Спросить Гриммюрграс не решился. Тандри замер -- они почти дошли до того места, где наблюдали метеоритный дождь. Гриммюрграс поравнялся с ним, но остановился лишь на мгновение, чтобы посмотреть на Тандри, кивнуть и тут же пойти дальше. Тандри больше не медлил. Они шли молча, глядя вперед, сначала уверенно и быстро, но с каждым следующим шагом замедляясь. В темноте увидеть границу, где проходил барьер, было невозможно, и потому они, не сговариваясь, вытянули руки вперед, ожидая вот-вот наткнуться на преграду. Но они делали следующий шаг, а руке так ничего и не препятствовало. Гриммюрграс затаил дыхание: работающий барьер не мог исключать вероятность, что электростанция все же под контролем Хюглейкюра, но его наличие дарило надежду, что город не разрушится под серией метеоритных дождей прежде, чем упадет тот, который уничтожит Норзур полностью. До этого еще месяц, за который можно многое сделать, и сейчас барьер нужен им, как никогда. Гриммюрграс закрыл глаза, одними губами шепча: "Пожалуйста".

Тандри грубо выругался. Гриммюрграс остановился, открыл глаза и посмотрел на парня. Тот наклонился к земле и поднял что-то увесистое.

-- Вот и сбылась мечта, профессор, -- с усмешкой произнес он, подбрасывая предмет в воздух.

Гриммюрграс огляделся, и по его губам пробежала горькая улыбка. Просить что-либо Ваитюров самостоятельно было не принято: что значат проблемы человека для существа рангом выше? Мелочи, на которые некогда обращать внимание. И все же они просили, неосознанно, после стыдясь содеянного, но просили только тогда, когда боялись настолько сильно, что лишь обращение к Ваитюрам позволяло не сойти с ума от страха, просили, когда были растеряны, когда понимали, что сами ничего не в силах изменить. К кому только что обращался Гриммюрграс? Кого возвел в ранг Ваитюров? Как бы то ни было, какую-то долю минуты он верил, что не все еще потеряно, что мир не успел рухнуть. Однако...

-- Почему все не так?

Гриммюрграс посмотрел на Тандри: тот рассеяно оглядывался, а голос его звучал сдавленно, будто произнести что-либо вслух ему стало невероятно сложно.

-- Не так, как я представлял... В тот вечер... Тогда я был готов перейти, оказаться с другой стороны. Я не боялся. А теперь...

Гриммюрграсу показалось, что парень задыхается. Он быстро подошел к Тандри и взял из его руки камень. Подарок с небес. Гриммюрграс поднял голову и снова оглядел звезды. Сколько раз они видели метеориты, сколько обсуждали, к чему приведет отсутствие барьера, но только теперь, держа один из них, не самый крупный, в руке, Гриммюрграс понял, что прежде они никогда на самом деле не верили до конца, что это все реально. Они видели падение камней, видели, во что те превращали землю, но как же все это было от них далеко!

Тандри же продолжал судорожно дышать, лихорадочно оглядывая горизонт, и Гриммюрграс внезапно понял, какое именно открытие совершил только что его студент.

-- Он действительно огромен, -- тихо произнес он. -- Больше, чем мы позволяли себе представлять.

-- Но...

-- В тот вечер тебе не было страшно, потому что ты сам хотел встретиться с ним, со всем этим. Ветер, -- Гриммюрграс подставил ему лицо и улыбнулся. В Норзуре создавали некое подобие ветра, но оно не шло ни в какое сравнение с настоящей стихией. Как давно он не ощущал ничего подобного.

-- Тогда почему сейчас мне страшно? Я обманывал себя?

-- Нет, -- снова посмотрел на него Гриммюрграс, -- но сейчас тебя не спросили и просто выкинули из привычного места. Это растерянность, -- он положил руку на плечо Тандри, -- и это сопутствующая часть свободы.

-- Что? Всегда? -- не поверил тот. Но даже несмотря на это, его дыхание выправилось, и Гриммюрграс улыбнулся.

-- Всегда -- в той или иной степени. Потому что у свободы нет готовых ответов и решений, а значит, есть место растерянности. Но мы вольны выбирать, поддаться ей или же обратить внимание на то, что открывается перед нами.

-- Вы бы слышали, как это звучит со стороны, -- рассмеялся Тандри.

