Он сказал осторожно:

– Нечто неладное в Варт Генце… Мы видели, как лорд Хенгест бросился с обнаженным мечом на Леофрига, за каждым из них уже стояли стеной их люди с оружием в руках… Но времени проверить нет, ваше высочество! Зеркало Борменгауса нельзя вынести из королевской сокровищницы. Разве что выломить вместе с ним всю стену, но король, как я слышал, прибывает сегодня?

Я пробормотал с трудом:

– Спасибо, Хреймдар. Зеркало пока оставь в покое. Оно не наше.

Когда он осторожно удалился, деликатно отказавшись от вина и кофе, я опустил голову на столешницу, подложив кулаки. Свершилось то, чего инстинктивно страшился. И даже не инстинктивно, говорил же себе, слишком много и быстро хапаю. Вот и сработали исторические процессы расползания…

Центробежные, как принято называть вежливо. И ничего не поделаешь, любая новость идет месяцами, гонцы добираются тоже за несколько недель, почтовая служба была в древности у неких римлян, затем рухнула и она. Люди живут в деревнях и годами не знают, что делается в соседней.

Я бродил по дворцу, не в силах заставить себя что-то делать. Тертуллиану пообещал отправиться немедленно, но сперва коронация, ради нее пока стоит забыть даже о полном провале создания единого экономического пространства…

Разогревшись у камина, выбрел на балкон, поздно заметил стоящую там спиной ко мне Аскланделлу. В теплой шубе с меховым воротником, она не смотрит вдаль, как мне почему-то ожидается, тем более не смотрит во двор, а в задумчивости водит пальцем по заснеженным перилам, вырисовывая причудливые фигурки.

Я хотел отступить, но ощутил по каким-то неуловимым признакам, что она меня учуяла, и попятиться сейчас – как бы признаться в трусости.

Она молча ждала, когда я, загребая снег, нанесенный за ночь на балкон, прошел к ней и остановился рядом. Я молчал, а она задержала палец, вырисовывая некую завитушку, посмотрела искоса.

– Принц?

– Ваше высочество, – сказал я. – Не простудитесь. Мы отвечаем за вас перед вашими родителями. Не хотелось бы, чтобы император объявил нам войну из-за такой ерунды, как вы… простите, я имел в виду простуду.

Она даже не улыбнулась, продолжала всматриваться в мое лицо.

– Вам часто говорят, что плохо скрываете свои мысли?

– Все реже, – ответил я. – В последнее время уж почти никогда.

– Зря, – сказала она. – Или вам просто не хотят говорить неприятные вещи.

Я пробормотал:

– А в чем я прокололся? Просветите невежду.

Она кивком указала на свои каракули на снегу.

– Это знакомо?

Я покачал головой.

– Нет, конечно.

– Но у вас было такое лицо, – сказала она уличающе, – что узнали. Разве не так?

Я поморщился.

– Некоторые похожи на те, которые приходилось изучать в раннем детстве…

– Что это?

– Просто математика, – объяснил я. – вон тот знак похож на интеграл, а это радикал или, как говорят в народе, корень… Это смахивает на факториал, хотя и слишком косой, это бинарности… разумеется, если напрячь воображение. Вы наверняка знаете, в облаках тоже можно увидеть и дворцы, и замки, и снежных великанов… Или у вас было безрадостное детство?

Она кивнула.

– Скорее да, чем нет. Я должна была усвоить слишком много для ребенка.

– Даже ненужные знания, – сказал я ободряюще, – развивают мышление и в какой-то мере мозг. Каким бы хламом ни забивали вашу голову, это все лучше, чем пустая. Развитая память – хорошее подспорье в народном хозяйстве и подъеме валового дохода. Только не спрашивайте, что такое валовый доход, я сам не знаю.

– А зачем говорите?

Я пожал плечами.

– Да кто не говорит так?.. Есть такие слова, их называют общими. Хотя вроде бы все слова общие, но эти особенно общие.

Она не сводила с меня пристального взгляда.

– Сэр Ричард, не уводите в сторону. Известно, это магические формулы, очень сильные, могут перевернуть мир… но никто их не в силах разгадать. Однако вы узнали сразу!

