Разнести пару радиоуправляемых «этажерок» – сущие пустяки. «РП-29»[18], способный осуществлять поиск и сопровождение на проходе до десяти воздушных целей в любых метеоусловиях, в свободном пространстве или на фоне земли, с дальностью захвата порядка 70 км, был предназначен для серьезных противников, а не для престарелых распрыскивателей гербицидов.

Черепанов обозначил курс и позволил автоматике поиграть в пилотирование. Сам же достал небольшой черный предмет, запаянный в гибкий пластик, и нажал на кнопку.

Три дня назад он имел возможность убедиться, что живучесть японской техники ничуть не уступает живучести русских пилотов и намного превосходит живучесть южноамериканских «коммандос». Хозяин спутникового телефона Панчо уже несколько дней грелся в аду, а его «труба» превосходно функционировала. И отлично помнила последний набранный номер.

– Привет, китайский ублюдок! Узнаешь меня?

– Да, русский. Я тебя узнал. Зря ты смеешься, русский. Ты – мертвец. Ты от меня не спрячешься. Я найду тебя везде. И в твоей России. Я найду…

– Искать меня? – перебил Геннадий. – Не надо меня искать, дерьмо обезьянье! Я уже иду к тебе!

– Ты? – По тону чувствовалось: удивил Черепанов Ляна. Не на шутку удивил. – Идешь ко мне!

– Угу! Жди, ублюдок! Я скоро буду у тебя!

– Да ну? – не поверил глазастый. И зря. – Неужели? И когда тебя ждать, русский?

– Да прямо сейчас! – Черепанов сунул трубку в зажим, включил видеокамеры и взял управление на себя.

– Слишком низкий заход на посадку! – строгим женским голосом сообщила Черепанову речевая система оповещения.

– Отстань! – бросил Черепанов. – Я здесь уже садился. Хватит.

Серебристая птица вынырнула из-за гребня, опередив даже рев собственных турбин. Две маленькие сигарки соскользнули с консолей и нырнули вниз. Секундой позже к земле устремились контейнеры.

Серебристая птица задрала изогнутый клюв и свечой ушла в небо. Чуть раньше, чем яростное пламя до краев наполнило полукилометровую горную впадину с качественной имитацией ручья посередине.

– Впечатляет, – сказал боливийский полковник, после того как видеомагнитофон прокрутил последние кадры. – И какова вероятность, что после такой обработки кто-то останется в живых? – Он посмотрел на Иванова, а тот, в свою очередь, – на Черепанова.

– Вероятность такая существует, – кивнул Геннадий. – Если на данных площадях имеются серьезные оборонительные сооружения.

– А если нет?

Черепанов улыбнулся.

– Пепел – хорошее удобрение, – сказал он. – Но трава на этом месте еще долго не вырастет.

– Понимаю, – произнес полковник. – Пожалуй, я убедился, что ваш самолет подходит для наших целей. Мы его покупаем.

На следующее утро Геннадий опять был в небе. Но уже в качестве пассажира. В одном кармане его легкой куртки лежала новая кредитка с солидной суммой (оплата плюс премиальные), в другой – дешевая китайская игрушка с длинным облупившимся носом. Спроси сейчас Черепанова: какой из двух предметов для него важнее, он затруднился бы ответить.

Да, и еще одно. Вернувшись в Москву, Черепанов позвонил одному из своих старых приятелей-вольников, серьезно занимавшемуся восточными техниками, и напросился в гости.

– Хм-м, – пробормотал тот, когда Геннадий описал ему фокусы покойника Ляна. – Похоже на циньна…

– Это еще что за хрень?

– Одна из техник у-шу. Относительно свежая, и сотни лет не наберется. Циньна-гэдоу. Эффективная вещь. Захваты, броски, болевые. Точечная техника, техника разделения мышц, перекрытия вен и дыхания. Работа с оружием и без оружия.

В Китае по этой технике спецназ готовят и эфэсбэ ихнее.

– Что серьезная, это я уже понял. Слушай, я бы этой штуке поучился.

