Она еще не вполне осознала, что он вернулся домой.

Больше всего ей хотелось бы сейчас убежать отсюда и побродить где-нибудь в одиночестве. Ее всегда утомляли разговоры. Она улавливала лишь малую долю того, что говорилось, и особенно остро чувствовала свою неспособность выразить собственные мысли полнее, чем кивками и улыбкой. Но убежать она не могла, ведь она твердо решила быть, насколько это возможно, такой же, как другие женщины... Нет, она не убежит!

Эмми улыбнулась и кивнула. Лорд Пауэлл отодвинул ее стул, она встала и оперлась на предложенную руку. Она почувствовала, что все присутствующие провожают их взглядами. Или ей так показалось?

Снаружи было совсем не холодно, хотя стоял апрель и было далеко за полночь. Легкий ветерок приятно освежал лицо. Они прошли до конца террасы и повернули назад.

Вокруг не было ни души. Он остановился на верхней ступеньке лестницы, ведущей к цветникам, подумав, наверное, что внизу будет, пожалуй, слишком темно и она не сможет читать по губам.

– Леди Эмили, – начал Пауэлл. – Должно быть, вы знаете, почему я приехал в Боуден-Эбби по приглашению его светлости.

Если бы было в ее власти отложить это мгновение на один-два дня, она бы это сделала. Но отложить было невозможно. Она вдруг пожалела, что не может говорить. Ей хотелось извиниться перед ним за свое отвратительное поведение, когда она пошла танцевать с Эшли, несмотря на то что время танца было обещано лорду Пауэллу.

– Я приехал сюда, не зная вас, – продолжал он, – не зная, смогу ли... Но вы так красивы. У вас изысканные манеры, вы так элегантны и совершенны во всех отношениях...

И такая обманщица. И сердца ему не может предложить. Впрочем, ему, возможно, совсем не нужно ее сердце.

– Вы не можете говорить, – сказал он. – Многие мужчины сочли бы это большим недостатком для жены. Но только не я. Я всегда предпочитал молчаливых женщин. И моя матушка с радостью согласится продолжать вести хозяйство и развлекать гостей – она отлично умеет это делать. Вам останется лишь очаровывать каждого своей красотой и улыбками. – Он улыбнулся ей.

О нет... Только не это. Значит, он хочет, чтобы она оставалась защищенным от всех невзгод ребенком, только в другом доме, хозяйство в котором прекрасно обходится и без ее вмешательства. Ему хотелось, чтобы она стала украшением его дома и.., родила ему детей? Он выбирает ее потому, что она молчалива и послушна.., и потому, что при ней его мать будет по-прежнему хозяйничать в доме?

Неужели он решил, что в ней нет ничего, кроме того, что он успел разглядеть за пять дней пребывания здесь? Ей стало страшно. Он увидел в ней лишь улыбающуюся, спокойную и достаточно красивую женщину? И больше ему от нее ничего не нужно?

Но тогда возникает законный вопрос: а что ей от него нужно? Много ли она знает о нем? Может, она просто использует его, чтобы придать смысл жизни и обрести некоторую степень независимости? Разве этого достаточно?

Разве это справедливо? Она считала, что всесторонне и тщательно обдумала свое решение. А оказалось, что ничего до конца не продумано и ее одолевают сомнения.

– Леди Эмили! – Он завладел ее рукой. Она невольно сравнила прикосновение его руки с прикосновением Эшли. Его руке недоставало тепла и силы руки Эшли. Усилием воли она прогнала непрошеную мысль. – Вы окажете мне честь стать моей женой?

Эмили заметила с чувством облегчения, что он ни словом не обмолвился о любви. Но он предлагал ей все другое: свое имя, свой дом, свою семью, место рядом с ним до конца жизни. Он считал, что у нее изысканные манеры, что она элегантна и совершенна во всех отношениях.

Неужели они тебя приручили, и твое сердечко уже не рвется на свободу? Она вспомнила, как двигались губы Эшли, произнося эти слова.

Но Эшли женат. Он забыл ее – вернее, она никогда ничего не значила для него как женщина – и женился на другой. Он женат уже целых три года. То, что он вернулся и танцевал с ней, ничего не меняет. Она научилась жить без Эшли. Взяла свою жизнь в руки и снова собрала по кусочкам, постаравшись сделать ее более полной и содержательной. Эшли останется частью ее жизни, пока она жива, но это никого не касается.

