Беспечное чувство свободы и веселости, охватившее Эмили в ту минуту, когда тетя Марджори сделала ей в саду в Боудене свое неожиданное предложение, не оставляло ее до сих пор. Она сказала себе, что до сих пор не жила, зато теперь счастлива. Она знала, что уже никогда не откажется ни от ощущения свободы, ни от этого счастья. Она немного испугалась за себя, узнав, что тетя Марджори и лорд Куинн намерены пожениться. Но оба заверили ее, что останутся в Лондоне до конца сезона, а потом, возможно, отправятся путешествовать и возьмут ее с собой. «Любой леди недостаточно компании одного лишь мужчины», – сказал лорд Куинн. «Джентльменам тоже иногда нужно побыть в одиночестве, как и леди, – сказала тетя Марджори. – Хотя в отличие от леди они более свободны и имеют такую возможность. А леди нужна компаньонка». Вот Эмили и составит ей компанию.

Через несколько минут после прибытия они уже сидели в ложе ротонды. Виконт объяснил, что они успели как раз вовремя – сейчас начнется балет. До начала представления в их ложу наведывались джентльмены, желающие засвидетельствовать Эмили свое почтение и попытаться угадать, какой тайный смысл она вложила сегодня в форму и месторасположение черной мушки, украшавшей ее щеку.

Разумеется, никакого особого смысла в мушках не было, но ей было забавно наблюдать, как они изобретательны в своих домыслах и как веселятся. Она смеялась вместе с ними, но иногда переставала их слушать и оглядывалась вокруг. Она понимала, что ни один из них не интересовался ею как личностью. Никто из них не знал ее и даже не понимал этого. Но ей это было безразлично.

Она рассмеялась в ответ на чей-то комплимент. В это мгновение кто-то подошел к их компании. Еще до того, как она посмотрела в ту сторону, у нее замерло сердце.

Конечно, она знала, что Эшли должен приехать в Лондон, но не догадывалась, что он уже здесь, хотя ей следовало бы быть наготове.

К счастью, она успела надежно укрыться под маской, с которой свыклась с тех пор, как приехала в Лондон. Она повернулась к нему с лучезарной улыбкой.

В отличие от других мужчин он был без парика и волосы его не были напудрены. Уложенные правильными рядами крутых буклей на висках, они были аккуратно стянуты на затылке черным шелком. Его красивое лицо все еще выглядело слишком худым. Остальные джентльмены щеголяли шелками и атласами пастельных тонов, а он был в темно-синем бархатном костюме.

С тех пор как он уехал, не минуло и месяца. А казалось, что прошла целая вечность. Трудно было поверить, что события в Боудене случились на самом деле. Ей казалось, что они произошли с совершенно другим человеком, а не с ней.

– Привет, Эмми, – сказал он, окинув ее нежным взглядом, но не улыбнувшись.

Прикрывшись веером, она взглянула на него сверкающими глазами.

Он приветствовал свою сестру и всех, кто присутствовал в ложе, и когда его пригласили войти, уселся между тетей Марджори и лордом Куинном.

– Помилуйте! – воскликнул молодой щеголь из свиты обожателей Эмили. – Почему этому человеку предоставлена привилегия так фамильярно обращаться к вам? Может, мне следует вызвать его на дуэль, леди Эмили? Или лучше сразу пустить себе пулю в лоб?

– Разве ты не знаешь лорда Эшли Кендрика? – спросил виконт Бердетт. – Брата Харндона?

– Ах вот оно что, – с облегчением произнес молодой человек. – Значит, он просто член семьи? У меня отлегло от сердца. – Он театральным жестом приложил к груди руку.

В разговоре участвовало слишком много народу. У Эмили начала кружиться голова от попыток следить за губами каждого, кто говорил. Она улыбнулась и огляделась вокруг, избегая смотреть на него.

– Прошу извинить, джентльмены, – сказал лорд Бердетт, водворяя ручку Эмили на свой локоть, – но сейчас начнется балет. И мне хотелось бы, чтобы приглашенные мною гости получили возможность беспрепятственно видеть сцену.

Молодые джентльмены, добродушно поворчав, удалились. Эмили взглянула на лорда Бердетта, который указал жестом на оркестр. Музыканты настраивали инструменты. Она еще никогда не видела балета и с нетерпением ждала, внимательно глядя на сцену и подавив в себе желание убрать руку с локтя виконта.