-- По-моему, все профессора рано или поздно начинают использовать подобные конструкции. Но ты все равно понял, что я имел в виду. Глупо бояться и стыдиться растерянности, если это обычное состояние, только и сосредотачиваться на ней не всегда хорошо. Что лучше для тебя в данный момент, решать придется тебе. О, я снова это делаю?

-- Звучит несколько назидательно, да, -- продолжал улыбаться Тандри, а потом серьезно произнес: -- Спасибо.

Гриммюрграс не ответил. Он опустил взгляд на камень, который все еще держал в руке. Один месяц, всего один месяц. Но и тот, был ли он у них на самом деле?

***

-- Что вас так задержало? -- облегчение не успело вспыхнуть на лице Фанндис, тут же сменившись озабоченностью. Она быстрым взглядом окинула лестничную клетку.

-- О, у вас есть фонарики! -- воодушевленно заметил Тандри, глядя на предмет в ее руках. Свет от фонаря почти не рассеивал тьму, зато Фанндис имела возможность, которой так долго был лишен Гриммюрграс -- видеть лица. Он радовался уже от того, что мог разглядеть, как подруга поморщилась, отвечая студенту:

-- Ненадолго. Они работают на аккумуляторах, которые нужно заряжать. А этой возможности у нас нет. Проходите. Гриммюрграс, чему ты так улыбаешься? Хорошо провел время?

Он лишь негромко рассмеялся. Заявление, что он счастлив видеть ее лицо, прозвучало бы странно и неуместно, объяснять же, насколько Гриммюрграсу оказался важен зрительный контакт, не хотелось. Он позже поделится с близнецами этим открытием, а сейчас у них есть более важные дела, пусть некоторые и считают, что он об этом позабыл.

-- Барьера нет, -- сообщил он, зайдя в гостиную, где собрались все остальные. -- И по тому, что Ликафроуна среди вас тоже нет, можно сделать вывод, что генераторы-таки во власти Хюглейкюра.

-- А где Ликафроун? -- взволнованно спросила Йоусабет, глядя скорее на Тандри, нежели на Гриммюрграса, однако ответ получила именно от профессора.

-- Он предположил, что мы рано сделали выводы о ситуации, и на деле она может оказаться не такой однозначной. Поэтому Ликафроун отправился к генератору.

-- Один? -- испуганно воскликнула Оуск.

Гриммюрграс посмотрел на нее и кивнул:

-- Один. Он вполне в состоянии о себе позаботиться, и если не вернулся, значит, генераторы заняты не хранителями. Подходить ближе, чтобы сказать с уверенностью, было опасно, и мы пошли проверить наличие барьера. Его не оказалось.

-- Да, западный генератор хорошо просматривается с дороги, -- вспомнил Фаннар.

-- Кстати, почему он называется западным, если находится на юго-западе?

-- Потому что называть генераторы юго-западный, юго-восточный, северо-западный и северо-восточный несколько неудобно, -- съязвил Фаннар. -- Западный же он потому, что находится не точно на юго-западе, а немного ближе к западу, нежели к югу. Все просто.

-- Ага, мне бы твою смекалку, -- улыбнулся Гриммюрграс и, взглянув на Тандри, подмигнул ему.

На лице парня играла привычная хитрая улыбка, и Гриммюрграс невольно задался вопросом, видел ли кто-то, кроме него, страх Тандри, его растерянность, борьбу с собой. И не ту неуверенность, когда понимаешь, что не знаешь ответа или решения задачи, и принимаешься его искать, а понимание, что ты даже не представляешь, в какую сторону тебе следует двигаться. В Норзуре вряд ли бы кто позволил себе показать подобное, здесь каждый с детства знает, что у любого вопроса должен быть ответ, а у задачи -- решение, потому любая неясность -- вызов, она не должна выбивать землю из-под ног. И яркой иллюстрацией тому являлись сидящие в этой комнате. Только у троих из них было представление, как решить проблему номер один, и оттого проблема номер два стала для них лишь досадным мешающим фактором, но в целом направление осталось то же. Для остальных же выходка Хюглейкюра по своим масштабам равнялась с летящим к городу метеоритом, и вместо того, чтобы испугаться и поддаться панике, они сразу принялись искать способ, как разобраться в ситуации. Они вряд ли до конца верили, что через расщелину и правда можно попасть в другой мир, но предложенные близнецами действия их устраивали, потому что они способствовали решению хотя бы одной из проблем.