– Вы имеете в виду то, что он всегда появляется в одном и том же месте?
– Совершенно верно. В первую очередь мы должны выяснить все об обитателях Чарлингтон-холла. Потом нужно будет выяснить, что связывает столь разных людей, как Каррутерс и Вудли. Почему они оба так озаботились судьбой родственников Ральфа Смита? И еще одно. Что это за странный хозяин, который платит гувернантке в два раза больше обычной рыночной ставки, но даже не держит лошадей, и это несмотря на то, что до ближайшей станции шесть миль пути? Все это странно, Ватсон… Очень странно.
– Вы поедете туда?
– Нет, друг мой, туда поедете вы. Это может оказаться какой-нибудь обычной интрижкой, а я не могу оставлять другие важные дела, чтобы это выяснить. В понедельник рано утром поедете в Фарнем. Спрячетесь рядом с пустошью, посмотрите, что к чему и что делать, решите сами на месте. Потом разузнаете, кто живет в Холле, вернетесь и доложите обо всем мне. На этом все, Ватсон, ни слова больше об этом деле до тех пор, пока не раздобудете фактов, без которых ломать голову бессмысленно.
От нашей посетительницы мы узнали, что в понедельник она собиралась возвращаться поездом, который отходит от Ватерлоо в девять пятьдесят, поэтому в тот день я встал пораньше и успел на поезд в девять тринадцать. В Фарнеме на станции трудностей с тем, чтобы выяснить, как найти Чарлингтонскую пустошь, не возникло. Не узнать то место, о котором говорила юная леди, было невозможно. С одной стороны дороги широко раскинулось поросшее вереском пустынное место, с другой – заросли тиса{35} отгораживали живописный старый парк. На дорогу выходили поросшие лишайником каменные ворота с полустертыми гербами на пилонах. Кроме главных ворот я увидел несколько прогалин в кустах и тропинки, уходящие в них. Самого Чарлингтон-холла с дороги видно не было, но все вокруг выглядело довольно мрачно и наводило на мысли о запустении.
Пустошь была густо усеяна желтыми островками цветущего утесника, которые красиво поблескивали на ярком весеннем солнце. За одним из них я и занял позицию, с которой мог обозревать и ворота Холла, и всю дорогу по обеим сторонам. Как только я залег, на дороге, до того пустынной, со стороны, противоположной той, с которой пришел я, показался велосипедист. На нем был темный костюм, и я рассмотрел черную бороду. Подъехав к тому месту, где начинался парк поместья Чарлингтон, он спрыгнул с велосипеда, свернул на одну из тропинок и скрылся из виду за тисами.
Прошло пятнадцать минут, и на дороге с противоположной стороны показался еще один велосипед: это юная леди ехала со станции. Я заметил, что, доехав до Чарлингтонского парка, она обернулась. Сразу после этого из своего укрытия показался бородач, он вскочил на велосипед и поехал следом за ней. На всей широкой округе эти двое были единственными движущимися фигурами: девушка, грациозно выпрямившая спину в седле велосипеда, и преследующий ее мужчина, воровато припадающий к рулю. Она обернулась и стала сбавлять скорость. Он тоже притормозил, оставаясь в двух сотнях ярдов от нее. Она остановилась, он тут же сделал то же самое. Следующее ее действие было неожиданным и стремительным. Она одним движением развернула велосипед и изо всех сил ринулась в обратную сторону! Но мужчина оказался таким же проворным, он в точности повторил ее маневр и помчался назад с не меньшей скоростью. Тогда девушка остановилась, развернулась и с гордо поднятой головой продолжила путь, не желая больше обращать внимание на своего назойливого преследователя. Он тоже повернул и продолжил преследование, держась на том же расстоянии. Скоро они оба скрылись за поворотом.
Я решил еще немного подождать в своем укрытии и правильно сделал, потому что скоро на дороге снова появился мужчина в сером костюме. Он медленно выехал из-за поворота, свернул к каменным воротам Холла, остановился и слез с велосипеда. Пару минут он был виден между деревьями. Велосипедист стоял ко мне спиной и что-то делал согнутыми руками, похоже, поправлял галстук, потом снова сел на велосипед и направился к Холлу. Я перебежал через дорогу и попытался рассмотреть, что находится в глубине парка. Вдали между деревьями серели стены старинного здания в тюдоровском стиле{36} с многочисленными трубами, но тропинка к нему шла через плотные заросли, поэтому мужчины видно не было.