По просьбе лорда Куинна Эшли сел по другую сторону от тети Марджори, оказавшись в дальнем углу ложи, и слегка откинулся на спинку кресла. Он наблюдал за Эмили. Она, даже не поворачивая головы, чувствовала каждое его движение. И чувствовала на себе его взгляд.

Стена, которую она так упорно возводила между собой и прошлым за последние несколько недель, угрожала рухнуть. Она не могла допустить, чтобы это случилось. Ведь с тех пор как она приехала в Лондон, она создавала не просто стену: она создавала себя – свободную и счастливую, не желая снова погружаться в уныние и становиться рабой любви, которой была в течение семи лет. Любви, которая подарила ей лишь жалкие крохи счастья. Она была довольна своей новой жизнью. Более чем довольна.

Внезапно Эмили поняла, вздрогнув от неожиданности, что балет уже начался некоторое время назад. Ее взгляд был направлен на сцену, но она ничего не видела. А вдруг у нее и улыбка исчезла с лица? Но нет, улыбка была на месте. Она на мгновение повернулась к виконту, и он улыбнулся в ответ, прикоснувшись пальцами к ее руке.

Балет был великолепен. Это была музыка для глаз.

Танцоры грациозно двигались по сцене в такт неслышимой мелодии. Но ее отвлекало, что Эшли наблюдает за ней.

Эшли прибыл в Лондон поздним утром и остановился в городской резиденции Харндонов, где ожидали приезда герцога с семейством. Люк сам написал ему и пригласил остановиться там, и он, немного подумав, согласился. Не станет он трусливо прятаться от своей семьи, словно школьник, которого высекли розгами.

Час спустя он навестил лорда Куинна. Дядя хлопнул его по плечу и, судя по всему, был очень рад его видеть. Он сказал, что Эшли следовало бы немедленно засвидетельствовать свое почтение леди Стерн, но девочки (так дядюшка называл свою невесту и Эмили) сегодня приглашены во второй половине дня на прием, а вечером все отправятся в Воксхолл, куда их пригласил виконт Бердетт. Эшли должен пойти туда тоже. Дядюшка обещал заранее предупредить об этом Бердетта.

Вскоре в резиденцию Харндонов доставили записку от виконта, в которой он просил лорда Эшли Кендрика оказать ему честь присоединиться к его гостям на этот вечер.

Кто, черт возьми, этот виконт Бердетт? – подумал Эшли. И будет ли, интересно, среди гостей Эмми? Наверное, будет, поскольку туда собирается и леди Стерн, решил Эшли. Бедняжка Эмми. Ему не нравилось, что ее таскают на все эти светские увеселения. Ей это, вероятно, не по, душе. Лондон – неподходящее место для такой, как Эмми.

Он приехал в Воксхолл и отыскал ложу виконта Бердетта. Там уже были гости. Он заметил Дорис и Уэймса.

Остальных он не смог разглядеть, так как перед ложей собралась большая группа мужчин. Только подойдя ближе, он увидел, кто привлекал их внимание.

Эмили выглядела почти так же, как на балу у Люка, – модная, элегантная и потрясающе красивая. За тем лишь исключением, что тогда она не пользовалась косметикой и на лице ее не было мушки. И еще: хотя и тогда она улыбалась и сияла от удовольствия, танцуя свой первый в жизни менуэт, не было в ней этой бьющей ключом радости и не смеялась она так.., кокетливо. Она похлопывала по руке какого-то щеголя в ответ на его цветистые комплименты и любезности. А Бердетт – должно быть, он сидел рядом с ней, догадался Эшли, – смотрел на все это с довольным видом, словно кот, вылакавший блюдце сметаны. Эмми флиртовала со всей компанией. Эшли едва удержался, чтобы не наброситься на них с кулаками.

Эмми почувствовала, что он рядом. Он ожидал, что она улыбнется ему с нежностью. Она отказалась выйти за него замуж, но ведь они расстались друзьями. Он вспомнил, как они сидели на мокрой траве, почти прикасаясь друг к другу коленями, и Эмми училась произносить свое первое слово.

Сейчас ее глаза, когда она улыбнулась ему, прикрывшись веером, искрились весельем. Она выглядела поразительно счастливой. Но от этой улыбки ему стало холодно.