3

Когда я открыл глаза, полет еще продолжался. Кто-то взял меня за руку.

- Простите великодушно, - услышал я сквозь свист воздуха, - у нас тут в моде эта нелепая шутка. Новички так забавно пугаются. Не понимают, что умереть дважды достаточно трудно. Мы, ведь, не тела носим, а наше представление о них. Материи тут в Земном понимании нет - чистая энергия.

Я открыл глаза. Низ вырастал с угрожающей быстротой.

- Можно и потише, - успокаивающе сказал шутник, - просто захотите. В смысле, захотите захотеть.

Падение замедлилось. Еще миг и мы неспешно парили, спускаясь в калейдоскоп картинок.

- У нас тут лифтов, сами понимаете, не предусмотрено. Вон, правее, видите груда камней вырисовывается. Это и есть пансионат Мишеля из племени Диких Медведей. Мы хозяина ласково зовем, каждый на свой лад. Шекспир - Майклом, я - Мишелем, а вы, наверное, Михаилом поименуете.

- Нет, нет, - предугадал Мольер мой вопрос, - это только снаружи пансионат так выглядит, внутри - вполне камильфо.

Действительно, спустившись и пройдя через коридор из камнепада, мы оказались в уютной комнате, интерьером похожей на типичный охотничий домик. Бревна, декорировавшие стены, были ошкурены и покрыты лаком, благодаря чему светились в желтизну. Чугунная обрешетка камина акцентировала старину. Мебель был подстать: массивная, из натурального дерева.

Хозяин, в котором я полагал опознать сгорбленного и волосатого дикаря - штамп из рисунков школьного учебника, оказался худощавым и большеглазым. Наверное единственной деталью его исторического происхождения была скудность одежды. Впрочем, коротенькая юбочка и прозрачная майка скорей ассоциировали его с представителями парадов гордости, чем с питекантропом.

- Обычное заблуждение, - протянул овнер пансионата руку. - Это неандертальцы были сутулые и мускулистые волосатики. Мы же, как существа травоядные и эстетические, всегда отличались скромностью телосложения. Отчего и вымерли. В те времена, эстетика мало способствовала долгожительству.

- А легенды об эльфах не от вас ли пошли? - спросил я, заметив под длинными волосами его уши.

- Именно, - сказад первобытный человек достойно, - слух у нас, кстати, великолепный был, как у дельфинов. И ультразвук сканировали запросто. Считалось, что у нас есть генетическое сходство с пещерными медведями. У тех тоже слух был фантастический. Но увы, одним слухом жив не будешь. И медведи вымерли, и мы. Да и неандертальцы тоже вымерли. Таков уж удел всего живого. Уж кому, казалось, мешал синий кит? Вымер! Дикий голубь? Вымер! Птица рух? Вымерла! Драконы? Вымерли! Жень-шень? Вымер! Или еще не вымер? Но вымрет. Все вымрут...

Михаил бормотал все тише и тише, клонясь к прилавку. Такое впечатление, что он засыпал, стоя.

- Сонливый, - сказал Мольер, - вся популяция была такая сонливая. Потому и вымерли.

Михаил услышал своими замечательными ушами, встрепетнулся, открыл замечательные глаза.

- Это ты не прав, Жан Батист, - сказал он. Мы поспать любили, но спали чутко. Вон, колибри, вовсе не спит, а тоже вымирает. Или возьми Аргусов, всегда у них часть глазов работала, но что толку. Вымерли.

- Не глазов, а глаз, - поправил Мольер. - Когда ты только без ошибок разговаривать научишься. Знаете, - обратился он ко мне, - когда помер, так вообще двух слов связать не мог, весь его словарный багаж состоял из пяти глаголов и сотни существительных. А тут немного образовался, но все равно ударения неправильно ставит и в словообразовании путается.

- Естественно, - вмешался хозяин, - нам то в племени речевое общение почти и не нужно было, мы же эмпаты.

Они начали препираться, используя множество терминов популярной грамматики. Семантическая парадигма, структурный анализ, диалектика пунктуации так и витали в воздухе. Я тем временем осматривался, обнаруживая в интерьере интересные детали. Особо обращали внимание картина, изображавшая рыбу с заводным ключом в спине и деревянная палица, утыканная зубами каких-то неприятных животных. Надо думать, оба украшения символизировали интеллектуальный рост вымершего Мишеля от дубинки до Сальвадора Дали.

