Однажды ему подумалось в тупом, полуобморочном состоянии, что следует позвонить Пэти Фолл и рассказать ей, что происходит, но сил добраться до телефона у него не было, к тому же ему казалось, что где-то как-то он слышал, или помнил, она собиралась взять мальчиков в Европу на пару месяцев. Весь день ежедневно он читал Давиду из детских знакомых книжек уже однажды прочитанных ему дома, когда они вдвоем сидели в кресле-качалке "Любопытный Джорж", "Кот в шляпе". Глупые, забавные, замечательные истории. Пусть малыш слышит его голос, если, конечно, он способен слышать ...

Куклы и игрушки готовы были расплакаться,- Но крошечный клоун воскликнул:

- Вот! Вот идет еще один паровоз. Маленький голубой паровоз, очень-очень маленький. Может, он поможет нам.

Маленький голубой паровоз, весело пыхтя, подкатил. А когда увидел игрушечный флаг клоуна, остановился:

- В чем дело, друзья? - доброжелательно осведомился он.

Выслушав жалобы и плач игрушек и кукол, маленький паровозик сказал:

- Я очень маленький, но, думаю, я смогу...

И он подсоединил себя к поезду. Он пыхтел и тянул, тянул и пыхтел, и раздувал пары, и наконец, они тронулись, медленно.

- Пуф-пуф-пуф-чаг-чаг-чаг, - делал маленький голубой паровоз, - думаю, мне удалось!

Рик пальцем протер свои усталые глаза под очками, а когда взглянул вверх, увидел дядю Бобо в дверях.

- Две недели ты не появляешься и даже не объясняешь, почему. Что происходит с тобой?

Чистая правда. Две недели Рик провел в этой комнате, не думая ни о ком, ни о чем, кроме своего сына. Бобо, опираясь на костыль, нахмурившись, глядел на Рика.

- Дядя Би, как ты сюда попал?

- Я звонил раз двадцать тебе домой. Наконец, сумел дозвониться до няньки, она сказала мне, где ты. И я нанял машину в нашем социальном доме, парень привез меня сюда и ждет внизу.

- Прости, дядя Би. Я, конечно, должен был позвонить тебе.

- Что у тебя здесь?

- Книжка. Доктор говорит, он может меня слышать. И я разговариваю с ним, читаю ...

- А я что? Рубленная печенка? Я, что не могу говорить с ним? - медленно, с помощью костыля, Бобо подошел к кроватке где, не двигаясь, лежал Давид, - Давидушка, - произнес Бобо, - я твой любимый родственник, - из-за проблем со слухом Бобо всегда говорил очень громко, и Рик боялся, что такое вмешательство не понравится окружающим. - Я расскажу тебе всякие истории о твоем папе, когда он был малышом. Не таким крохотным, как ты сейчас. Ему было тогда 2-3 года.

Восточная супружеская пара обернулась в его сторону. Бобо взглянул на Рика и в сторону, хотя, не понизив голоса, пробурчал:

- Выглядишь ты, как ад! - и снова повернулся к малышу, - твой папочка был очень смышленым ребенком. А его мамочка и папочка - упокой их души! - они были без ума от него!

- Дядя Бобо! - Рик хотел прервать старика, но тот, подняв костыль, взмахом приказал ему замолчать.

- Твой дед Джейк - он был еврей, а твоя бабушка Джени - не еврейка. И в их доме праздновались все праздники - Ханука, Рождество и другие - все.

Рик заметил, как стала прислушиваться измотанная, всегда в халате, женщина и круглолицая, рыжеволосая дневная медсестра.

- Ты, наверное, помнишь, что мое коронное блюдо - цыпленок в горшочке, но не хуже у меня получались картофельные оладьи. Так? Как только ты отсюда выберешься. Богом клянусь, я их приготовлю. Каждый Ханука я приходил к твоим бабушке и дедушке и готовил их для нас всех.

Рик откинулся в кресле. Бобо ведь невозможно остановить, когда он решался рассказать одну из своих историй. Даже супружеская пара из Калифорнии слушала сейчас.

- В тот год Рождество и Ханука праздновались почти одновременно, елки уже зажгли, и твоя бабушка - сногсшибательная красотка! - спрашивает твоего папочку "Рики, милый, догадываешься, кто придет завтра приготовить картофельные оладьи?", и твой папочка смотрит на нее расширенными от восторга глазами и спрашивает "Санта-Клаус?".

