— Я и не собиралась отказываться, — сказала она, наморщив носик и вкладывая маленькую ручку в его ладонь. — Я только хотела показать вам, что вы напрасно так беспокоитесь.

— Я не беспокоюсь, — резко сказал он. — Я сержусь. Я сказал вам, чтобы вы возвращались домой с Клодией. Нечего вам здесь делать наедине со мной.

— Но я здесь не одна. — Она следовала за ним, он крепко сжимал ее руку. — Там внизу лорд Кенвуд и миссис Ингрэм. И ваша мама сказала, что я могу остаться и вернуться вместе с вами.

— Она сказала? — Он мрачно взглянул на Анджелу и затем сосредоточился на каменных ступенях лестницы, спиралью огибавшей стены круглого бастиона.

— Они целовались? — спросила она. — О Боже, когда спускаешься, здесь кажется намного темнее, чем когда поднимаешься, не правда ли? Я так благодарна вам, что вы дали мне руку, милорд. Они целовались?

— Нет, конечно, нет, — сурово сказал он. — Диана достаточно благоразумна для этого.

— Но он очень красивый.

— Подождите здесь, — распорядился лорд Кренсфорд, отпуская ее руку, и осторожно слез с большого валуна, заменявшего несколько нижних ступеней. Его ноги коснулись земли, и он протянул к ней руки, обхватил за талию и опустил на землю перед собой.

И испытал нечто подобное шоку. Ее фигура чем-то напоминала ту плоскую травинку, какой она была, когда он впервые увидел ее. Джек в этом был абсолютно прав. Однако она больше не походила на травинку. Он сглотнул и поспешно убрал руки.

— И сколько бы времени вы ни пробыли гостьей в Ротерхэм-Холле, — сказал он, — я больше не хочу видеть, как вы совершаете то, что вам категорически запрещено делать. Понятно?

Она вздохнула.

— Мне никогда не удается сделать что-либо, заслуживающее вашего одобрения, я права, милорд? Вы всегда бранили меня. Я думала, что, может быть, теперь, когда мне восемнадцать, вы будете обращаться со мной как с леди.

— Вы должны вести себя как леди, если хотите, чтобы с вами обращались как с леди, — грубо ответил лорд Кренсфорд, все еще не пришедший в себя после того, как обнаружил тонкую талию и над ней не такую уж маленькую грудь. — А теперь опять держитесь за мою руку и не отпускайте, пока мы не перейдем ров.

— Да, милорд, — со вздохом сказала она. — Но не могу ли я взять вас под руку? Вы же все-таки мне не отец.

— Вы должны благодарить Бога за это, — сказал лорд Кренсфорд, шагая к арке и прижимая к себе локтем ее руку. — А то бы, когда мы спустимся с этой лестницы, вас бы наказали, а не только ругали, как сейчас.

Она посмотрела на него и сморщила носик, увидев, что даже его профиль выражал негодование.

— Но вы поднялись по лестнице, — сказала она.

Маркиза трясло от смеха, который он, оставшись снова наедине с Дианой, и не пытался скрыть.

— И зачем только Эрнест решился туда забраться? — говорила она, стоя рядом с ним. — Даже днем все эти лестницы и парапеты могут оказаться очень опасными.

— Я полагаю, для того, чтобы спасти вас от судьбы, которая хуже смерти, Диана. Он, без сомнения, думал, что я затащил вас в кусты, чтобы надругаться над вами.

— Ну, вы должны признаться, что нечто подобное было у вас на уме.

— Поцелуй? — сказал он. — Разве это насилие? Вы клевещете на меня. Я собирался поцеловать вас, Диана, следуя лучшим традициям романтизма.

— Тогда, — не замедлила она с ответом, — если он не спас меня, то спас вас. Вы чуть не получили пощечину, милорд.

— В самом деле? Я так и думал. Однако, Диана, сейчас ваши слова не убедили меня. Совсем не убедили. Но ведь никогда не знаешь заранее, не так ли?

— Вы это узнаете, если осмелитесь попытаться еще раз.

— Узнаю? — Он улыбнулся и коснулся пальцем ее щеки. — И в то же время мы узнаем, похожи ли мои поцелуи на насилие. Диана, это будет интересно. Я сгораю от нетерпения. Не сомневаюсь, Эрни до локтей отгрызет свои ногти, поджидая нас у входа. Он настолько не доверяет мне, что думает, я попытаюсь ускользнуть с вами в кусты. Возьмите меня под руку, нам придется идти быстрым шагом.

