В первый вечер, когда Грейди увидел ее, она показалась ему довольно миленькой. Он приехал купить самогона к Догги, но его не застал, дома оказалась одна Ванда. Был прекрасный осенний вечер, полная луна низко висела над вершинами деревьев, прохладный воздух, казалось, ласкал его.

Ванда только что искупалась в ближайшем ручье и была чистой, по крайней мере относительно. Ее потертое платье облепило мокрое тело, и Грейди сразу понял, что под ним нет ничего. Она сделала все, чтобы соблазнить Грейди, виляла бедрами, проходя мимо него.

Ванда говорила тихо, будто делилась сокровенными секретами. Ему пришлось низко наклоняться, чтобы расслышать ее слова, но усилия Ванды не пропали даром. Сомнения Грейди улетучивались с каждой минутой.

Он был такой высокий.

Ей нравились его волнистые волосы.

Ванда даже притворилась, что ей не под силу поднять один бочонок, и благодарно заворковала, когда он предложил ей помочь принести его.

Какой же он дурак! В этом виновата Бэннер. Это она так распалила его! Вообще-то Грейди никогда не бросался на женщин. Если бы невинные поцелуи Бэннер не обещали столько страсти, он не захотел бы Ванду. Но стоило ему поцеловать Ванду и почувствовать пламя ее тела, ничто уже не могло остановить его. Ее тело оказалось податливым и щедрым.

После этого Грейди стало хорошо. Ванда вскрикивала от удовольствия, говорила, как он красив и что ни один мужчина не сравнится с ним в постели…

Она говорила то, что ему хотелось слышать. Грейди вообще-то досадовал, что такой статный, интересный мужчина, как Росс Коулмен, будет его тестем. Он с ревностью относился к Коулмену, но согласился бы жить в его тени, только бы получить Бэннер. От этого брака Грейди рассчитывал здорово выиграть. Но каждый раз, уезжая из Ривер-Бенда, Шелдон чувствовал себя несколько уязвленным. Ему никогда не сравниться с Россом Коулменом ни в глазах общины, ни в глазах Бэннер.

Ванда Берне вернула Грейди уверенность в себе. Она с готовностью обслужила его. После того первого вечера Грейди стал частенько заворачивать к ней. И каждый раз они занимались любовью пошло, грубо и дико. Физически она изматывала его. Но Грейди гордился, что достаточно возмужал и способен удовлетворить женщину с большим сексуальным аппетитом.

Беседуя кое с кем из мужчин в городе, он знал о репутации Ванды и считал эту женщину совершенно безопасной для себя. Шелдон делал то, что многие другие не считали зазорным: они пользовались услугами Ванды, когда их жены были нездоровы. Так почему же он должен сторониться Ванды и после того, как они с Бэннер поженятся?

Да, Бэннер ему очень нравилась. Она чертовски хороша, и, без сомнения, ее тело очень горячее, и их брачное ложе не будет холодным. Но Грейди был слишком прагматичным, хотя много говорил ей о любви.

Бэннер — очень выгодная партия для него. Брак с ней укрепит положение Грейди в обществе, потому что Коулменов все уважают. Бэннер хорошенькая, известная в городе — тоже выигрыш. А если уж говорить о собственности, которую она принесет с собой… Грейди всегда улыбался при этой мысли.

Бэннер делилась с ним своими мечтами о ранчо. Он все знал о лошадях, которых она хотела разводить, и о крупном рогатом скоте. Грейди слушал, изображая интерес, хотя на самом деле скучал до слез.

Его мысли насчет земли Бэннер сильно отличались от ее мыслей и желаний. Он позволит жене заниматься лошадьми и коровами, если ей так хочется, но ему эти акры нужны, потому что они граничат с одним из самых густых лесов штата. Грейди собирался построить там лесозавод в дополнение к фабрике, которую уже имел в городе. За год он утроил бы производство.

Конечно, ничего подобного он Бэннер не говорил, собираясь сказать после медового месяца. Но медовый месяц не состоялся из-за этой растрепы, стоявшей сейчас перед ним. Она раскрыла один из привезенных им зонтиков. А зачем ей зонтик?

Грейди снова вернулся к начатому раньше разговору.

— Я уже объяснил, почему ты не можешь переехать в городской дом. Он выставлен на продажу. Я решил продать его после обручения с Бэннер. Она хотела жить на своем ранчо.

