- Лейтенант...
- Откапывай! - Его голос не терпел возражений. Гердюсон кивнул и снова начал с легкостью откидывать брусья в сторону. Благо, что те не были слишком тяжёлыми.
Голос под обломками совсем затих. Не слышны были даже тихие, детские всхлипы. Райнер насторожился. Тот, кто оказался под завалом, должен был услышать их раговоры, и понять, что его пришли спасти. А когда Гердюсон наткнулся на подвал и хотел уже открыто его, приложив свою огромную силушку, лейтенант остановил офицера, резким взмахом руки.
- Вы остаетесь здесь, и не в коем случае не спускаетесь вниз. Приказ понятен? - Райнер вопросительно приподнял бровь.
- Да лейтенант Шейн! - В один голос ответили офицеры. Довольно кивнув, Райнер медленно открыл дверцу, ведущую в темноту, и без опасения спрыгнул вниз. Он зацепился пальцами за край подвала, надеясь, что подполье будет неглубоким. Так и было. Лейтенант с легкостью встал на твердую, сухую землю. Вынув из кармана небольшую свечу, он осветил, красно-желтыми огнем, узкий коридор, постепенно спускающийся вниз.
Сверху, на Шейна заинтересованно поглядывал Гердюсон. Гора не понимал причину беспокойства Райнера. Он ведь так желал скорее найти выживших. А теперь почему-то медлит... Слишком неоднозначным был их лейтенант. Но, даже понимая это, офицеры беспрекословно слушались и доверяли ему.
Выставив руку со свечей вперед, Райнер смело сделал шаг в темноту. Чем дальше он спускался, тем сильнее слышались всхлипы. Детские, жалобные всхлипы, которые тихо отскакивали от стен подземного тоннеля. Но лейтенант не спешил, сломя голову, мчаться на помощь ребенку. Не та была ситуация. Возможно, обычное дитя и вело бы себя так: Забилось, от страха, в самый укромный уголок. Но почему-то Райнеру совсем не казалось, что тот ребенок являлся обычным... Интуиция вопила о опасности.
Темнота сгущалась. Малейшее дуновение ветра, могло потушить свечу, и оставить лейтенанта в кромешной, агрессивной темноте. Ребенок был где-то близко. Очень рядом. Тонкий, такой мягкий детский плачь, навевал скорее ужас, а не жалость к маленькому человеку.
Райнер Шейн ступал аккуратно, практически бесшумно. Он был готов к нападению, поэтому держал пальцы на рукоятке своего меча. Ему казалось что, вот-вот, произойдет что-то странное и не менее ужасное. И как всегда, интуиция его не подвела.
В дальнем углу сидела маленькая девочка. Она спрятала светлую, пыльную голову в колени, совершенно не проявляя агрессии. Почувствовав чужое присутствие в подвале, она приподняла заплаканный взгляд на Райнера. От этих глаз, он непроизвольно вздрогнул. Они были такими светлыми, пронзительными и очень, очень глубокими. Увидев лейтенанта, взгляд девочки стал еще более грусным. Слезы с новой силы полились из ангельских глаз.
- Уходите... Вам нельзя здесь оставаться... - Тихо прошептала девочка. Но весь вид просил не оставлять ее одну. Забрать наконец из этого ужасного места.
Райнер сделал шаг на встречу дитю.
- Нет! - Она резко поднялась на ноги, выставляя маленькую ладошку вперед. - Не... Не подходите. Она... Сделает больно... Вам... И мне...
- Тшш... Успокойся, - он сделал шаг вперед. - Ты больше не останешься одна. Ни кто тебя не обидит...
- Вы не понимаете! Она убьет нас!
Райнер вдруг остановился. Эти глаза напрочь отключили его интуицию. Он забыл про опасность о которой его предупреждали. Лейтенант перестал замечать, как накалилась атмосфера, как в темных углах стала собираться еще более черная тьма. Она... О ней и предупреждала интуиция. О ней говорила девочка.
- Если не возражаешь, я попробую тебя вытащить отсюда! - На лице Райнера появилась хищная, мрачная улыбка. Глаза опасно засверкали, а в одном из них заплясал огонь - отблеск зажженной свечи. Такого лейтенанта не видел еще ни один из всадников черных кровей. И это было, наверняка, к лучшему. Кто знает к чему бы все это привело.
Он, с естественным, звонким скрежетанием, вынул из ножен меч, продолжая агрессивно скалится.
- Ну же... Выходи. Я жду тебя-я-я... - Но в ответ лишь пустая тишина. - Или ты боишься? О-о-о, я не знал, что такие, как вы умеют боятся!
