- Ты дрожишь, - повернулся ко мне Бертрам, и в голосе мне почудилось беспокойство.

Ничего не ответила, делая вид, что чрезмерно занята чаем. Не помогло. Мягко отобрал и отставил чашку и привлек к себе, практически усаживая на колени, ощупывая лоб.

- Похоже, жар. Ты заболела?

Скептично наблюдающая за моей паникой Мэвис, вдруг поднялась, нагло оттолкнула мужчину и помогла мне подняться.

- Жар у неё, жар, Бертик. Но вовсе не потому, что ты думаешь.

- В смысле? - хмуро уточнил "Бертик".

- В смысле, баб у тебя много было, а вот нормально девушки - ни одной. Поздравляю, - и уже мне. - Твое платье, наверное, уже постиралось.

Я, если честно, этой реплики тоже не поняла, но спрашивать ничего не стала, пользуясь возможностью уйти в ванную. Вот только ноги у меня деревянные стали, так что уход несколько затянулся.

Умная машина уже достирала и даже открылась сама, не пришлось разбираться в куче разноцветных кнопок. И даже одежда сухая была, только мятая очень. Выйти обратно я не решилась, так и стояла, грустно глядя на стиснутое в руках платье. Плакать хотелось. К сожалению, плакать я не умела, как в начальной школе разучилась, так больше и не плакала ни разу. А жаль, сейчас бы это ценное умение очень пригодилось.

Резкий звук разбившейся чашки заставил вздрогнуть. Не хватало ещё, чтобы эти ненормальные там поубивали друг друга, пользуясь отсутствием свидетелей. Совершенно не думая, распахнула дверь, вбежала в комнату и замерла в растерянности. Потому что осколки несчастной чашки валялись у стола, но никаких других следов скандала, предшествующего битью посуды, не наблюдалось. Напротив, стражи мирно сидели вполне довольные друг другом.

- Видишь, сразу прибежала, я же говорила, - мурлыкнула Мэв.

И так мне по-детски обидно стало. Я же за них волновалась, а они... нуаровцы, одним словом. Темные и злые. Наверное, мое лицо было в этот момент на редкость глупое. Пожалуй, глупее выглядел только Бертрам, тоже совершенно растерянный и ещё чуть виноватый. Хотел мне что-то сказать, но так и не нашел слов. Просверлил ненавидящим взглядом абсолютно невиновную безвременно почившую чашку и, бросив на ходу "пьерс!", удалился.

И сразу даже дышать легче стало. Закончились жуткие кровавые раны, крики и обвинения старых друзей, все живы остались, даже ненормальный Райан и тот выживет. Уж он-то точно. Словно что-то гнетущее и давящее вмиг исчезло, и облегченного вздоха я не сдержала. Почему-то после этого Мэвис начала безудержно хохотать, и вновь стало очень обидно. Ждать, пока она успокоиться, не стала и тоже ушла. Прямо так, в мужской рубашке и с мятым платьем в руках.

И, разумеется, тут же натолкнулась на Берта, который никуда и не ушел, а стоял за дверью.

- Я смотрю, новый наряд тебе понравился.

- Уж прости мне мой "неподобающий" вид!

- Прощаю, - равнодушно отозвался он и отвернулся, уже совсем не злой, просто очень уставший и немного грустный.

А ведь он тоже за Мэвис беспокоился. Гораздо больше меня. Несравнимо больше. А эта дама кого угодно до истерики доведет. Вдруг подумала, что очень хорошо его понимаю. Фрида тоже постоянно глупости делала, заставляя за неё переживать. Причем, обычно даже не понимала, что она не так сделала. Конечно, с прогулкой в логово демонов это не сравнить. Хотя, пожалуй, Фрида и на такое была способна.

- Спасибо, - шепнул Берт, словно обращаясь к соседней стене.

- Я же ничего не сказала... - смущенно отвела взгляд.

- Порой глазами можно сказать намного больше, - мужчина отлепился от стены. - Пойдем, провожу тебя, опять ведь заблудишься.

Я бы заблудилась, да. Мне надо раза три дорогу показать, чтобы запомнила.

- А платье я не надела, потому что его надо погладить, - объяснила, сама не знаю, зачем.

- Так ведь у Мэвис есть гладилка.

- Гладилка?

