– Мальчики, поехали скорее!

– Поехали… – передразнивает их Гарик. – Всё, приехали уже, тачка сломалась.

– Сядьте в машину, – советует Марик. – Замёрзнете.

– Там невозможно сидеть! – восклицает Янка. – Там дышать нечем!

– Тогда двери откройте, пусть пока проветривается, – говорит Гарик.

Света, открыв все двери, подходит и прижимается к Марику. Дышит сквозь шарф: пар изо рта вырывается на волю, постепенно промокая шерсть.

– Починить своими силами реально? – спрашивает у Гарика Даня.

– Не знаю, – тускло отвечает Гарик. – Сейчас бате позвоню, узнаю. Если сеть доступна.

Гарик вытаскивает мобильник, всматривается во вспыхнувший синим экран и со злостью суёт его обратно в карман.

– Не пашет. Сеть не доступна! Попробуйте со своих.

Безрезультатно. Сети ни у кого нет.

– Я замёрзла, – хныкает Янка.

– Лезь в машину! – рявкает Гарик. – Грейся там! И вообще, что тут стоять, все лезем в салон.

В салоне после проветривания ничуть не теплее, чем на воздухе. Наоборот, холодные сиденья заставляют ребят дрожать ещё сильнее.

– Включи печку, – просит Даня.

– Не учи учёного, – огрызается Гарик и заводит машину.

Включённая на всю мощность печка громко гудит, но салон снова начинает заполняться запахом горелого масла. Гарик глушит мотор.

– Надо ловить машину. Другого выхода нет. Кто пойдёт?

Вызывается Светка. Марик выходит вслед за ней. Остальные остаются мёрзнуть в машине. В кромешной темноте валит снег. Звёзд не видно.

Марик закуривает сигарету. Даже в перчатках руки страшно мёрзнут, одной обнимает Свету, в другой – окурок. Дым, втягиваемый вместе с морозным воздухом, бодрит. Но трасса всё так же пустынна.

За час мимо не проехало ни одной машины. После Марика со Светкой голосовать выходили Гарик, Яна и Данька, но ни к кому из них фортуна лицом не повернулась.

– Есть что пожрать? – спрашивает Гарик.

– В багажнике, – трясясь от холода, отвечает Даня. – Бутерброды и пиво.

– А чай или кофе горячий в термосе есть?

– Нет. Кто же знал, – оправдывается Марик.

Перспектива есть замерзшие бутерброды, запивая ледяным пивом, сначала никого не прельщает. Но Гарик не выдерживает и выходит из машины за бутербродами. Вконец замёрзшие, вслед за ним на морозный воздух выскакивают остальные. Холодно. Даня, смешно скрючившись, пытается бегать туда-сюда, но бегает настолько неактивно, что это его не согревает.

Ребята стоят кругом, запихивают в себя мёрзлые бутерброды, ледышки хрустят под зубами.

Гарик греет в руках пиво, потом протягивает банку Янке:

– Запей.

– Не хочу, – сквозь зубы отвечает Янка. – Холодно.

– Как хочешь, – отвечает Гарик и пытается отпить сам.

Губы моментально примерзают к банке.

– Примёрзли? – спрашивает Даня.

Гарик, не отпуская руки от банки, кивает. Даня участливо матерится, вытаскивает зажигалку и щёлкает ею под банкой. Щёлк-щёлк-щёлк. Бесполезно.

– Спички есть у кого-нибудь? – спрашивает Марик.

Все отрицательно вертят головами, включая примерзшего к банке Гарика.

– Попробуй в руках согреть жигу, – говорит Марик Даньке.

Данька суетливо кивает, снимает перчатки и сжимает зажигалку в обеих руках, зачем-то еще и дуя в кулак.

– Костёр надо развести! – восклицает осененный идеей Даня.

– Точно! – радуются девчонки. – Костёр!

Даня остается около Гарика греть зажигалку. Марик с девчатами идут в лес за дровами. Гарик кивает Дане, глазами показывая на зажигалку: «Ну как?». Даня пробует, но лишь сухие щелчки служат ответом Гарику.

Гарик не выдерживает, жмурится и резко рвёт банку от себя. Кровь застывает, не долетая до земли. Гарик громко кричит от боли. Ненавистная банка пива летит в овраг.

Девчонки с Мариком, по колено утопая в сугробах, ходят по краю леса, опасаясь идти дальше. Ничего подходящего для разведения костра нет. Девчонки убегают греться в машину, Марик остаётся, чтобы продолжить поиски. Под конец он проваливается в сугроб по пояс и кое-как выбравшись, возвращается к своим. Все уже в салоне.

