Ясно, что нужно горе-шпиону. Еще яснее, что нужно ей самой: по его вопросам понять, какая информация интересует Ревинтера сегодня.
А заодно - избавиться от надоевшего общества фрейлин. Точнее - той их части, что не имеют ухажеров. Даже таких, как Эдингем. И соответственно - исходят ядом и желчью.
И Алан, и дамы раздражают в равной мере. Поэтому единственный выход - чередовать.
Непонятно, и чего добивается Алиса. Так легко отпускает незамужнюю девицу поболтать в саду с молодым ревинтеровским офицером... Не боится, что фрейлину перекупят? Или надеется поймать "на горячем"? Так тут куст за кустом бегает с хлыстом. Подслушивать абсолютно неоткуда.
Нет, герцогиня Ормхеймская если и считает Ирию шпионкой (считает, не сомневайся), то тенмарской. Дядиной. Так что нужно герцогине-принцессе? Дождаться удобного момента и предложить Ирии шпионить еще и на "дорогую кузину"? Или просто рассчитывает спихнуть навязанную родственницу замуж за нетитулованного дворянина? Который уж точно не станет соперником в борьбе за Тенмар...
Замуж за Алана... Это даже не смешно. Если бы он хоть любил Ирию. Хоть не шпионил за ней. Не служил Бертольду Ревинтеру. И нравился ей самой.
Конечно, Стивен Алакл был хуже, плаха - еще паршивее. А невыносимей монастыря и вовсе трудно что-то придумать. Но чем такие поклонники - лучше уж одиночество. Только кто спрашивает "баронессу Вегрэ"? Ирию Таррент и то спрашивали чаще.
Девушка чуть не фыркнула. Вспомнила, как на второе свидание Эдингем явился в других ботфортах. С каблуками повыше. Чтобы не смотреть на "даму сердца" снизу вверх. Иногда быть высокой - удобно не только для фехтования.
- О, мой рыцарь! Не будете ли так любезны... - Вязнет в зубах! - Сорвать мне вон ту чудесную цветочную ветвь!
Указанная ветка зацветающей яблони - явно высоковата для Алана. Даже в ботфортах.
И всё же он умудрился ловко подпрыгнуть, зацепиться и пригнуть бедолагу почти к земле. Оборвав гроздь белых бутонов, Эдингем с претензией на куртуазность вручил подарок Ирии.
Этак, пожалуй, ее вместо Розы Тенмарской Яблоней обзовут. А что - для разнообразия...
Тем не менее, гроздь отправилась в компанию к вялой розе. В волосы - за другое ухо. Откуда чуть немедленно не вывалилась. Алан (неожиданно) поспешно поправил ее - едва не задел розу. И вдруг - еще более неожиданно - притянул спутницу к себе и поцеловал в губы.
Ирия успела краем глаза отметить направляющегося к ним Пьера. И на крыльцо выплыли аж три фрейлины.
Так что сопротивляться не стала. Да и выходка Эдингема стала понятна.
Впрочем, и собственная реакция удивила.
Она никогда не целовалась с любимым мужчиной. Анри таковым не был. И где-то в глубине души Ирия представляла, что с другими будет примерно так же. За исключением Ревинтера - вырвет любую девушку! И Всеслава - тут в голову лезло что-то запредельно-невозможное, пока фантазия не отказывала...
А сейчас... ни удовольствия, ни отвращения. НИЧЕГО. Кроме лицезрения через мужественное плечо Алана хмурого лица Пьера. И ошарашенных девиц. Кстати, Настази Монэ могла бы не разыгрывать фарс. Только слепой не знает, что у нее есть любовник. Нищий кузен.
Глаза, что ли, закрыть - от смущения? Чтобы не рассмеяться.
Нужно как-то отвечать? В прошлый раз получилось само... сейчас не получается ни змея. Да и желания стараться нет. Перебьется!
Что же было там, в Лиаре? Предчувствие неотвратимой смерти? Если добавить к Алану меч, занесенный над их головами, ситуация изменится?
Ну всё, хватит - хорош маскарада! "Баронесса Вегрэ" - приличная девушка, в конце-то концов...
Отстраниться, смущенно опустить глазки. Покраснеть вряд ли получится - даже когда очень надо.
Ах, да:
- Сударь, что вы себе позволяете?..
- Ирэн... - пробормотал Алан.
