– Я пытался, – печально вздохнул профессор, – но мне не поверили, и сам разговор об этом стал мне неприятен. Особенно когда на меня накинулись эти мелочные репортеришки. А мой вспыльчивый характер только усугубил положение. Но сегодня я всем докажу, что Челленджер может явить собой образец выдержки. Сегодня в Зоологическом институте мистер Персиваль Уолдрон будет читать лекцию, и я приглашен для того, чтобы выразить ему благодарность от имени присутствующих. Конечно, я воспользуюсь возможностью и постараюсь заинтересовать аудиторию своим открытием, не останавливаясь на спорных моментах.

– А я могу туда попасть? – живо поинтересовался я.

– Конечно! – с радушной улыбкой, абсолютно не соответствующей его темпераменту, ответил профессор. – Мне будет приятно знать, что среди этого скопища есть хотя бы один мой сторонник, даже если это такой неотесанный невежда, как вы. Однако, мистер Мелоун, помните, что обещали мне не разглашать подробности нашего разговора.

– Но что я скажу мистеру Мак-Ардлу, моему редактору?!

– Да что угодно! Например, скажите, что, если он пришлет ко мне еще кого-нибудь, я лично явлюсь к нему и выдеру как мальчишку. А вас я жду в восемь тридцать в Зоологическом институте.

Он махнул мне рукой, и я вышел из кабинета.

В редакции меня ждал мистер Мак-Ардл.

– И сколько строк вам нужно? – поинтересовался он. – Вижу, беседа состоялась? Вид у вас такой, словно вы только что с ринга.

– Мы немного повздорили, но потом все-таки поговорили, однако у меня нет материала даже для небольшой заметки.

– Не скажите! Ваша физиономия – сама по себе материал. Хватит ему изгаляться над нами! Этот шарлатан должен наконец получить по заслугам! Что вы скажете о заголовке «Профессор Мюнхгаузен»?

– Не думаю, что это хорошая идея, сэр. На мой взгляд, этот человек вовсе не мошенник. По крайней мере, мне он предоставил весьма убедительные доказательства, но я обещал ему до поры до времени держать все в секрете, – и я коротко пересказал Мак-Ардлу нашу беседу.

– Тогда попробуйте выжать сенсацию из этого ученого сборища, – с сомнением в голосе ответил редактор. – Вряд ли им заинтересуются другие газеты, ведь никто не знает, что там будет Челленджер. Отправляйтесь на заседание, я жду от вас подробного отчета.

Я решил пообедать в клубе и поделиться новостями с Тарпом Генри. Он был настроен скептически, а в конце моего рассказа просто расхохотался.

– Это несерьезно, друг мой! Где это видано, чтобы исследователь терял все доказательства своего открытия? Вашему профессору только романы писать.

– А как же рисунки этого американца?

– Думаю, их сделал сам Челленджер.

– А фотографии?!

– Вы же сами сказали, что толком ничего не разглядели.

– А кости?!

– Одну он выудил из супа, другую сделал сам. Немного воображения и усердия, и можно состряпать любую правдоподобную подделку.

Я почувствовал себя неловко. Может быть, я действительно поддался внушению?

– Пойдемте со мной на лекцию, – сказал я. – По крайней мере, услышите все сами.

– Думаю, лекция закончится очередным скандалом, но, с другой стороны, вы правы. Почему бы и нет.

Вопреки предсказаниям мистера Мак-Ардла народу было не так уж и мало. Публика собралась самая разнообразная, к тому же настроенная весьма доброжелательно, хотя не обходилось и без шутливых колкостей студентов, пришедших позабавиться над известными светилами. Появление профессора Челленджера вызвало целую бурю эмоций, свидетельствующую скорее об интересе, чем о неприязни.

Наконец, появились председатель, профессор Рональд Меррей, и сам лектор Персиваль Уолдрон. После небольшого и скучного вступления слово было предоставлено известному лектору, встреченному искренними и бурными аплодисментами.

Доклад был на тему возникновения мира, изложенный в юмористической манере. Было предложено несколько гипотез появления жизни и описаны этапы ее развития от моллюсков до кенгуру, кои, по мнению лектора, были прародителями всех млекопитающих, не исключая присутствующих. Это предположение было тут же подвержено критике каким-то умником с задних рядов. На что лектор под общий смех ответил, что было бы крайне прискорбно, если бы процесс эволюции, длившийся веками, завершился на создании подавшего голос молодого человека в красном галстуке. Разделавшись таким образом со своим незадачливым оппонентом, мистер Уолдрон продолжил рассказ о развитии вышедших из воды первых живых существ.

– Именно отсюда пошли ящеры, огромные скелеты которых наводят на нас ужас и которые, к счастью, исчезли задолго до появления человека.

– Не факт! – раздался чей-то бас.

Мистер Уолдрон замер в растерянности и повторил еще раз.

– Все они вымерли задолго до появления человека.

– Не факт! – вновь раздался тот же голос.

Недоуменный взгляд лектора прошелся по сидевшим за столом профессорам и остановился на Челленджере.

– Понимаю! – Уолдрон развел руками. – Мой старинный приятель, профессор Челленджер.

И спокойно вернулся к докладу, словно одним этим именем все уже было сказано. Однако стоило ему в очередной раз упомянуть об исчезновении доисторических животных, как Челленджер тут же повторял свою неизменную фразу. Дошло до того, что в каждом новом случае публика хором скандировала: «Не факт!», сопровождая крик громким хохотом.

Даже такой опытный лектор, как Уолдрон, не смог этого вынести.

– Профессор Челленджер, прошу вас прекратить эти возмутительные и нелепые выходки!

– А я прошу, – Челленджер неторопливо встал, – перестать противоречить научным данным.

В зале поднялся жуткий шум: часть аудитории возмущалась поведением Челленджера, другая настаивала на том, чтобы ему предоставили возможность высказаться. В конце концов было решено предоставить профессору слово позже. Мистер Уолдрон продолжил лекцию, время от времени бросая полные негодования взгляды на нарушителя спокойствия, из-за которого финал выступления оказался скомканным.

Наконец на трибуне появился Челленджер.

– Леди и джентльмены. Мне поручено выразить благодарность нашему красноречивому лектору. Хотя с некоторыми положениями его выступления я в корне не согласен, не могу оспаривать тот факт, что с основной задачей, а именно: в доступной форме изложить свое видение развития истории нашей планеты, мистер Уолдрон справился. Однако, да простит меня мистер Уолдрон, подобные лекции с научной точки зрения представляют мало ценности, ибо лектор невольно подстраивается под необразованность аудитории. Но перейдем к основному вопросу. Я утверждаю, что мистер Уолдрон заблуждается, говоря о полном исчезновении так называемых доисторических животных. Часть их сохранилась до сих пор. Я настаиваю на этом, потому что видел их собственными глазами. А у вас не хватает ума признать, что к вашим ногам кладут величайшее открытие!

Все это я тщательно записывал в блокнот, помня об интересах своей газеты, но невозможно передать, какой поднялся гвалт и суматоха после этих слов. Профессор подошел к самому краю эстрады и поднял руки. Во всем его облике чувствовалась такая сила, что зал невольно притих.

– Не буду тратить время на напрасные убеждения, – продолжил Челленджер. – Если вы не верите, что мне удалось открыть неизвестный мир, предлагаю провести исследование. Выберите сами из присутствующих здесь нескольких добровольцев, которые отважатся проверить истинность моих слов.

– Скажите, профессор, ваше заявление – результат экспедиции в Южную Америку? – вопрос принадлежал профессору сравнительной анатомии, мистеру Саммерли.