Она хотела выйти замуж, иметь свой дом, детей. Хотела быть такой, как все женщины. И была готова бороться за право быть хозяйкой в своем доме и развлекать своих гостей. Она могла доказать, что способна делать и то и другое. Лорд Пауэлл наилучшим образом подходил для этой цели. Не напрасно Люк выбрал его.

– Леди Эмили! – Он с нетерпением заглянул ей в глаза в сгущающейся темноте. – Вы окажете мне эту честь?

Вы поняли, что я сказал? Или здесь слишком темно?

Для человека, добровольно принявшего решение, которое обдумывал целых пять дней, она слишком долго колебалась. Причины для колебаний не было. Ей незачем было чувствовать себя виноватой. Ее сердце так же было не свободно, как и пять дней назад. Лорд Пауэлл не предложил ей своего сердца и не потребовал ее сердца взамен. Он всего лишь предложил устроить жизнь так, как было бы удобно для них обоих. Да, он не знал ее как человека, но она к этому привыкла: ее никто и никогда как следует не знал. «Эшли почти знал», – непрошено подсказал внутренний голос.

Она едва заметно кивнула.

– Вы согласны? – обрадовался лорд Пауэлл. – Видит Бог, я не был уверен. Значит, вы выйдете за меня замуж?

Она снова кивнула, на этот раз решительнее.

Он взял ее другую руку и, поцеловав обе, приложил их к своей груди.

– Вы сделали меня счастливейшим из людей, леди Эмили. Моя матушка будет рада, и вся моя семья тоже. Последние годы они без конца внушали мне, что мой долг – найти себе молодую жену и завести детей. Вот, – смущенно закончил он.

Эмили перестала следить за его быстро двигающимися губами, но он не умолкал.

– Как только Харндон завел со мной разговор, я сразу понял, что вы для меня – идеальный вариант. Вы дочь и сестра графа, свояченица герцога, за вами дают внушительное приданое. Вы подходите мне по возрасту. – Он улыбнулся. – Извините, но я не хотел бы жениться на девочке только что со школьной скамьи. Я хотел выбрать такую, которая умеет вести себя в обществе. У меня положение в обществе, мне еще предстоит женить братьев и выдать замуж сестер. Мне нужен человек, на которого я мог бы положиться. – Улыбка его стала немного озорной. – И мне хотелось найти молчаливого человека. Все подходит, лучшего варианта не придумаешь, не так ли?

С этой минуты ей придется еще круче изменить свою жизнь. Но сможет ли она жить каждый день так, как прожила последние пять дней? Сможет ли она жить постоянно в утомительном мире других людей?

– Помимо всего прочего, – сказал он, когда она снова стала следить за его губами, – я, кажется, успел искренне к вам привязаться.

Ага! Этого-то ей как раз не хотелось. А следовало бы, потому что без привязанности никакие отношения невозможны. Она заставила себя пожать ему руку.

– Могу ли я просить вашего брата объявить сегодня о нашей помолвке? – спросил он. – Сейчас?

Она судорожно глотнула воздух. Как только объявят о помолвке, назад дороги не будет. Это все равно что вступить в брак. После публичного объявления отступать нельзя.

Она будет связана с ним до конца жизни. Но ведь этого она и хотела. Она сама решила так устроить свое будущее.

Хорошее будущее. Лучше, чем могла ожидать. Люк помог все организовать, а на Люка можно положиться. Кроме того, она уже дала согласие.

Но когда она собралась кивнуть, то, к своему удивлению, отрицательно покачала головой.

– Леди Эмили! – Он нахмурил лоб, недоумевая. – Не сегодня? – Она снова покачала головой. – Значит, завтра?

Завтра? Да, завтра, когда останутся только члены семьи... «И Эшли», – подсказал ей коварный внутренний голос. Усилием воли она заставила его замолчать, кивнула и улыбнулась. Да, завтра. Она успокоится, забудет, что танцевала с Эшли.

Нет, она никогда не забудет, как танцевала с Эшли.

Это останется в ее памяти, как и день его отъезда в Индию.