Но он не уснул. Черт дернул его за язык. Почему он просто не выполнил ее просьбу, когда она говорила «иди ко мне», и не вошел туда, куда его звали, и не поинтересовался, кто она, только после того, как удовлетворил свою страсть? Такая нежная. Такая податливая. Такая разгоряченная и возбужденная.

Проклятие!

Маркиз со злостью ударил кулаком по подушке, Картер молча поднял голову со страдающим выражением на лице.

Странная, странная ночь, думал маркиз, выигрывая третью партию. Почти ночь удачи. Еще бы несколько секунд — и было бы поздно для них обоих думать или интересоваться именами. Он больше никогда не увидит ее. Странно — испытать это и даже не посмотреть друг другу в глаза. Черт побери, он даже не знает цвета ее глаз.

Лестер раздраженно швырнул на стол карты, потянулся и подошел к входной двери.

— Еще час, — сказал он, — и мы сможем рискнуть. Дорога очень быстро высыхает.

— Вот и хорошо, — откликнулся лорд Кренсфорд. — Еще пара часов, и я на стенку полезу от скуки.

Маркиз подошел к служанке, деловито и яростно начищавшей медный подсвечник.

— Боюсь, я скучал без тебя этой ночью, моя дорогая, — сказал он, небрежно положив руку на ее бедро.

Она вскинула голову и поджала губы.

— А мне все равно, — сказала она. — Я порядочная девушка, как я уже вам говорила. Моему отцу не очень бы понравилось, если бы он узнал, что мне пришлось оказаться под одной крышей с парой первоклассных шлюх.

— Я уверен, ты порядочная девушка, — умиротворяющим тоном заметил он. — Позволь мне. — Он показал ей золотую монету, при виде которой ее глаза округлились до такой степени, что почти вылезли из орбит, и положил ее плашмя в вырез платья меж ее грудей. Она следила, как он двумя пальцами протолкнул ее вниз.

— О-о, сэр, — сказала она, — как приятно услужить такому джентльмену, как вы.

— Один поцелуй, — сказал он и наградил ее долгим поцелуем.

Лестер с усмешкой посмотрел на него, Эрни задумчиво наблюдал за происходящим, а Бриджет, направлявшаяся наверх с большим подносом, уставленным тарелками, густо покраснела.

— Я могла бы прямо сейчас подняться наверх вместе с вами, сэр, из-за погоды сегодня мало работы, — сказала служанка.

Маркиз коснулся пальцем ее подбородка.

— Ты порядочная девушка, моя дорогая, — ответил он. — Я бы не хотел воспользоваться твоей невинностью.

Прошло чуть более часа, и они наконец отправились в путь, лорд Кренсфорд с Лестером, как и раньше, в коляске, а маркиз Кенвуд верхом на своей лошади. Дорога все еще была грязной, и грязь летела из-под копыт, но уже не было так скользко.

Прежде чем выехать с небольшого конюшенного двора, лорд Кенвуд взглянул на окно, которое, как он знал, находилось в комнате леди. Как он и ожидал, она стояла у окна, глядя вниз, и, без сомнения, обрадовалась, увидев, что он уезжает. Его также не удивило, что она отпрянула назад, как только он поднял голову.

Но он все равно приподнял хлыстом шляпу и улыбнулся, глядя на окно. Он знал о женщинах достаточно, чтобы догадаться, что она недалеко отошла от окна, чтобы видеть, оставаясь невидимой.

Он уезжал от нее с глубоким сожалением.

Диана почти все утро простояла у окна, нетерпеливо постукивая пальцами по подоконнику. Как только она проснулась, ей сразу стало ясно, что по такой дороге ехать нельзя. Она всей душой желала, чтобы тучи рассеялись, выглянуло солнце и высушило дорогу так, чтобы можно было поскорее тронуться в путь.

Но, пока этот джентльмен остается в гостинице, невозможно уехать, и ей придется оставаться узницей в этой комнате. Хорошенькое положение для миссис Дианы Ингрэм, которая целый год гордилась своей мудростью и независимостью.

Но не могла же она рисковать встретиться с ним лицом к лицу. Она умерла бы от стыда. Вот так бы и умерла! При воспоминании она поежилась. Воображаемый возлюбленный, подумать только! Как он мог быть воображаемым? Он делал с ней такое, чего она никогда бы не могла придумать. Да она бы умерла от стыда, если бы ее воображение дошло до этого. А она наслаждалась каждым мгновением с безудержной похотью.

