– Для нас привычное дело сталкиваться лбами с местными, – хладнокровно вставил сын Дока. – Почти так же, как цыганам, и через какое-то время начинаешь ждать, что тебя станут гнать, или эксплуатировать, или обвинять во всех неприятностях, случившихся поблизости. Обычно нам приходится смириться с таким положением, иначе мы рискуем быть выдворенными из города. Но на этот раз, на нашей стороне сила власти. Черт, мы и есть эта сила.

– Этот малыш пытается объяснить вам, капитан, – прибавила актриса, – что мы бываем темпераментными и можем иногда вспылить и бросить работу, но никто не сгонит нас со сцены… кроме, может, директора или режиссера. В данном случае – это вы. Далее, если вы скажете нам, что мы играем, как дебютанты, или что вам приходится несколько сократить штаты из-за финансовых трудностей, – это одно. Но не говорите, что нас вывели из состава участников спектакля ради нашего собственного блага. Вы же нас наняли потому, что мы – профессионалы… "настоящие стрелки", как говорят. Эти парни даже представить себе не могут ситуацию настолько скверную, чтобы закрыть театр, если вы дадите добро на продолжение работы.

– Спектакль должен продолжаться, а? – хитро улыбнулся Шутт.

– Вот именно, – ответил парень.

– Ладно, – вздохнул командир, решившись. – Передайте, что любой желающий актер может остаться. Да, и еще, сынок…

– Да, сэр?

– В Космическом Легионе существует традиция, которая позволяет новобранцу при вступлении выбрать себе имя, а мне вдруг стало неловко называть тебя "Младший". Есть у тебя на примете еще какое-нибудь имя, которое ты хотел бы носить?

Юноша вдруг расплылся в улыбке.

– Ну, сэр, думаю, что воспользуюсь подсказкой этой прекрасной леди. Почему бы вам не звать меня просто "Стрелок"?

– Заметано, – ответил Шутт. – Это тоже сообщи остальным, и непременно всем передай мою личную благодарность.

– Спасибо, сэр!

Молодой человек вытянулся и четко отдал честь.

– Вам спасибо, Стрелок, – поправил его командир с улыбкой, салютуя в ответ.

– Это было прекрасно, капитан, – сказала актриса, когда юноша ушел. – Не будет ли слишком навязчивым спросить, могу ли я поцеловать вас перед уходом?

– Тиффани, – с притворной торжественностью заявил Шутт, – это будет очень приятно.

На столике у кровати зазвонил телефон.

– Проклятье! – воскликнула актриса, но опомнилась и снова улыбнулась. – Не уходите, капитан. Я все же не хочу терять этот поцелуй.

– Буду здесь, – пообещал командир.

– Алло?.. Кто?.. О… Нет, я в порядке, спасибо. Очень любезно с вашей стороны.

Поймав взгляд Шутта, она прикрыла микрофон ладонью и одними губами произнесла имя.

Максина Пруит.

Лицо командира посуровело, и он протянул руку за трубкой.

– Миссис Пруит? – заговорил он. – Это капитан Шутник.

– Добрый вечер, капитан, – раздался голос Максины после едва уловимой паузы. – Я собиралась после больницы позвонить вам, но мне следовало бы знать, что вы находитесь там.

– Да… Ну, я только хотел вам сказать, что хотя мы и ценим ваш широкий жест, но расходы на лечение оплачивает Космический Легион. Мы заботимся о своих людях.

– Я это знаю, капитан… и боюсь, теперь даже лучше, чем раньше.

– Простите?

– Я собиралась принести личные извинения за случившееся сегодня вечером, а также свои уверения в том, что это произошло не по моему приказу. Однако, по-видимому, мои извинения были бы несколько преждевременными… учитывая все произошедшее.

– Извините, миссис Пруит, но я не знаю, о чем вы говорите.

– О, давайте не будем, капитан. Уверена, что никто из нас не верит в совпадения. Вы и правда ожидаете, чтобы я приняла за чистое совпадение, то, что мистер Стилман был жестоко избит сразу же после нападения на ваших легионеров?

– Можете верить, во что хотите, – резко ответил Шутт, – но что бы ни произошло, мне об этом не известно.

