральной прокуратуры. Никто из них даже представить не мог, что произойдет через минуту.

Когда открылась дверь, представитель прокуратуры, невысокий, ухоженный, в черном дорогом костюме, встал с кресла навстречу входящим в кабинет военным.

– Господин полковник, я…

Прокурорский чин осекся, увидев того, кого он должен был арестовать и препроводить для производства следствия по делу об убийстве – тот был среди офицеров и вошел следом за полковником. Но и сейчас он ничего так и не понял.

Полковник Фарук сделал шаг в сторону, освобождая линию огня для остальных, выхватил из кобуры пистолет и выстрелил в голову следователю прокуратуры. Через секунду на находящихся в кабинете ошеломленных происходящим полицейских обрушили свинцовый град автоматы. Никто не успел оказать сопротивление, никто не успел даже понять, что их сейчас будут убивать. Словно отзываясь на стрельбу в здании, за окном заговорили, перебивая друг друга, автоматы и пулеметы спецназа.

Наконец полковник Фарук поднял руку – и стрельба стихла. В кабинете плыл, выбиваясь в разбитые пулями стекла, синий пороховой дым, кисло пахло сгоревшим порохом и медно, отвратительно – пролитой кровью. Весь кабинет – стены, мебель были искорежены пулями, кровь погибших заливала ковер.

Дело сделано.

Кто-то из офицеров вставил новый магазин в автомат, с лязгом передернул затвор.