Какое безумие, какое унижение!

Оставалось лишь одно слабое утешение. Очень слабое. Она больше никогда не увидит этого человека. К. тому же она даже не узнает его, если встретит. Она ведь и видела-то его, только когда он заглянул в карету, тогда он был мокрый и покрыт грязью. А он видел ее только в тот момент, когда шляпа съехала ей на лицо. Кроме того, его больше интересовали ее ноги.

Нет, они не узнают друг друга, даже если случайно встретятся на улице.

Она и имени-то его не знает, как и он ее.

Но он мог оказаться ее невоображаемым возлюбленным? Как может тело реального мужчины быть настолько совершенным? Как мог реальный мужчина так безошибочно знать, как и где ласкать женщину? Может быть, он косоглазый и безобразный, думала она. Может, у него торчат уши. Но нет. Каким бы грязным ни был он в тот день, он показался ей чрезвычайно красивым мужчиной.

В эту минуту Диана пожалела, что Тедди не употреблял ругательств. Сейчас они бы ей пригодились. «Черт возьми!» — пробормотала она, но эти слова не выражали ее чувств.

Какой дешевой комедией была эта ночь. Как бы визжала и веселилась публика, если бы все это разыграли на сцене. Она соскочила с кровати совсем голая, а ее никогда ни один мужчина не видел голой. Она бы умерла. А когда она инстинктивно схватила простыни, — о Боже! — зачем она еще и раздвинула эти тяжелые занавеси на окне?

Она была слишком потрясена его наготой. Она даже никогда не видела Тедди без рубашки. А этот мужчина не только был голым; он был… О Боже! Она не должна думать об этом.

Когда Бриджет обняла ее, она целую минуту не могла опомниться и только потом сумела взять себя в руки.

— Бриджет, с тобой что-нибудь случилось? — спросила она, когда до нее дошло, что ее горничная тоже вся дрожит.

— Этот мерзавец! — после невнятного бормотания воскликнула Бриджет. — Обвинил меня в воровстве, вот как. Меня, мэм. В воровстве! Не знаю, почему он подумал, увидев, что я сплю в его кровати, будто я собиралась украсть ценные вещи из этой комнаты. Я бы проломила ему голову кувшином, проломила бы, если б дотянулась до него. Я воровка!

— Кто обвинил тебя в воровстве? — в недоумении спросила Диана. — В чьей кровати?

Вся история заняла очень много времени. Оказалось, что, когда Бриджет поднималась вечером по лестнице вместе с красивым джентльменом, он заговорил с ней. Она так разволновалась, что перепутала номера и вошла в его комнату.

— Вы когда-нибудь слышали о гостинице, где на дверях нет запоров, мэм? — осуждающе спросила она.

Бриджет осторожно пробралась к своей кровати, чтобы не потревожить сон хозяйки, и по той же причине не стала шарить вокруг в поисках ночной рубашки. Она просто сняла платье. И едва она успела заснуть, как на ее постель свалилась трактирная служанка «с ужасными ругательствами, мэм; с удовольствием бы вымыла мылом ее рот». Она очень разозлилась, обнаружив в кровати Бриджет. А Бриджет, уверенная, что девушка пришла, чтобы что-то украсть, дала волю своему языку, но высказала все шепотом. Наконец она поняла, что служанка ищет красивого джентльмена, и сказала ей, что он в соседней комнате.

— И эта девка имела наглость, мэм, заявить, что вы шлюха, — с негодованием сказала Бриджет. — Вылезая из постели, я запуталась в простынях, а то я показала бы ей за эту «шлюху».

А потом, когда Бриджет снова крепко заснула, этот человек, попытавшийся лечь в постель рядом с ней, который, очевидно, был слугой джентльмена, как догадалась Диана, вскочил и начал называть ее воровкой и угрожать ей мировым судьей.

— А затем, мэм, из этой комнаты вышел красивый джентльмен, — рассказывала Бриджет, — почти без ничего, и я подумала, что со мной случится смертельный обморок и я свалюсь на пол.

Но упоминанием о полуголом джентльмене и закончился рассказ Бриджет. Ее глаза начали привыкать к темноте, и она, раскрыв рот, смотрела на свою хозяйку. И хотя Диана не очень ясно видела ее лицо, она догадывалась, что в нем не осталось ни кровинки.