Привычного кинжала за поясом нет! Сердце едва не зашлось. Целый миг Элгэ вспоминала, что оставила оружие в корчащемся теле очередного змеиного жреца. Одного из...

Совсем дура - если ощущение жестких ножен в сапогах стало столь привычным? Как ты умудрилась забыть, что там что-то лежит?

Раз - стилет, два - стилет. Хорошо, что запаслась заранее. Хорошо, что ты - умница... хоть и дура временами. И просто замечательно, что тебя, горе-вояка илладийская, никому и в голову не пришло обыскать!

Негромкая ругань. Шаги за серой скалой. Грохочут шагах в трех. Приглушенные голоса не слышны - в отличие от мерно топающих сапог.

Равномерно стучат каблуки. Сколько их там - двадцать, тридцать, сорок? И во имя Творца всемогущего и всемилостивейшего - кто они такие? Ругаются на вполне человеческом языке - ничем потусторонним не веет. Но почему же тогда такой ужас охватывает при мысли, что заметят?

Если обнаружат - прихватить в Бездну одного из сапоговладельцев Элгэ успеет. Но как же не хочется умирать именно сейчас! Даже не зная, выбрались ли братишка и Виан. Умирать - когда позади и змеиное подземелье, и демон, захвативший тело бедолаги Юстиниана!

Девушка поежилась. Меньше всего хочется на тот свет снова - уже увидев солнце и глотнув свежего, бодряще холодного воздуха. Не теперь!

Она - не истеричка и не сумасшедшая. Жизнь доказала это. Тогда что происходит? Придется вновь поверить себе. Хищный зверь - понятнее потусторонней твари, но вряд ли умирать от его клыков и когтей слаще.

Прошли. Мимо. Куда? К подземелью или от него? Если "к" - у Элгэ нет ни пистолета, ни арбалета. Даже шпага осталась в груди Юстиниана. Но илладийка вполне сносно умеет метать стилеты. Или швырять камни - когда сталь кончится. Вон их сколько под ногами...

Диего и Октавиан, возможно, еще там. Значит - Элгэ должна проследить за невесть откуда взявшимися новыми врагами. Говорящими по-эвитански и обутыми в обычные воинские сапоги на низком, широком каблуке.

Представь, что ты - тень, илладийка. И танцуй!

Она решилась отделиться от камней, лишь когда последний из предполагаемых "солдат" (наемников, дезертиров?) удалился по ее расчетам шагов на сорок. Хотя - какие дезертиры? Девять из десяти можно ставить на вполне определенный вариант. Прекрасно известно, кто пришел сегодня к развалинам с утра пораньше!

Облако пыли безошибочно указывает путь пока еще не точно вычисленных врагов. Илладийка заскользила средь пепельных камней. Судя по ландшафту - движутся незваные гости в центр бывшего города. Все-таки в подземный храм змеебога!

Придется решиться на небольшой риск. Совсем небольшой. Наверное... Подобраться настолько, чтобы увидеть их. В конце концов, кто не рискует... тот не погибает по дурости.

Возможность представилась шагов через пятнадцать - отряд остановился.

Сливаясь с льдистым камнем и пепельно-серым мхом, девушка шагов с сорока осторожно глянула на врагов.

Всё верно. Вышли к центру. У той самой скалы. Теперь Элгэ ее ни с какой другой не спутает - вон кривая осина слева. Возле которой теперь больше нечего делать, и куда совершенно незачем было идти. Не для того же, чтобы полюбоваться личным гарнизоном графа Мальзери - министра иностранных дел, члена Регентского Совета и прочая, и прочая...

Нестерпимо хочется дико расхохотаться.

Да, кое-кого из тридцати с чем-то солдат Элгэ знает в лицо. В лица. До смешного сейчас ошарашенные. А с какими еще любоваться абсолютно ровной, пока даже не поросшей мхом плитой? Наглухо закрывающей вчерашний вход в подземное капище!

Змеи! Где же Диего и Октавиан?!

Часть четвертая.

И янтарные очи дракона

Отражает кусок хрусталя.

Мельница.

Глава первая.

Эвитан, окрестности Лютены.