Ванда громко расхохоталась.

— Ой, ну никогда не забуду физиономию этой задаваки, мисс Коулмен, — простонала она, изображая жеманную походку. — Эта леди всегда ходит по городу, задрав нос.

Ванда передразнила Бэннер довольно забавно, и у Грейди в душе поднялась злобная радость. Он и сам считал Коулменов чересчур самоуверенными, не мешало бы сбить с них спесь, особенно с Росса. Будь проклят этот человек, выставивший его дураком в день свадьбы! Да как он посмел угрожать ему? Грейди никогда, никогда не забудет этого и не простит Россу.

— Они получили свое в день свадьбы, правда, дорогой? — Ванда сбоку подкралась к нему и провела рукой по ширинке. Он отбросил ее руку. — Эти Коулмены навек запомнят Бернсов. Так ведь, Грейди, миленький? Все они и тот высокий блондин, который приставил револьвер к твоей глотке. — Она хихикнула, когда Грейди вспыхнул от ярости. — Как, ты сказал, его зовут?

— Лэнгстон. Джейк Лэнгстон. — Он подошел к столу и, не глядя на истекающих кровью белок, взял кружку и отпил большой глоток обжигающего пойла, сваренного Догги.

— Джейк Лэнгстон, — мечтательно повторила Ванда и медленно провела языком по губам, глядя на Грейди сквозь глаза-щелки. — М-м-м… Он, должно быть, друг Коулменов. Но мне нравится этот ковбой.

Догги рванулся к дочери и ударил так, что ее голова отлетела назад.

— Прекрати эти грязные разговоры! Ты теперь жена! И больше не будешь вести жизнь проститутки! Иначе я так отделаю твою морду, которой ты гордишься, что ни один кобель не посмотрит!

Она испуганно вытерла кровь, выступившую на губах.

— Я ничего такого не собиралась… папа.

— Я уезжаю. Займись белками. Грейди, ты остаешься на ужин.

— Я не могу. Я…

— А я говорю, остаешься, — тихо повторил Догги. Скрипучий голос дышал такой угрозой, что никакой крик не испугал бы сильнее. Глаза его превратились в бусинки под кустистыми бровями и маниакально блестели. Когда он злобно скалился в улыбке, обнажались темные от табака зубы. Догги толкнул кружку к Грейди. — На, хлебни еще, а потом объяснишь, с чего это Ванда не может поселиться в твоем городском доме вместе с тобой.

Грейди опустился в кресло, злой и разочарованный.

— Одна семья хочет купить дом. Я не могу взять туда Ванду, а потом, как только завершится сделка, везти ее обратно.

— Так не продавай. — Догги отпил из кружки и вытер губы грязным кулаком.

— Это не так просто.

Догги стукнул кружкой по столу, угодив в лужу липкой застывшей крови, вытекшей из белок. Ванда унесла тушки на крыльцо, чтобы снять с них шкурки. Она швырнула кишки гончим, и те начали яростно драться за них.

Грейди с трудом унял тошноту, подкатившую к горлу. Ну никак он не мог ужиться с этим отребьем. А выбора не было, ему пришлось жениться на Ванде. Причина заключалась не столько в священнике, сколько в револьвере Догги, весьма красноречиво, если не сказать больше, щекотавшем спину. Грейди запудрил им мозги насчет выставленного на продажу дома, чтобы не перевозить Бернсов в город, но эти объяснения уже выдохлись и не работали.

Ему необходимо что-то предпринять, прежде чем они лишат его разума, как уже лишили всего остального. В отчаянии Грейди Шелдон был готов на все, чтобы избавиться от этого дерьма.

Приняв окончательное решение, Бэннер начала действовать. На следующий день они с Лидией упаковали все необходимое для начала новой жизни. Коробки погрузили в повозку, чтобы переправить через реку.

— Я решила взять их с собой, — заметила Бэннер, вынимая стопку наволочек и кухонных полотенец, которые старательно вышивала и собирала в сундуке с приданым. — Думаю, они тоже пригодятся.

— Бэннер, что ты сейчас чувствуешь к Грейди? — спросила Лидия. — Его ведь заставили жениться на той девице, Берне? Во всяком случае, так говорят в городе, Росс сам вчера слышал.