Камидзё вспомнил, как Индекс улыбалась ему.

Именно другая сторона одиночества привела его к тому, что он стал единственным человеком в мире, которого она знала.

- ... Нам пришлось это сделать.

- Почему? - закричал он, словно взвыв на висевшую над головой Луну.

- Потому что иначе Индекс умерла бы.

Он перестал дышать. Без видимых причин жара летней ночи, которую он чувствовал кожей, исчезла. Все его пять чувств ослабли, словно пытались ускользнуть от реальности.

Было такое чувство, словно... словно он превратился в труп.

- Как я сказала, 85 процентов её мозга заняты 103 000 гримуаров, которые она запомнила, - плечи Канзаки слегка дрожали. - Для обычного использования у неё есть всего лишь 15 процентов. Если она будет продолжать накапливать воспоминания как обычный человек, её мозг вскоре взорвется.

- Не может быть...

Отрицание. Сознание Камидзё не использовало логику или рассуждения, а попросту отрицало это.

- Я имею в виду... я имею в виду... как такое может быть? Ты сказала, что с этими 15 процентами она на нашем уровне.

- Да, но она отличается от нас одной особенностью. У неё - эйдетическая память, - все чувства медленно исчезли из голоса Канзаки.

- Вспомни, что такое на самом деле эйдетическая память?

- ... Это способность никогда не забывать то, что ты однажды видел, верно?

- И в самом ли деле способность забывать - такая уж плохая вещь?

- ...

- Возможности человеческого мозга на удивление ограничены. Единственная причина, по которой он может работать сто лет - то, что ненужные воспоминания исчезают в процессе забывания. Например, ты не помнишь, что ты ел на обед неделю назад, да? Мозг каждого человека незаметно для него проходит эту процедуру обслуживания. Иначе люди не смогли бы жить. Но, - сказала Канзаки ледяным голосом, - Она этого сделать не может.

- ...

- Она не может ничего забыть: ни числа листьев на деревьях вдоль улицы, ни лица каждого человека, встреченного в час пик, ни формы всех до единой капель дождя, падающих с неба. Все эти бессмысленные, бессодержательные воспоминания очень быстро заполняют её мозг, - голос Канзаки застыл. - То, что в ее распоряжении осталось всего 15 процентов емкости мозга - фатальная трагедия для неё. Поскольку она не может ничего забыть самостоятельно, единственный для неё выход - чтобы кто-то другой заставил её забыть.

Разум Камидзё разлетелся на осколки.

"Что... что это за история? Я думал, что это история о том, как неинтересный парень спасает неудачливую девочку, преследуемую злыми магами, знакомится с девочкой и наконец чувствует сладкую боль в груди, когда в конце концов видит, как девочка уезжает."

Он продолжил анализировать несоответствия.

- Так что я пришла, чтобы дать ей убежище прежде, чем появится кто-то, кто мог бы забрать её и воспользоваться гримуарами.

- Я бы хотела взять ее под нашу защиту, так, чтобы мне не пришлось называть мое магическое имя.

- ... Сколько времени осталось? - спросил Камидзё.

Расспрашивая вместо того, чтобы отрицать, он, похоже, уже признал это где-то в глубине души.

- Сколько времени осталось до того, как её мозг взорвется?

- Её воспоминания стираются точно раз в год, - измученным голосом ответила Канзаки. - Осталось не больше трех дней с этого времени. Это нельзя делать слишком рано или слишком поздно. Если не стереть память точно в нужное время, ничего не получится. ... Я надеюсь, у нее еще не начались страшные головные боли, которые этому предшествуют.

Камидзё был потрясен. Индекс в самом деле говорила, что потеряла воспоминания дольше года назад.

... И головная боль. Камидзё думал, что Индекс слегла из-за лечебной магии. В конце концов, из них двоих Индекс знала о магии намного больше, и она сказала именно так.

Но что, если Индекс ошибалась? Камидзё задумался.

Что, если она ходит в состоянии, в котором ее мозг может в любой момент разрушиться?

- Теперь ты понимаешь? - спросила Каори Канзаки. У неё не было слёз, словно она отказывалась позволять себе проявлять такие дешевые эмоции. - Мы не хотим навредить ей. Фактически, без нас её никак не спасти. Так отдашь ли ты её нам прежде, чем мне придется назвать своё магическое имя?