— Эрнест не заслуживает насмешек, — рассердилась она, беря его под руку. — У него доброе сердце.

— С этим я не спорю, — сказал он. — И если подумать, может быть, мы все же не будем спешить и дадим ему время высказать мисс Уикенхэм все, что ему хочется. От его гнева у меня душа уходит в пятки.

— Он заботится о ее безопасности.

Возможно, — усмехнулся маркиз. — Между прочим, прежде чем мы дойдем до ворот и он радостно встретит вас с раскрытыми объятиями, я должен задать вам один вопрос. За кого вы на самом деле приняли меня в ту ночь?

— О! — Она попыталась вырвать у него свою руку, но поняла, что он не собирается выпускать ее. — Я совсем не думала, кто вы. Я была одурманена, сэр, двойной дозой опия.

— В таком случае должен признаться, что я счастлив от того, что впервые в жизни был «никем». Очень счастлив.

— Вы не джентльмен, сэр, — ответила она. Они обогнули западный угол замка и вышли на место, где их могли видеть.

— О, послушайте, Диана, — тихо сказал он. — Может быть, я веду себя не как джентльмен, но, думаю, смогу быть таковым, если этого потребуют обстоятельства. На мое слово можно положиться, моя дорогая, и, по-моему, вы это знаете. А что это мисс Уикенхэм делает во рву, а Эрни, как выброшенная из воды рыба, стоит на краю? Нет, скорее он похож на грозовую тучу.

Вероятно, графиня рассказала Анджеле о деве, которая утопилась во рву, получив известие, что ее возлюбленный пал в битве. Совершенно необоснованная история, сказал ей лорд Кренсфорд, но она все равно хотела увидеть место, где упала девушка, и что она должна была видеть, когда тонула.

— Все же я не понимаю, почему никто не бросился спасать ее, — обратилась Анджела к стоявшим над ней на краю рва Диане, лорду Кенвуду и лорду Кренсфорду. — Кто-то должен же был уметь плавать. Разве этого не требовалось от рыцарей?

— Но наверняка все рыцари ушли на ту войну, на которой был убит ее возлюбленный, — предположил маркиз. — Оставались лишь старые дамы, кузнецы, шуты и им подобные. Шуты не умели плавать. Они слишком были заняты своими шутками и колокольчиками.

— Все же, я думаю, это был очень романтический поступок, — заявила Анджела, вылезая из рва и хватаясь за руку, протянутую ей лордом Кренсфордом. — И очень смелый. Не многие леди решились бы покончить жизнь ради любви. Большинство бы предпочли оплакивать потерю.

— По-настоящему смелые люди не сделали бы ни того, ни другого, — возразил маркиз Кенвуд. — Они бы расправили плечи и, подняв голову, пошли бы навстречу своему будущему.

Анджела смерила его взглядом и, откинув голову, звонко рассмеялась.

— Как вы романтичны, милорд. Совсем как мой папа. Неужели все мужчины одинаковы? Но я продолжаю утверждать, что девушка была очень смелой. И уверена, что ее призрак должен появляться в замке, но только темной ночью и во время грозы. Вот в такую ночь мы и должны прийти сюда.

— Вот уж нет, — возразил лорд Кренсфорд. — У меня нет ни малейшего желания, мисс Уикенхэм, тащить домой ваш труп.

Анджела снова рассмеялась.

— Но вы-то согласны со мной, миссис Ингрэм?

И если он надеется обогнать Эрни на пути к дому или отстать от него, чтобы возобновить свой многообещающий разговор с Дианой, думал лорд Кенвуд, то как раз время им разделиться. Анджела Уикенхэм взяла под руку Диану, и они пошли по направлению к дому, как будто были близкими подругами, которые только что встретились после шести месяцев разлуки.

Так, дело пошло. Определенно есть успехи. Она дала бы ему пощечину, подумать только! Его поцелуй был таким коротким, что его продолжительность нельзя было измерить никакими часами. Но ее губы начинали раскрываться. В этом он мог поклясться.

У него оставалось еще более двух недель. Масса времени. Времени, необходимого, чтобы уложить ее в свою постель, и после этого еще достаточно, если она окажется приятной любовницей, в чем он не сомневался.

— Эрни, — сказал он, — ты помешал моим нечестивым намерениям в эту ночь. И ты гордишься собой, мой мальчик?