Появление нового героя этой мизансцены отвлекло мое внимание. Впрочем, если есть эльфы, почему бы не быть гномам, подумалось сразу. Ибо, человек вполне подходил под это описание. И бородой, и корявым носом, и маленькими глазками, и массивностью коротенького туловища, и еще чем-то. Конечно, он мог быть и обычным карликом, но гном как-то интересней.

- О-о, - оторвался от ученой беседы Михаил, - наш уважаемый библиотекарь. Познакомьтесь, Владимир, это - Йозеф Багман. Он был самым знаменитым Гномским Мастером - Пивоваром всех времен. Существует множество знаменитых Гномских элей и много известных пивоваров, но имя Йозефа Багмана является эталоном качества. Его семья была выходцами из Гор Драконьего Хребта, вытесненных на север, когда шахты Экрунда были захвачены Орками. Замнил, отец Йозефа Багмана, основал семейное дело в восточных лесах Империи. Он построил добротную пивоварню рядом с кристально чистыми водами реки Сол, что стекали с подножий Серых Гор. После смерти своего отца, Йозеф развивал дело и приобрел значительную репутацию благодаря прекрасному качеству и крепости своего эля. Багману было удобно отправлять бочки на баржах по рекам к великим городам Империи, где он стал весьма популярен. Вскоре пивоварня Багмана разрослась в небольшое Гномское поселение и с Серых Гор прибыли другие семьи, чтобы присоединиться к нему... Да-с, ну а у нас Йозеф переквалифицировался, стал библиотекарем. Кстати, можете посмотреть книги, пока вам готовят комнату. Его аппартаменты тут рядом, в соседней горе. Книгам хорошо в горах, в пещерах воздух всегда сухой и однотемпературный.

- А чего, сказал гном, - могу и книги показать, мне не жалко. Если уж пива тут не существует, то пускай книги. Пойдем, человек.

Мы направились к выходу, но тут что-то ударило меня сзади, в глазах потемнело. Я трудно повернулся, придерживая осколки черепа руками и увидел ухмыляющегося питекантропа с окровавленной дубиной в руках.

4

Библиотека представляла собой гигантскую пещеру, уставленную шкафами. Воздух действительно был сухой и прохладный. Гном быстро шел между этими шкафами, ворчливо комментируя содержимое.

- Вот в этом шкафу юмористическая литература. Ее у нас не слишком много, Земной юмор тут не срабатывает. Сами понимаете, не станем же мы смеяться над плохим слесарем-сантехником, коли тут нужды в сей профессии нет. И над плохим пивоваром тут никто не посмеется. А какую реакцию могут вызвать пародии на политиков, на знаменитых артистов, если отсюда все Земные люди оцениваются лишь, как носители большего или меньшего запаса жизненной энергии. Ну, а о шутках по поводу неверных жен или переполненного мочевого пузыря я и не говорю. Нормальные и при жизни над ними не шибко смеются.

Я с интересом открыл створки шкафа, надеясь встретить там неизвестные человечеству шедевры юмора. Шок при взгляде на корешки книг был таков, что я сперва охнул, а потом расхохотался. Шкаф был заставлен религиозной литературой разнообразного направления: от библии до практической веданты. Рядом с кораном стояло красочное издание евангелия от Иуды, баптистские брошюры соседствовали с красочными изданиями кришнаитов, четки минеи отливали бронзой застежек, свидетели иеговы радовали толстым глянцем переплета.

- Да уж, - сказал я восхищенно, - читать ТУТ всю это белиберду про загробную жизнь забавно. Как там она начинается? Кажется так:

1 В начале сотворил Бог небо и землю. Небо сделал из полиэтиленовой пленки голубоватого цвета. Для земли использовал качественный перегной.

2 Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою.

3 И сказал Бог: да будет свет. Повернул рубильник. И стал свет.

4 И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. Процедура достаточно сложная, ныне получившая название: "спектральный анализ".

5 И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. Так были заложены начала лингвистики. И был вечер, и было утро: день один.