Все взрослые в палате улыбнулись. Шире всех Рик. Взглянув на дверь, он увидел уже трех медсестер, подошедших послушать рассказ Бобо. Они все смеялись сердечно, снимая напряжение, царящее в этой комнате.

Спасибо Богу, что привел сюда Бобо. Рик встал обнять старика, и когда вдвоем они обернулись взглянуть на Давида, в первый раз за это время малыш двинул ручкой.

- Он пошевелился, - закричал Рик.

- А как ты думаешь? - вставил старик, - я всегда заставлял их бегать в проходах.

- Он пошевелился, - повторил Рик медсестре.

- Завтра ты позвонишь мне и доложишь, как он, - произнес Бобо.

- Позвоню, - согласился Рик, и они обнялись.

Потом Бобо махнул костылем своим фанатам и пошел искать водителя.

с этого дня Давид начал поправляться, сам двигая ручками и ножками. Слабо, но Рик цеплялся за каждую ниточку надежды. Он потерял килограмм 15, потому что одна мысль о еде была ненавистна, и он заглатывал еду с единственной целью - оставаться рядом с сыном. Иметь силы слушать и думать, какая из вен сына будет держать трубку, данный о кислороде в крови, о коже, кислородном питании малыша, о числе сердцебиений.

В тот день, когда медсестра на короткое время отсоединила Давида от респиратора, Рик взял его на руки, укачивая, напевая, нашептывая, умоляя поправиться. И Анни говорила ему, как она скучает без него дома, и когда они снова подсоединили его, и Анни села в кресло рядом с кроваткой, Рик, наконец, пошел в кафетерий пообедать, и подумал, что впервые в течение месяца он покинул госпиталь.

Очень медленно Давид Райзман возвращался к жизни. В течение нескольких дней его на короткое время отключали от респиратора, и он дышал сам. А однажды Рика и Анни попросили выйти из палаты, и доктор удалил трубку, чтобы Давид сам дышал уже постоянно. В следующие дни Рик крепко прижимал его к себе. Вернулся сосательный рефлекс, он уже смог сосать свою бутылочку, и Рик с нежностью кормил его. Каждый пузырек в бутылочке наполнял Рика триумфом, потому что это означало, что тело Давида получает питание.

- Через несколько дней, я думаю, мы отправимся домой, - говорил Рик крошечному личику, - и я очень рад. Рад потому, что это означает, что ты уже не болен, и я счастлив, потому что люблю тебя, парень, очень люблю.

Глаза малыша моргнули, тень улыбки скользнула по его лицу. Папа улыбнулся в ответ. В палату вошли доктор Солвей и доктор Уэйл сказать, что назавтра они выписывают Давида.

- Я хочу кое-что предложить вам, - сказала серьезная доктор Солвей Рику, пока он паковал кое-какие свои туалетные принадлежности и одежду.

Она постучала в дверь, хочет зайти попрощаться. Он снова и снова благодарил ее за точный диагноз, что спасло Давиду жизнь. В ответ был легкий кивок и мах руки, останавливающий благодарности.

- Все, что вы мне предложите, я приму, - сказал Рик.

- Я слышала о группе, которая организуется. Группе поддержки семей, чьи дети пришли в этот мир необычным путем. Мне кажется, вы с Давидом относитесь к этой категории.

Рик улыбнулся.

- Талантливый детский психолог организует такую группу. Я думаю, что вам и Давиду это будет очень полезно. Мне бы хотелось позвонить ей и попросить включить вас в группу.

- Доктор, я не был в своем офисе около двух месяцев. Моя карьера, боюсь, катится под откос. Меня пожирало чувство вины и тревоги, я не способен был ни о чем другом, кроме малыша, думать, и пока я ждал, чтобы оплатить чудовищный счет госпиталю, я поймал себя на том, что раскачиваюсь взад-вперед, потому что так привык делать это с малышом. И вы говорите, что мне нужно потратить еще уйму времени, сидя в комнате с психиатром и кучкой людей, заимевших детей необычным способом?

- Думаю, что да, - все, что ответила педиатр.

- Ну, что ж, буду там, - сказал он.

26

Всех родителей в новой группе попросили понаблюдать, как их малыши капают в песочнице, толкают себя на игрушках на колесиках или поднимают тучи брызг на водяном столе. Все это было организовано во дворе рядом с просторной игровой комнатой, куда родителей потом пригласили. А Дана, интерн Барбары, занялась детьми.