1

Кто тут говорил о вдруг появившемся воинском чутье? Уже оборачиваясь назад - за долю мига до смертельного броска! - Элгэ знала: не успеет. Точнее, успеет - метнуть во врага смерть, прежде чем собственная насквозь пронзит ей горло! Бледно-серым свинцом пуль, трехгранной болью стилета, алой расходящейся раной кинжала - любое оружие успело бы настичь. Если бы...

Если бы бесшумно появившийся за ее спиной незнакомец собирался убивать.

Южные темные глаза, иссиня-черные волосы, угольно-черный камзол, посох в узкой смуглой руке. Барс. Горный хищник - непонятно зачем взявший оружие стариков.

И нет плаща. Еще бы - незнакомец ведь укрыл им вынесенную из пещер, едва не расставшуюся с жизнью девчонку.

Элгэ медленно опустила стилет.

2

- Что происходит?

Более дурацкого вопроса она задать не могла! Действительно - что происходит? Юстиниан погиб, жрецы - тоже. Над ними возверзлась каменная плита. А ее создатель стоит сейчас рядом с задающей глупые вопросы южанкой.

Что еще забыла? Ах да - толпящихся возле скалы убийц. В темной одежде без родовых знаков. Зато с выправкой кадровых военных.

- Кто ты? - поправилась девушка. - Где Диего и Октавиан?

И Эйда Таррент с дочкой.

- Идем! - велел он.

И Элгэ пошла.

3

Конечно, никуда они не ушли. И даже что убрались с людного места - заслуга не мальчишек, а светловолосой девушки, показавшейся Руносу самой хрупкой и беспомощной. Не считая ее дочери. Впрочем, он и насчет Мирабеллы, как выяснилось, ошибся.

Диего разом превратился в одни лучащиеся счастьем глаза и с разбегу кинулся обнимать сестру. Хорошо хоть - без восторженных криков.

Младший сын графа Мальзери тоже в первый миг рванул к... боевой подруге? Кузине? (На жен братьев так не смотрят.) Но на полдороге запнулся. Чтобы прожечь невесть откуда взявшегося незнакомого спасителя горящим взором недоверчивых глаз. Интересная смесь благодарности с подозрением. Сам бы так смотрел на его месте.

Спасение просто так с небес не валится. Герцогиня Илладэн и новый виконт Эрден шли в змеиное подземелье за братьями. А вот за кем странный незнакомец? И кто он для начала такой?..

Рунос невольно усмехнулся.

Для разговора, что сейчас предстоит, больше подойдет дом. Огонь очага, веселый треск поленьев. Дождь за окном... Вот он - особенно уместен! Смоет следы. Схоронит умерших. Размочит пепел. И очистит старые развалины от древней мерзости, вызванной слепцами и глупцами. Спятившими от властолюбия и фанатизма.

Оказаться бы в таком доме, задвинуть ставень! Не для тепла - от непрошенных гостей. Как говорила мама: "все свои дома".

У Алессандро когда-то были мать, дом и "свои". А теперь осталась лишь память, что заставляет просыпаться с прокушенными в кровь губами. И знание, без которого старший сын свихнувшегося герцога Мэндского был бы сейчас там, где его мать, сестры и брат.

Память, знание. И те, кто ждут ответов. Потому что без них умрут быстрее, чем с ними.

- Уходим. О лошадях пока можете забыть - они порвали привязь. Прошу прощения, - склонил голову служитель Матери-Земли, - что не могу представиться. Прежнее мое имя приказало долго жить, а нынешнее вряд ли много обо мне скажет. Полагаю, спасение герцогини Илладэн...

Октавиан аж за стилетом потянулся (думает, что незаметно) - от столь наглого раскрытия инкогнито спутницы,

- ...послужит мне достаточной рекомендацией.

- Да, сударь.

Будет следить в оба глаза - и зря. Лучше бы за лесом наблюдал.

Птицы примолкли - и это тоже зря. Но ничего - те, кто впереди, не заметят постороннего присутствия, или зачем здесь Рунос?

- Держитесь рядом со мной. Дальше трех шагов не отходить.

Герцог Илладийский и получивший этой ночью новый титул виконт согласным усилием подняли: старший - дочь лорда Эдварда Таррентского, младший - внучку.