- Ну, гладильный шкаф.

- А утюга у вас нет?

- Утюга, - Берт на минуту задумался, - у Уила есть, наверное. Ими уж лет пятьдесят никто не пользуется. Да в ваших комнатах гладилки тоже есть, - поскольку это заявление меня не воодушевило добавил. - Я попрошу Уила, чтобы объяснил, как пользоваться.

Сперва даже показалось, будто он свою помощь в обучении предложить хотел.

Когда мы дошли до поворота, Бертрам остановился, пристально вглядываясь в тень на стене.

- Вылазь оттуда.

- Углядел-таки, волчара, - проворчала тень голосом Хьюго и вылупилась из стены, в самого Хьюго и превратившись.

- Опять без дела слоняешься.

- Хьюго волен слоняться, если ему хочется, - пожал плечами парень и закружился вокруг себя, раздувая полы неизменного балахона.

- И волен получать по башке от начальства.

- Начальство - сердитый лисенок, - хихикнул Хью.

По-моему Николас не очень был похож на лисенка, на волчонка гораздо больше. Маленького, загнанного в угол волчонка, обозленного на весь мир. Впрочем, у этого типа с маниакальными наклонностями всегда были очень странные сравнения.

- Сходи к нему. Ник сегодня был у Агнесс, так что помощь ему точно понадобится.

- О-о, так он ездил к жареной жабе, - сочувственно протянул Хьюго, не торопясь, впрочем, никуда идти.

Это что же надо было сделать бедной женщине, чтобы её окрестили жареной жабой? И почему именно жареной?

Генератор нелепых кличек перевел взгляд на меня и поинтересовался:

- Kertae Vile?

А потом затрясся от хохота, своего фирменного, явно свидетельствующего о психическом расстройстве. Аж до костей пробрало. И умчался, пообещав и зайти к лисенку, и сделать за него домашнее задание, и даже на ночь сказку почитать.

- Ну, полагаю, это было нормально? - уточнила я, когда темный силуэт скрылся.

- Даже не представляешь насколько, - вздохнул Берт, возобновляя движение. - Видела бы ты, что этот фьёрцин в Гратиаме вытворяет.

Да, раскачивающуюся люстру я наблюдала во всей красе. Впрочем, похоже, что сидение на люстре для Хьюго как раз является нормой.

- А что значит "фьёрцин"?

- Больше этого не говори, - нервно дернулся мужчина.

Что ж, итак было понятно, что слово не самое приличное.

Фрида

Уснуть я не могла долго. После такого-то разговора. Эта рыжая зараза меня ещё и выставить пыталась, когда напугала рассказами о Призраке. Сама она, похоже, по этому поводу не переживала, наверное, и мне не стоило. Но мысль о том, что в любую минуту рядом может появиться сумасшедший убийца не давала расслабиться. Впрочем, Анфиса права: Призрак убивает только преступников, а я... Ну, взрыв притона бомжей, вряд ли можно назвать преступлением... скорее, это благое дело.

Когда я уже начала падать в объятия Морфея, меня разбудил необычный свет, видимый даже сквозь сомкнутые веки. Открыв глаза, обнаружила у себя на груди сказочно красивого лазурного мотылька: сами крылья были глубокого темно-синего цвета, и с них, словно волны водопада, струился мягкий голубой свет. Увидев, что я уже не сплю, мотылек взлетел и замер недалеко от кровати в нескольких локтях от пола. Завороженная этим зрелищем, я поспешила одеться и последовала за мотыльком, который галантно ожидал меня у двери.

Коридор в неярком свете, трепетавшем от взмахов крыльев, выглядел просто волшебно, не смотря даже на то, что весь наш этаж был отделан по-современному. А когда мы стали по лестнице спускаться, я даже почувствовала себя героиней сказки. До тех самых пор, пока в конце не увидела чудовище. Чудовище коварно ухмылялось и, протянув лапищу, сцапало мотылька-предателя. Впрочем, надобность в нём отпала, в холле второго этажа и так светло было.

- Отчего столь хмурый вид, леди? - пропело чудовище.

Он ещё и спрашивает!

- Зачем разбудил?

Чудовище обиженно заломило бровки.

- Сегодня такая чудесная ночь. Я подумал, быть может, вы согласитесь составить мне компанию?