Матч, тем не менее, выдался сложным. И для нас, но больше для них. Когда я первый раз разрядил сердце в эмпата, я даже представил, как они ахнули. Выжег всю ману начисто, и ему нечем было ответить Свете, навалившейся на него. В последний момент я скакнул на него с Эльземару и добил с двух критов. Однако это было ещё не всё. Это он ничего не смог бы один, а вот его товарищ всё ещё оставался грозным противником.
Я не делал ошибок товарища Векса, и мой расчёт оправдался. В определённый момент я заметил, что он начинает употреблять зелья, восстанавливающие ману. Нужно было выманить у него их все, что мы и сделали. Признаюсь, что бегать приходилось как таракану от веника. Всё потому, что у него был скилл, принуждающий к атаке. На счастье, у него была маленькая область действия, поэтому убежать было относительно просто. Я представлял, как он бесился, когда ему не удавалось никого из нас поймать. Сначала, когда со мной у него не очень получалось, он в определённый момент переключился на Свету, но очень скоро ему стало ясно, что это не самая лучшая затея. Едва он устремлялся к ней, как я тут же налетал на него, и засылал пару критов, правильно подгадав момент. Да, нередко я попадал под возврат, но и он лишался маны.
Всё решили несколько выжигов метасердцем. Это был тот самый нелюбимый момент, когда оно заряжено, и одна его возможность лучше другой, и обе подходят, но выбрать ты можешь ровно одну из них. Если бы я мог включить антимагию, возвращение мне урона не действовало бы, но, с другой стороны, тратя заряд на выжигание всей маны противника, я действовал правильно в стратегическом плане, предотвращая использование им скиллов позже. Последние зелья приходилось выманивать правдами и неправдами. У него не оставалось выбора. Так он сам лишался возможности использовать свои скиллы. Он использовал, но хватало всего максимум на одну способность - сердце не сбавляло темп. Ну а как только Рипер истощил свои запасы, его смерть стала вопросом времени, причём небольшого. Он превратился в простого громилу, хоть и имеющего большой запас здоровья, но очень уязвимого к обычным физическим атакам, которыми я его и достал.
Не сказать, что эта игра была очень сложной, но всё же она оказалась достаточно показательной. В первую очередь потому, что во время неё я впервые ощутил, что могу погибнуть. Этакое развенчивание комплекса неуязвимости, заставляющего тебя чувствовать, будто тебе море по колено, а черепа врагов будут отскакивать с плеч, стоит тебе только прикоснуться к ним мечом. Этот рыцарь лишний раз напомнил мне, что количество наносимого урона не самое главное, и достаточно легко может быть обращено против тебя самого. А главным является твоё умение действовать по ситуации, импровизировать, сражаться и использовать нужные предметы ровно в тот момент, когда это будет лучше всего подходить под ситуацию.
Этого противника мы не отмечали вином. Это было ведро холодной воды, выплеснутой нам на головы. Нет, не подумайте, что мы вдруг ни с того ни с сего начали бояться тех, кого нам ещё предстояло встретить, просто решили отнестись ещё серьёзнее к тому, что нам предстоит. К тому же, после вечернего драфта мы уже точно знали, что на следующий день нам предстоит сражаться не с кем-нибудь, а с Витей Смоулдером.
Вспомнив про него, мы сидели и смотрели все матчи, которые он провёл. Да уж, ничего кроме удивления это зрелище не вызывало. Единственное, что я понял, что в момент восхождения Деллидеи он не сражался в полную силу. То ли потому что это просто не требовалось, то ли действительно, действуя очень дальновидно, он не хотел посвящать нас во все подробности своих навыков и навыков своего героя.
Будучи носителем сильно раскачанной крови, он очень быстро регенерировал, вампирил, и при этом наносил приличный урон. Пожалуй, столкнись я с ним один на один, мне нужно было бы в основном молиться на то, чтобы у него помимо физических атак не оказалось никаких скиллов, которые могут поставить жирную точку в праздничном шествии, название которому моя карьера. Но скиллов, направленных на врага и наносящих ему кучу урона мы за все матчи не увидели ни одного. Нет, он очень активно восстанавливал себя, придавал дополнительные свойства, некоторые из которых существенно усиливали его урон, но это были всё те же физические атаки, от которых у меня был частичный иммунитет в виде уклонений.