Тем не менее я, посчитав, что неплохо справился с основной задачей, в приподнятом настроении пошел в Фарнем. Однако местный агент по недвижимости ничего не смог рассказать мне о Чарлингтон-холле и посоветовал обратиться за информацией в известную фирму на Пэлл-Мэлл. Туда я и заехал по пути домой, где был встречен учтивым администратором. Нет, к сожалению, я не мог снять на лето Чарлингтон-холл. Я немного опоздал. Всего месяц назад его уже сняли. Съемщика зовут мистер Вильямсон. Высокий солидный пожилой господин. Вежливый служащий был бы счастлив помочь мне еще чем-нибудь, но, увы, обсуждать дела клиентов своей фирмы права не имел.
Вечером Шерлок Холмс внимательно выслушал мой подробный отчет, но ожидаемой похвалы я от него не услышал, хотя искренне считал, что заслужил ее. Наоборот, строгое лицо его сделалось еще более суровым, когда он стал комментировать то, что я сделал и что должен был сделать.
– Место для наблюдения, мой дорогой Ватсон, вы выбрали крайне неудачно. Вам нужно было спрятаться за кустами со стороны парка, откуда вы смогли бы с близкого расстояния рассмотреть этого любопытного субъекта. А так вы находились от него в нескольких сотнях ярдов и можете рассказать мне о нем даже меньше, чем сама мисс Смит. Она считает, что не знает этого человека, я же уверен, что знает. Чем еще объяснить то, что он не подпускает ее к себе настолько близко, чтобы она могла рассмотреть его лицо? Вы говорите, что он ехал, низко наклонившись к рулю. Опять же, обычная маскировка. Плохо вы справились с задачей, очень плохо. Этот человек возвращается в дом, а вы для того, чтобы узнать, кто он, едете в Лондон!
– А что мне нужно было делать? – вскипел я.
– Пойти в ближайший паб, где знают все местные сплетни. Там об обитателях Холла вы узнали бы все, вплоть до имени судомойки. Вильямсон! Мне эта фамилия ни о чем не говорит. Если он действительно пожилой господин, он не может быть атлетичным велосипедистом, который успешно уходит от преследующей его молодой спортивной девушки. Что дала нам ваша поездка? То, что наша клиентка говорила правду? Так в этом я и так не сомневался. То, что велосипедист как-то связан с Холлом? Это тоже было понятно. То, что в Холле живет некий Вильямсон? Это ничего не значит. Ну, ничего, ничего, не вешайте нос, дружище. До следующего воскресенья мы ничего не сможем сделать, так что у меня еще будет время самому навести кое-какие справки.
На следующее утро мы получили письмо от мисс Смит с коротким и точным описанием происшествия, свидетелем которого я был, но самое интересное содержалось в постскриптуме:
«Мистер Холмс, рассчитывая на то, что Вы с уважением отнесетесь к моему доверию, я хочу сообщить, что пребывание в этом доме становится для меня затруднительным, поскольку мой хозяин сделал мне предложение. Я уверена, что его чувства глубоки и искренни, но я помолвлена с другим. Отказ мой его взволновал, но он вел себя вполне деликатно. Однако, как Вы понимаете, теперь обстановка в доме стала несколько напряженной».
– Похоже, наша юная знакомая попала в затруднительное положение, – задумчиво произнес Холмс, прочитав письмо. – Это дело оказалось более интересным и непредсказуемым, чем я думал. Что ж, есть повод провести тихий и спокойный денек в деревне. Сегодня туда съезжу, проверю одну-две версии.
Спокойный денек в деревне окончился для Холмса весьма своеобразно. На Бейкер-стрит он вернулся с разбитой губой и шишкой на лбу, не говоря уже об изодранной одежде. Вид у него был такой, что странно, как его самого не упекли в Скотленд-Ярд для выяснения личности. Однако Холмса его приключение изрядно развеселило: рассказывая, что с ним стряслось, он от души хохотал.