Гарик ноет, раскачивается вперёд-назад и держит окровавленные губы руками. Янка успокаивает его, но сама на грани срыва. Светка крепится, но видно, что тоже на грани. Ботинки Марика, забитые снегом, постепенно промокают оттаявшим снегом. Марику неуютно и холодно.

Темно.

Вдруг мимо проносится машина. Все вскакивают, но уже поздно. Пролетевшая легковушка исчезает вдали. Зато у ребят просыпается надежда. Воодушевлённый Данька выскакивает из машины – голосовать. Все возбуждённо ругают друг друга, что прекратили голосовку, но потом, взбодрённые тем, что не одни на трассе, оживлённо беседуют.

– Приедем на базу, отогреемся, чаю горячего выпьем – и в сауну! Ну, Гарик, держись, я тебя так отхлестаю! – мечтательно говорит Марк.

Гарик что-то одобрительно мычит. Постепенно разговоры стихают. Вдруг где-то сзади слышится слабый звук приближающейся машины.

– Сейчас Данька её тормознет, и мы прицепом доедем до турбазы! – радуется Янка.

– Какая турбаза, – мычит Гарик, – в город надо.

– Гарик, давай до турбазы! – убеждённо просит Марик. – Оттуда позвоним в город, и кто-нибудь за нами приедет.

Марику очень хочется на турбазу.

Позади машины раздается приглушённый хлопок, и фура проносится мимо.

Разъярённый Марик выбегает из машины:

– Даня, мудак, как же ты остановить не смог?!

Обескуражено оглядывается. Даньки нигде нет.

Даньку находят в овраге. Видимо, желая стопроцентно остановить фуру, он выбежал на трассу. По грудь утопая в сугробах, тащут его тело до машины. Янка, только взглянув на Даню, не выдерживает, её тошнит. Иступлено заорав, убегает вперёд метров на двести. Гарик, мыча проклятия, бежит за ней.

Марик, сдерживая слёзы, перебарывая комок в горле, успокаивает Свету. Та уже открыто ревёт, слёзы застывают на её щеках, а Марик отрешённо думает, что это – конец.

Гарик приводит вырывающуюся Янку и, с трудом размыкая губы, говорит:

– Надо идти к турбазе и по пути голосовать. Другого выхода нет.

Никто не возражает. Гарик удовлетворённо кивает и идёт вперёд. Марик вытаскивает из багажника рюкзак с продуктами, обнимает Светку и направляется вслед за другом.

В носу у Марика щиплет. Обледеневшие сопли изнутри колют ноздри. Света идёт, еле волоча ноги, смотрит только в землю.

Через пару километров она обессилено падает на трассу. Марик к тому времени уже державший замёрзшие, нечувствительные руки в карманах, скидывает бесполезный рюкзак и садится рядом:

– Света, надо идти.

– Я не могу.

К ним ковыляет Гарик:

– Что у вас?

– Она устала и хочет отдохнуть, – стараясь широко не открывать рот, говорит Марик.

– Ясно… Я слышал, в снегу теплее, чем так, на открытой земле. Предлагаю одному остаться ловить машину, а остальным зарыться в сугробе оврага.

У Марика нет сил ответить что-либо. Он кивает и показывает рукой в сторону, мол, идите, грейтесь, я поголосую. Света встаёт и, шатаясь, идёт вслед за Гариком.

Марик вытаскивает сигарету, щёлкает зажигалкой и разочарованно выплёвывает сигарету на землю.

«Счастье… Счастье – понятие относительное», – думает Марик. Он с радостью вернул бы все свои проблемы месячной давности, лишь бы Даня был жив, лишь бы им всем оказаться дома – в тепле.

Сессия – проблема? Отсутствие больших денег – проблема? Заболевшие зубы – проблема?

Марик ухмыляется. Жить – вот это счастье. Жить… Холодно…

Марик трёт замерзшие щеки и, плюнув, спускается в овраг. Ложится рядом со Светкой, обнимает её. Хорошо. Долгожданное тепло обволакивает тело. Глаза слипаются. Спать…

Марик проваливается в дрёму.

Где-то вдали по трассе сверкают фары.

Жарким утром августа сего года Степан проснулся с чувством, что в жизни надо что-то менять. Высунув из подголовья мокрую от пота подушку, перевернулся на другой бок и попробовал уснуть. Сон не возвращался.