- ...

Когда лицо Индекс появилось перед внутренним взором Камидзё, он стиснул зубы и плотно зажмурил глаза.

- К тому же, если мы очистим её память, она не будет помнить о тебе. Ты же видел, как она смотрела на нас, верно? Что бы она ни чувствовала к тебе сейчас, как только она откроет глаза, она будет смотреть на тебя как не более чем на природного врага, охотящегося за её 103 000 гримуарами.

- ...

В этот момент Камидзё почувствовал, что что-то было странным.

- Спасая её, ты ничего не выиграешь.

- ... Что ты хочешь этим сказать? - чувство вспыхнуло мгновенно, как выплеснутый в огонь керосин. - К чёрту это! При чем тут то, будет ли она меня помнить? Ты, похоже, не понимаешь, так что дай-ка я тебе скажу кое-что. Я друг Индекс. Я решил оставаться на её стороне независимо от того, что случится. Даже если это не записано в твоей драгоценной Библии, это никогда не изменится!!!

- ...

- Я подумал, что что-то тут не так. Если она всего лишь потеряла память, разве вы не могли просто устранить недоразумение, всё ей объяснив? Почему вы оставили её в таком состоянии? Почему вы гонялись за ней как её враги? Какого черта вы вообще решили бросить её? Ты хоть понимаешь, что она чувст....

- Заткнись. Ты ничего не знаешь!!!

Гнев Камидзё был уничтожен обрушившимся сверху воплем Канзаки. Не от слов, которые она произнесла, сжалось сердце Камидзё, а от вырвавшихся наружу неприкрытых чувств.

- Не веди себя так, словно ты всё понимаешь!!! Как ты думаешь, каково нам было стирать её чувства всё это время ?! Да как ты вообще можешь это понять?! Ты говорил, что Стейл похож на убийцу-садиста, но ты знаешь, каково ему было видеть тебя с ней?! Ты знаешь, как он страдал?! Ты знаешь, как трудно ему было называть себя её врагом?! Ты хоть понимаешь, что чувствовал Стейл, продолжая марать себя ради своей дорогой подруги?

- Чёёё...?!

Прежде чем он, потрясенный неожиданным изменением её поведения, смог что-то ответить, Канзаки пнула его в бок, словно футбольный мяч. От удара, силу которого она не стала сдерживать, тело Камидзё взмыло в воздух. Приземлившись, он откатился еще на два или три метра.

Во рту он почувствовал вкус крови, вылившейся из желудка.

Однако прежде, чем Камидзё успел начать корчиться от сильной боли Канзаки подпрыгнула вертикально вверх, на фоне Луны.

Словно в каком-то фарсе она подпрыгнула в воздух на три метра за счет одной лишь силы своих ног.

- ...?!

Он услышал глухой звук. Плоский конец ножен Шичитэн Шичито словно высокий каблук сломал руку Камидзё.

Но он не смог даже закричать от боли. По выражению лица Канзаки казалось, что она сейчас заплачет кровавыми слезами.

Камидзё стало страшно.

Он боялся не Нанасэна или Юйсэна или силы одного из десяти лучших магов Лондона. Он боялся обрушившихся на него неприкрытых человеческих эмоций.

- Мы тоже пытались! Мы перепробовали всё, что могли! Мы пытались всю весну, мы пытались всё лето, мы пытались всю осень и мы пытались всю зиму! Мы обещали оставить воспоминания, которые она никогда не забудет, и мы вели дневники и фотоальбомы!

Конец ножен обрушивался снова и снова, словно игла швейной машины.

На его ноги, на его руки, на его живот, на его грудь и на его лицо. Грубые удары сотрясали его тело снова и снова.

- .. Но ничто не сработало.

Камидзё услышал, как заскрежетали её зубы. Её рука остановилась.

- Даже когда мы показывали ей дневники и фотоальбомы, она просто извинялась. Что бы мы ни делали, и сколько бы мы ни пытались, даже если мы восстанавливали воспоминания с нуля, ничего не получалось. Все обнулялось, шла ли речь о семье, о друзьях или любимом, - она так дрожала, что казалось, не сможет сделать ни шагу. - Мы... не могли этого больше выдержать. Мы не могли больше видеть эту её улыбку.