Я сказал с неловкостью:

– Кто сказал, что это магия? Разве что иносказательно. Дескать, магия цифр, магия слов, магия улыбки…

Она сунула руку в широкий карман, я молча ждал, она медленно извлекла небольшой шарик и протянула мне на раскрытой ладони.

– Что это? – спросил я.

– Посмотрите, – предложила она.

Шарик размером с лесной орех, очень легкий, словно под тонкой скорлупой пусто, слегка шероховатый, приятный на ощупь…

– И что?

– Сдавите, – посоветовала она.

Я придавил шарик большим пальцем, он тут же зашевелился. Я осторожно раскрыл ладонь шире, он чуть приподнялся, зависнув в воздухе. Я тихонько толкнул его мизинцем, однако он остался в той же точке пространства.

Надавил сильнее, однако это все равно, что попытался бы сдвинуть гору.

Она смотрела испытующе то на странный камешек, то на меня, я сказал раздраженно:

– Ладно, днем так-сяк, а ночью кто-то наткнется – лоб расшибет.

– Да, – согласилась она, – на ночь его оставлять здесь рискованно.

Я смотрел, как протянула руку ладонью вверх, и шарик послушно опустился, словно бабочка на капельку меда. Когда она сжала пальцы в кулак, между ними внезапно коротко и опасно заблистал мертвенно-синий свет.

Через мгновение, когда свет погас, она разжала кулак. На ладони не осталось даже следа странного камешка.

– И что это было? – спросил я. – Не жалко? Должно быть, дорогой…

– Завтра смогу вызвать его снова, – сообщила она. – А вот что это такое… Думала, вы мне это скажете.

– Я?

– Вы, – ответила она, повернулась ко мне лицом и спросила требовательно: – Кто вы, сэр Ричард?

– Э-э, – сказал я, – в каком смысле? Что я прынц, знаете. Зовут меня Ричардом… что еще? Двуногая птица без перьев, как определил великий Платон, а после того как Диоген принес ему ощипанного петуха и сказал его ученикам: «вот человек Платона», тот уточнил: «и с плоскими ногтями». Мыслящий тростник, как считал кто-то еще очень мудрый, но мне больше нравится определение как царя природы и венца творения… Я частенько христианин так себе, если говорить мягко, но в этом наш Создатель сказал, по-моему, правильно…

– Царь природы, – произнесла она с интересом, – император всего на свете…

– Я так не говорил, – запротестовал я. – Я привел в пример философское определение человека высшими мыслителями. Чего вам еще, принцесса?

Она чуть изогнула в улыбке губы.

– Я спросила, кто таков именно сэр Ричард. Почему он так отличается даже от соратников?.. Что за особая магия вам доступна, таинственный сэр Ричард?

– Таинственный? – переспросил я с великим изумлением. – Вот уж нет более открытого для общения человека, чем я!

– Я это заметила, – сообщила она. – А на самом деле?

Я поинтересовался с подчеркнутым безразличием:

– Да кому это интересно?

– Мне, – ответила она просто, улыбнулась, добавила: – Думаю, не только мне, но других сейчас можно не считать. Из какого вы королевства, сэр Ричард?

Я вздохнул, помолчал, сосредотачиваясь, Аскланделла молча ждала каких-то признаний, однако я создал два фужера из тончайшего стекла, стенки не толще, чем у яркого мыльного пузыря, тоже играют и переливаются, наполнил горячим пуншем и один протянул ей.

Она взяла молча, но все равно смотрит требовательно, я понял, что увильнуть не удастся.

– Помню с детства, – проговорил я, – их вроде бы называли Срединными… Срединные королевства. Но где они, сказать не могу, так как мой народ… или это было племя?.. покинули те места давно, долго скитались, за это время я подрос. Потом уже самостоятельно добрался через ряд королевств до Зорра. Там получил золотые шпоры рыцаря, так что Зорр можно считать местом моего рождения.

Она сделала осторожный глоток, прислушалась к ощущениям, на лице ничего не отразилось, но после паузы отхлебнула снова и подняла на меня взгляд ясных глаз.

– Но прибыли, – проговорила медленно, – в Зорр уже… сформировавшимся, если можно так сказать. Золотые шпоры не получают простолюдины. А если получают, то лишь за великие подвиги. Хотя, глядя на вас, верю, что вы могли совершить нечто особое… Это вот прекрасное вино у вас все могут делать?