Открывает глаза. Все мужчины такие ни змея не понимающие - или только этот?
- Простите меня... вы были так близко...
- Впредь не позволяйте себе подобных вольностей. Как вы могли, сударь? Мы - не женаты...
- Простите меня, Ирэн... Я... - совсем смешался горе-шпион. Точнее - бездарно это изобразил.
- Я прощаю вас, но в последний раз. Вы - несносны, Алан! - поверила раскаянию дурочка-баронесса.
А теперь - вон все глупости из головы. Подальше!
Пьер явился сюда смущать госпожу не потому, что ему стукнул каприз в голову. Неглупую, между прочим.
- Что случилось?
Темный побери притащившегося именно сегодня Эдингема. Другого дня не нашел? Хотя он почти ежедневно сюда бегает - как на службу. Еще бы - если это и есть теперь служба. Самая важная. И наверняка - хорошо оплачиваемая.
Кто бы еще заплатил Ирии. За необходимость изображать тон средний между обычным в особняке и кисейным - в Алисином саду. Чтобы ни тот, ни другой собеседник изумленно не вытаращились.
- Госпожа баронесса, мне необходимо переговорить с вами наедине. - Пьер не сплоховал, молодец. - Это очень важно.
Чтобы Пьер так заговорил - Пьер! Неужели что-то с Анри?! Сердце дернулось - как от ледяного железа. Зимнего - и в мороз!
Бедная Катрин!
Алан покровительственно обнял Ирию за плечи (сгинь куда-нибудь, а!), надменно кивая слуге: говори, дескать, при мне. Чувствительная баронесса без кавалера серьезных вестей ну просто не переживет.
Как же ему не терпится поскорее доложить Ревинтеру!
Пьер, к счастью, промолчал. С выражением лица "Сезара Основателя, принимающего послов".
А Ирия рывком высвободилась из удушающих объятий Эдингема. Тот так ошалел, что удержать не попытался.
- Простите меня, друг мой... - продекламировала она трагическим полушепотом отпетой комедиантки. Будем надеяться - сносной. И не из самого бездарного театра. - Но у меня хватит мужества вынести любые вести! Я должна уважать конфиденциальность того, кто их мне послал. Я... Вы же читали "Историю добродетельной Гризельды". Вы должны меня понять...
Только бы Пьер не принял "баронессу" за дуру! Не должен - слишком давно знает. Если только не решит, что она помешалась именно сегодня...
- Но вы - так хрупки, я настаиваю...
Ну какого змея нельзя просто заявить: "Катись к Темному, ревинтеровский шпион"?!
- Это я настаиваю... Увидимся завтра, друг мой! Я надеюсь услышать и ваши стихи! Вы говорили, что пишете их ...
Минута стоила того. Вряд ли выражение ее лица при известии, что кузен Констанс - поэт, было столь же ошеломленным.
Теперь Эдингем станет гадать, когда успел сболтнуть подобную глупость. А чуши он нес столько, что вряд ли вообще запоминал. А если даже и так - дурочке-баронессе положено всё путать.
С тем же ошарашенным лицом Алан склонился над запястьем баронессы.
- Всего хорошего, друг мой.
Передавай привет графу Ревинтеру!
Кто ввел дурацкий обычай рукоцелования? Иногда это дико раздражает. И отнимает уйму ценного времени!
3
- Что за срочность, Пьер?
Гулять по саду с собственным слугой правила приличия, к счастью, дозволяют. Оставаться с ним наедине - тоже. Лакей не может скомпрометировать... за исключением особо скандальных случаев.
Баронессы не флиртуют с конюхами - это известно всем. Потому как флиртуют исключительно с благородными кавалерами. Снисходить до простолюдинок - удел мужчин. Женщина может избрать лишь равного. Еще одна глупость, но как же она сейчас удобна!
Ибо говорить о чём бы то ни было в присутствии Алисы - еще хуже, чем в обществе Алана. Среди фрейлин умирающего лебедя полно не только глупых куриц и кротких голубиц, но и ядовитых змеюк. В этом бестиарии не только ревинтеровские шпионки найдутся. А будь Ирия оным Ревинтером или Мальзери - подкупила бы и разносящих напитки служанок.
- Госпожа баронесса. Ирэн! - Пьер заговорил, лишь когда они убрели к темному пруду в глубине сада. Заговорил совсем другим тоном. Хмуро и печально.