Темнота начала неприветливо дребезжать, будто бы передвигаясь по подвалу. Но это лишь развеселило Райнера. Его улыбка стала шире и опаснее, а меч нетерпеливо перепрыгивал из одной руки в другую.
- Выбирайся из своей дыры Аланэйз! Я знаю что это ты! Ты же не настолько умен, что-бы отпустить свой ужин? - Его голос, как всегда, был очень тихим. Но таким пронзительным и жутким, что у любого , кто хотя бы раз слышал его, побежали огромные мурашки ужаса.
Со всего сторон, Лейтенанта Шейна, окружил мезркий, гортанный рев. Из темноты стал появляться силуэт, очень сильно напоминающий человека. Но Райнер знал наверняка - общее с человеком у Аланэйза было только прошлое.
Краем глаза Лейтенант видел, как в страхе забилась, в дальний угол, девчушка. Она смотрела с ужасом в прекрасных, голубых глазах, но отводить свой взор не смела. Ангел была заворожена этим смелым и, в то же время, опасным мужчиной.
В тусклом свете тонкой свечи, показалось худое, песчаного цвета, лицо, сморщенной старухи. Ее бледная кожа собиралась в глубокие складки, из которых постоянно капала какая-то белая слизь. Оттопыренная, неживая нижняя губа открывала сгнившие десна и черно-серые, зазубренные зубы. Мало чего приятного было в ее виде. Низший Аланэйз, представлял собой тошнотворную картину.
- С-са... Ентэ... Р-р-р-ам... - старуха щелкнула зубами перед носом Райнера. Но он даже глазом не моргнул. Приблизил свое твёрдое, резко нахмуренное, лицо, хватая Аланэйза за дряблую шею. Его рука стала покрываться черной дымкой, будто сама тьма стала впитываться в его кожу. Но Лейтенант будто-бы и не замечал этого: Продолжать просверливать ее нахмуренными, будто-бы стеклянными, прозрачными глазами.
Старуха не возражала против грубых действий Райнера: Она словно выжидала что-то, какой-то определенный момент. Не вырывалась - просто скалилась, не отрывая, вываливающиеся из глазниц, очей . Слабый, очень слабый Аланэйз.
Когда черная дымка дошла до локтя лейтенанта, он, неожиданно скривился, и резко отпрянул, будто обжигая пальцы. Рука безвольно повисла, не в силах сдвинуться с места. Именно этого и ждал старый Аланэйз. Поняв, что более функциональная рука больше не работает, старуха, раскрыв гнилую пасть, напрыгнула на Райнера. Но она, к радости, не учла, что мужчина был офицером, и знал огромное множество способов самозащиты.
Он ловко увернулся, прижимаясь спиной к обшарпанной стене. Вынув из ножен второй кинжал, Райнер крепко сжал его в левой ладони. Было немного непривычно защищаться только одной рукой. Только это волновало лейтенанта в последнюю очередь. В его груди бушевал, давно позабытый, живой огонь, который, казалось, уже врядли зажжется вновь. Старый Аланэйз был достойным противником - посильнее безмозглых Граэлей!
Выждав момент, когда старуха, разинув огромную пасть, накинется на него, Райнер ловко, будто паря в воздухе, отпрыгнул в сторону. При этом, замахнувшись мечом, он сделал глубокий порез на спине Аланейза. Старуха завизжала, на грани ультразвука, и уперевшись кривыми пальцами за стену, стала царапать ее, оставляя глубокие вмятины.
Лейтенант довольно хмыкнул, все так же продолжая радостно ухмыляться. Возможно, Шейна можно было назвать двуличным, с легкостью надевающим на себя разнообразные маски. Возможно, так оно и было. Ведь такого лейтенанта не знал ни единый живой человек...
Вокруг низшего Аланэйза начала клубиться черная, дрожащая материя. Она разрасталась, становилась все больше, парализуя своими щупальцами кожу Райнера. Медлить, ни в коем случае, было нельзя. Иначе не только правая рука придет в негодность, но и все тело. Вот тогда, Шейн и начнет по-настоящему волноваться. А сейчас... Сейчас он был полностью уверен в своих силах. Об этом говорила дерзкая, даже немного самовлюблённая улыбка и сияющие голубо-алые, лисьи глаза.
Из спины Аланэйза брызгала вязкая, белая жижа. Она дымилась, шипела. А старуха, как-то внезапно, перестала визжать, и уставилась белесыми глазницами на спокойное лицо Райнера. Замахнувшись, да по сильнее, он на размаху опустил свой меч на плечо старухе. Она даже не пошевелилась, почему-то продолжая вглядываться в завораживающие глаза Шейна. Старый Аланэйз продолжал так делать до тех пор, пока плечо, не выдержав такого сильного удара, не развалился пополам.