– Понятно. – Голос Максины звучал задумчиво. – Хорошо, капитан, я вам поверю… хотя бы по той причине, что не могу себе представить, зачем вам изображать неведение, если вы действительно в этом замешаны, когда имела место явная провокация с нашей стороны. Признаюсь, мне показалось странным, что вы привлекаете помощников со стороны, не используя ваших собственных солдат. Однако, к вашему сведению, человек, который виновен в нападении на ваших людей сегодня вечером, мистер Стилман, – полагаю, вам знакомо это имя, если не сам человек, – в настоящий момент находится в больнице с разбитой коленной чашечкой и множественными переломами челюстных костей. Как я уже сказала, слишком большое совпадение, чтобы в него можно было поверить, поэтому предлагаю вам навести справки среди ваших легионеров, кто отдал приказ о нападении.

– Извините, вы сказали, что он находится здесь? В этой клинике?

– Нет, капитан. Он в другом учреждении. У нас на Лорелее есть несколько клиник, хотя это не очень-то афишируется. Мне казалось, что создастся излишне неловкое положение, если он будет лечиться в том же месте, что и ваши люди. По правде говоря, я отправлю его за пределы станции для интенсивного лечения на следующем же корабле. Хоть я и совсем не в восторге от его самодеятельности, но мы тоже заботимся о своих людях.

– Понимаю. – Шутт нахмурился. – Я рассчитывал, что смогу поговорить непосредственно с ним и узнать, кто на него напал.

– Его раны не позволяют ему разговаривать, мистер Шутт, – голос Максины мгновенно стал ледяным. – Но он может писать. Предлагаю вам ограничиться расследованием среди собственных подчиненных и выяснить, кто отдал приказ о нападении. Мы уже знаем, кто его осуществил.

– Кто это был?

– Я уже сказала, что это не был один из ваших легионеров, капитан, и поскольку нападение имело место вне "Верного Шанса", то мне кажется, что вас это не касается. А теперь, прошу меня простить, но я должна заняться кое-какими важными делами.

С этими словами она положила трубку.

Шутт нахмурившись несколько секунд смотрел на трубку, потом осторожно опустил ее обратно на рычаг.

– Что случилось, капитан? – спросила Тиффани, заметив выражение его лица.

– Точно не знаю, – признался капитан. – Кажется, человек, напавший на вас с Доком…

Пронзительный сигнал наручного коммуникатора прервал его. Несмотря на настойчивый резкий звук, Шутт несколько секунд смотрел на устройство, и только потом ответил. Существовало всего несколько командных коммуникаторов, таких, как у него, поэтому приказ о радиомолчании не касался использования особых каналов. И все же, он дал Мамочке указания беспокоить его только в случае крайней необходимости, пока он находится в клинике.

– Шутт слушает, – наконец отозвался он, выходя на связь.

– Простите, что беспокою, капитан, – раздался голос Мамочки, на этот раз без ее обычных шуточек, – но тут, в казино, происходит такое, о чем, мне кажется, вам следует знать. Прежде всего, мы получили обратно оба утерянных коммуникатора, и…

– Погоди минутку. Кто их вернул?

– Сержант… я хочу сказать, Гарри Шоколад.

– Гарри! Мне следовало догадаться. – Шутт скривился. – Послушай, мамочка. Передай всем: я хочу, чтобы Гарри отозвали и быстро! Его ищут наши противники. Пусть даже придется выслать команду для его сопровождения, но мы должны…

– Об этом я и пытаюсь вам сообщить, капитан, – перебила Мамочка. – Он уже здесь. Мы его отвели к вам в номер. Он ранен, но не позволяет нам вызвать врача. Лучше вам побыстрее вернуться обратно.

Когда Шутт вошел к себе, сержант-снабженец лежал, вытянувшись, на диване в номере, а вокруг суетились Бикер и небольшая толпа легионеров. Гарри был обнажен до пояса, и еще от двери командир разглядел огромный пурпурный синяк, ясно различимый даже на его черной коже, который растекся от подмышки до бедра и через большую часть грудной клетки.

– Привет, Г.Ш., – сказал командир. – Рад снова тебя видеть.

– Привет, кэп, – слабо прозвучало в ответ. – Как дела?