Они оба направились к вновь прибывшим, которых обнимали и целовали граф с графиней.

Лорд Кенвуд одобрительно посмотрел на высокую стройную фигуру старшей леди и оценивающе на ее дочь. Ей не могло быть больше восемнадцати. Под кокетливой соломенной шляпкой он увидел массу каштановых локонов, веселые карие глаза, вздернутый носик, большой рот и… он не ошибался — рассыпанные по лицу веснушки. Красива? Нет, не красива, подумал он. Привлекательна? Безусловно, для тех, кому нравятся невинные и шаловливые мисс со школьной скамьи.

Маркиза представили дамам, он поклонился им и взглянул на лорда Кренсфорда. Его заинтересовало и позабавило почти нескрываемое отвращение, с которым тот смотрел на маленькую красотку.

— Мне было четырнадцать, — говорила мисс Анджела Уикенхэм, обращаясь к Эрнесту с улыбкой, от которой очаровательно морщился ее носик. Видимо, она отвечала на что-то сказанное графиней. — Это было на свадьбе Клодии. И вы не замечали моего существования, милорд.

— Ну что вы, конечно, замечал, — ответил лорд Кренсфорд, беря ее руку и не зная, что с ней делать: то ли пожать, толи поднести к губам.

— Мне было четырнадцать, — повторила она. — Совсем ребенок.

Лорд Кренсфорд пожал ей руку и отпустил ее.

— Сегодня утром все дамы отправились в деревню, — сказала графиня, беря миссис Уикенхэм под руку и направляясь в дом, — кроме Клодии, она играет с детьми и с нетерпением ждет вашего приезда. Она, должно быть, не слышала, как вы подъехали, детская находится с другой стороны. Большинство джентльменов играют в бильярд. Как приятно, что у нас снова собралась наша семья. Правда, не все, кого мы хотели бы видеть, сезон в Лондоне еще не закончился. Увы, всего восемнадцать гостей.

Граф взял руку мисс Уикенхэм и по-отечески похлопал по ней.

— Не представляю, почему они приехали, — недовольным тоном заметил лорд Кренсфорд, обращаясь к маркизу. — Они даже не члены семьи, кроме Клодии, конечно.

Лорд Кенвуд повертел в руке лорнет, но не воспользовался им.

— Ты не находишь, Эрни, что маленькая красавица весьма привлекательна?

— Привлекательна! — Брови лорда Кренсфорда мрачно сдвинулись. — Более несносной особы не найти. Когда она была здесь на свадьбе Кларенса, она липла ко мне как пиявка. А мама хотела, чтобы я был с ней любезен и развлекал ее, ибо Тедди к тому времени уже был женат. Развлекать! Она умела попадать в затруднительное положение по десять раз в день. К ее отъезду мне смертельно надоели эти веснушки.

Маркиз искренне рассмеялся.

— Это было четыре года назад, — заметил он. — Она только что так сказала. Ей было четырнадцать. Без сомнения, она была плоской как доска и не интереснее, чем трава под ногами, так ведь? Я бы сказал, что она далеко ушла за эти годы. Разве ты не рассмотрел?

— Не сомневаюсь, в последующие недели у меня будет достаточно времени, чтобы рассмотреть, — со злостью ответил лорд Кренсфорд. — Могу сказать тебе, Джек, что произойдет, я в этом уверен, как и в том, что мы с тобой стоим сейчас здесь. У моей матери возникнет навязчивая идея, что из этой девчонки и меня должна получиться пара на время ее пребывания здесь, а там, глядишь, и на всю нашу жизнь. У меня нет выхода. Нечего сказать, приятно мне предстоит провести время в родном доме.

Маркиз похлопал его по плечу.

— Вместо этого мы с тобой, Эрни, составим пару. Пара убежденных и непоколебимых холостяков против страшного врага — графини Ротерхэм. Маловероятно, что ей удастся победить нас двоих, мой мальчик.

Лицо лорда Кренсфорда выражало отчаяние и безнадежность.

— Ты не знаешь ее, Джек. Мы можем готовиться к двойной свадьбе уже сейчас и сбережем свои время и энергию.

У графини Ротерхэм хватило здравого смысла и такта, чтобы понять, что две бабушки, тетя и мать — это слишком много взрослых для детской с двумя маленькими детьми. Как только закончились бурные приветствия, она оставила миссис Уикенхэм и Анджелу под опекой Клодии и удалилась в свою гостиную, где сидел граф и читал книгу.