– Да ну? – Приятель усмехнулся. – Я бы тоже. Только вот у кого? Мастеров такого уровня, какой ты описывал, в Москве точно нет. Да и в Союзе тоже. Тьфу! В ЭсЭнГэ. Я бы знал. Слушай, а твой этот… Не согласится?

Черепанов покачал головой:

– Он не сможет.

Это уж точно. Это только в сказках покойники консультируют живых по вопросам единоборства.

– Жалко. Слушай, а зачем тебе это надо? Ты же из спорта еще в восьмидесятом ушел. Или нет?

– Ушел, – согласился Черепанов. – Я не для спорта. Для себя.

– М-м-м… – Приятель подумал немного, потом предложил: – Слушай, есть у меня один мужик. Вполне конкретный. Хапкидо тренирует. Хапкидо, конечно, свои дефекты имеет… – Приятель почесал могучий загривок.

– Например?

– Специфическая вещь. Не так, конечно, как таэквондо, но все-таки…

– Да говори ты толком! – не выдержал Черепанов.

– Понимаешь, это же не современные техники. Там половина приемов на работу против всадника поставлена. Вот и прикинь: на кой хрен нам с тобой работа против всадника? Ментов конных на парадах из седел вышибать? – Приятель засмеялся. – А вообще-то какая тебе разница, если для себя?

А мужик этот реально у желтых обучался. И помимо хапкидо, еще всякого-разного в свой курс напихал. Короче, исключительно прикладная техника. – Приятель подмигнул. – Раз приложишь – и крездец. По-нашему, в общем. У тебя как с деньгами? Двести баксов в месяц найдется?

– Если дело того стоит…

– Двести баксов – это если скажешь, что от меня. А так – пять сотен. Сходишь, посмотришь – сам и решишь: стоит или нет. Пиши адресок…

Черепанов так и сделал. И решил: стоит. И правильно решил. Это часто так бывает: кажется что-то – не нужно. А оказывается – очень кстати. Как, например, приемы, ориентированные против всадника, в нынешней черепановской ситуации могут оказаться необычайно полезны.

– Мальчишкой он пастухом был, – рассказывал Плавт. – А потом в конную стражу пошел. Это у них во Фракии вроде как вместо вигилов[19]. Думаю, годков через десять его бы и эдилом[20] избрали. Он уже тогда здоровенный малый был. И храбрый. Разбойников в тех краях сразу поубавилось, потому что хоть и молод он был, мой легат, да уже тогда хитер и на ловушки всякие и засады – большой мастак. К тому же с преступниками не церемонился: сразу – на крест. Или еще какую казнь придумает, пострашнее. Ему за это многие пеняли: дескать, не должен мальчишка, хоть бы и огромного роста и силы, сам правосудие вершить. Пеняли, но помешать не смели. Понимали: если отметили боги человека геркулесовой силой и красотой, да еще умом пожаловали, значит, не простой это человек. После, когда он возвысился, даже слух пошел, что не человек его отцом был, а сам Марс или даже Юпитер. Сам-то он против этих слухов не возражал, да только вранье это. Я, Геннадий, его отца видел. Тоже великан, каких поискать. Но что отметили его боги – это точно. Потому что устроилось так, что прибыл тогда во Фракию сам Август, император Септимий Север. И вышло так, что устроил он в честь дня рождения сына своего Геты военные игры. И на играх тех Максимин отличился. Пробился к самому императору и потребовал, чтобы дали ему разрешение состязаться с настоящими воинами. Септимий, восхищенный его дерзостью, ростом и красотой, разрешение дал. Хотя и видел, что варвар перед ним. Максимин тогда и по-латыни с трудом говорил, больше – на фракийском наречии.

Правда, не с лучшими воинами разрешил ему бороться император, а с обслугой лагерной, обозниками. Но из тех Август лично выбрал самых сильных. А когда Максимин побил шестнадцать противников без передышки и получил шестнадцать наград, приказал император записать его в лучший из своих легионов. Вот так вот. В кавалерию.

И так случилось, что на третий день после этого император выехал в поле, на учения поглядеть, и увидел, как Максимин по-варварски вперед из рядов выехал да воинов из противного строя в стороны расшвырял.