- Мы ведь победим его? - осторожно спросила Света.
- Да, - ответил я, стараясь придать своему голосу как можно более уверенные интонации.
Да, тут достаточно многое зависело от того, кто попадётся с ним в драфте, какие задания будут давать боги, и какими мы будем выходить на арену после их выполнения. Но я не стал говорить об этом Свете. Мы должны быть уверены в том, что победим, и мы победим.
Утро началось с того, что несколько человек из лиги просили нас сдаться. Некоторые написали сообщение. А два парня и девушка ждали нас чуть ли не под дверью номера. Что вызвало у меня самое большое отвращение, так это то, что они толком не могли замотивировать свою просьбу. Ну, сдайся ты, и всё. Дай, мол, ему победить. И никто не мог объяснить, чем ему эта победа важнее, чем мне. В конце концов, мы приехали на этот чемпионат не для того, чтобы вот так вот легко слиться по собственному согласию. Мы старались, качались, тренировались не для того, чтобы просто взять и отступить в самый ответственный момент. Нет уж, дудки. Лига должна приность пользу, а не вред такого рода.
И ещё я подумал о том, что неужели ему самому не хочется, чтобы его победа была полностью честной, а не смазанной договрняками и прочим дерьмом, от которого обычно открещиваются абсолютно все игроки. Выходит, публично мы все честные, а в застенках не брезгуем? Нет, это в любом случае неправильно.
В общем, я особых надежд не лелеял. Я знал, что убить его мне поможет только смертельный урон. Оставалось озаботиться временем для того, чтобы нанести количество ударов, нужное для срабатывания. Он силён, и мне всё равно нужно его бить, чтобы компенсировать получаемый урон. Так что - налетел с Эльзика и надейся на удачу. Вот такой был мой план. И он относительно неплохо работал на первом этапе.
А что? Я получал от него урон, потом с одной криты восполнял потерянное. Правда, его реген тоже был мощным. Учитывая, что у него огромная шкала, то, что она восполняется прямо на глазах, могло только шокировать и меня, да и вообще всех, кто осознавал такую мощь. Однако я понимал, что, по сути, кроме этого гипертрофированного восполнения здоровья у него ничего не останется, как только я сворую у него всю ману. Да, именно сворую, потому что выжигать её при помощи метасердца у меня не было возможности.
Виной тому был второй участник этой драки. Ловкий и серьёзный убийца. Не знаю, было ли то, что он набрал себе активных скиллов вместо того, чтобы уходить в урон или уклонения, достоинством или недостатком, но факт оставался фактом. Каждый раз, когда он прыгал на Свету, я должен был прыгать за ним, если не хотел лишаться своей единственной союзницы. Само собой, не хотел, а учитывая, что у этого гадёныша наготове было несколько разного рода магических ловушек, я должен был применять метасердце для того, чтобы от них защититься.
Это был бой больше, чем просто за победу. Я ощущал такое давление, как будто бы на кону была настоящая жизнь. Конечно, если говорить метафорически, в каком-то роде так и было. Например, если проигравший этот бой навсегда покинет чемпионат, возможно, у него уже не будет шанса на возвращение, а значит, плакала та жизнь, которой он хотел жить. По крайней мере, по отношению ко мне это рассуждение было верным, ну и к нему, наверное, тоже, раз мы сцепились с таким ожесточением.
Никто не хотел отступать. Особенно я. Наверное, если бы тогда, когда я ещё играл эмпатом, мне бы сказали, что я буду так вести бой такого уровня, я бы, наверное, посмеялся бы, не поверил, но в глубне души порадовался тому, что рано или поздно смогу. Сейчас я вёл бой в настоящем времени. Мои пальцы порхали по кнопкам с такой скоростью, которую я никогда бы не предвидел. И с огромным сожалением для себя я всё же понимал, что в данный конкретный момент этого недостаточно. Света рано или поздно истратит всю ману, а меня они вдвоём доканают. Что же до смертельного урона, то он задерживался.