— Как чудесно оказаться в окружении собственной семьи, — сказала она. — Что может сравниться с этим ощущением тепла и уюта, дорогой?

— Ничего, — невозмутимо согласился он. — Миссис Уикенхэм хорошо выглядит. А Анджела выросла в хорошенькую девушку, правда?

— О, просто удивительно. Но я всегда знала, что так и будет. Такая славная и жизнерадостная молодая девушка.

Граф усмехнулся.

— Она заставит джентльменов поплясать, если на следующий год Уикенхэм привезет ее на сезон в Лондон.

Графиня села рядом и задумчиво посмотрела на него.

— Дорогой, а ты не думаешь, что она идеально подходит Эрнесту?

Он снова усмехнулся.

— Сомневаюсь, что он ей понравится. Уж очень она хорошенькая.

Графиня подняла брови.

— Слишком хорошенькая для Эрнеста? — спросила она.

Граф потер подбородок.

— Ну, — сказал он, — мы его очень любим, конечно, потому что он наш сын. Но я не думаю, что его можно назвать потрясающе красивым.

— Но и безобразным тоже не назовешь, — возразила графиня. — Правда, нос у него несколько великоват. И еще, конечно, его волосы. Но он не безобразен, мой дорогой. И очень добрый. И очень любящий. Я все еще не могу вспоминать без слез, как глубоко он был разочарован, когда узнал, что Диана выходит замуж за Тедди, хотя он, конечно, ничего об этом не говорил. Но с тех пор он был для нее самым любящим и самым добрым братом. Анджеле повезет, если она его получит.

— Получит? — поддразнил он. — Значит, ты, моя милая, для себя все решила?

Она на минуту задумалась.

— Да, — наконец решительно ответила она. — Это будет идеально. Эрнест, такой уравновешенный, будет хорошо влиять на нее. А она внесет оживление в его жизнь. Она очень живая… по крайней мере была, да и сейчас по лицу видно, что она готова на любые шалости. Кто не полюбит такую девушку с первого взгляда? Я совершенно уверена, что Эрнест уже готов полюбить ее. И все, что требуется, — это подтолкнуть их в нужном направлении.

— Твоей рукой, насколько я понимаю, дорогая. Она улыбнулась:

— Конечно. Но не беспокойся. Я, как всегда, буду действовать очень ловко. Они и не узнают.

Он взял ее руку и с любящей улыбкой поцеловал.

— Диана очень умная девушка, — сказала графиня. Граф вопросительно поднял брови.

— Она не проявляет ни малейшего интереса к Джеку, — объяснила она, — несмотря на то что я с большой находчивостью сталкивала их несколько раз. Это идеальный способ привлечь Джека. Он быстро потерял бы к ней интерес, .если бы она постоянно льнула к нему. Бедная Пола. Было бы добрым делом сказать девушке, что он и смотреть на нее не станет, если она будет все время краснеть и вздыхать, как только окажется в одной с ним комнате. Я горжусь Дианой.

Граф почесал затылок.

— Но как ты можешь быть уверена, что Диана в действительности неравнодушна к Джеку? — спросил он. — Должен признаться, дорогая, я думаю, что это может оказаться одной из твоих редких неудач. И в этом не будет твоей вины. Диана уже показала, что она молодая леди с независимым складом ума.

Графиня прищелкнула языком и с любовью посмотрела на супруга.

— Ты ничего не знаешь, милый мой, — сказала она. — Ты типичный мужчина. Конечно, Диана увлечена Джеком. Иначе зачем бы ей не замечать его?

Вопрос заставил графа замолчать.

Со времени своего приезда Диана несколько раз невольно оказывалась в обществе маркиза Кенвуда. Казалось само собой разумеющимся, что он сопровождает ее к обеду и усаживает рядом с собой. Его посылали — конечно, это делала графиня — помогать ей срезать розы в саду и переворачивать ноты, когда она однажды вечером тихо играла на фортепиано в гостиной.

Диане все это не нравилось, и у нее было несколько душевных разговоров с Бриджет, горничная жаловалась на камердинера, а Диана на его хозяина.

Возможно, она не испытывала бы к нему такой неприязни, если бы они встретились при других обстоятельствах. Или если бы свекровь не выбрала его ей в мужья — иначе нельзя объяснить, почему она так явно и так настойчиво старалась их сблизить. Но как бы то ни было, она не могла видеть его или даже думать о нем, внутренне не сжимаясь от неловкости и чувства отвращения.