Уж сколько раз твердили нам,
Что чувства добрые кончаются хреново!
Вороне как-то Бог… читатель, дальше сам,
Поскольку до лисы там все как у Крылова.
Лиса обычная, но несколько жирней,
И «Федерация» написано на ней.
Плутовка, видя сыр, раскидывает сети:
Подходит не спеша
И говорит вороне: «Хороша!
Ты жрешь тут сыр, а там больные дети!
Благотворительность – что может быть святей?
Не любишь ты больных детей?!
Покуда ты тут ешь, я собираю средства.
Немедля кинь мне сыр и облегчи им детство».
Ворона же сидит недвижна и смирна,
Сжимает в клюве сыр, не говоря ни слова:
В публичное добро не верила она,
А может, помнила Крылова.
Лиса вертит хвостом: «Нас знает Петербург!
Публичный твой отказ довольно непристоен.
Слетай на мой концерт: там будет Микки Рурк!
Да что там Микки Рурк – там будет Шэрон Стоун!
Какие люди-то поехали ко мне!
Ты их вообразить могла в своем краю хоть?
А я тебя впущу по бросовой цене:
Полсыра – рядом сесть и весь кусок – понюхать!
За то, чтоб их нюхнуть хотя б из-за угла,
Я сорок лет назад два сыра б отдала!»
Лиса и так, и сяк – а все молчит ворона!
Крепка была ее воронья оборона.
«Вот сволочь! – думает лиса. —
Я тут стараюсь полчаса!
Ну погоди же ты! И не таких ломали.
Я покажу тебе комедь.
Да там передо мной сам Путин будет петь
И песнь о Родине сыграет на рояле!
Ведь я знакома с ним. Он лично говорил,
Что с детства хочет спеть «I found my thrill»,
Что слезы у него текут от этой песни!
И тазом сделает вот так, как Элвис Пресли.
Ворона, что скрывать, была потрясена.
«Как! Путин будет петь! – воскликнула она. —
Как-как он там споет?» – она переспросила
И в тот же самый миг лишилась, дура, сыра.
Он выпал – с ним была плутовка такова.
Читатель! Не ведись на громкие слова.
Коль хочешь ты помочь несчастному дитяти,
Пойди и помоги, и лучше молча, кстати.
А если где поет премьер всея Руси,
Ты сыра своего туда не относи.
А то, что он поет, – кого оно колышет?
Все власти русские резвы не по летам:
У нас уже бывал генсек, который пишет, —
А сыр и ныне там.
