Но и отвечать на вопросы, заданные таким тоном, донна тоже не собиралась. Она не преступница и не служанка, хотя и взялась за дело, не совсем подобающее дочери дорина. Даже приемной. Поэтому гордо вздернула носик и потихоньку пошла дальше, покачивая поскуливающего Карика.

– А где няня? – осторожно осведомился Ниверт, выступая из-за спины помрачневшего хозяина.

Лиарена еще раздумывала, какими бы словами объяснить ему отставку наглой няньки, но тут очень кстати распахнулась дверь, ведущая в комнату кормилицы, и в детскую ввалился сердито насупленный Берт.

– Достал, донна Лиарена, – негромко доложил он, ставя на пол бадейку с горячей водой и корзинку. – Еще чем-нибудь помочь?

– Давай молоко, – ласково прошептала Лиарена и на миг задумалась, куда бы деть пригревшегося у нее на руках ребенка.

На стол положить нельзя, он снова начнет плакать, а донна уже точно знает: когда плачут дети, она начинает суетиться, и ни к чему хорошему это не приводит. Давать Берту тоже не стоит, он еще не успел переодеться в чистое, да и должен помогать ей. Впрочем… во всем можно найти светлые стороны, и раз уж Тайдир прибежал сюда среди ночи, то пусть поздоровается с сыном, ведь не видал его не меньше трех дней.

– Подержи, – поспешно шагнув к дорину и всучив ему хныкающий сверток, нежно пропела девушка. – И покрепче… головку на сгиб локтя, у него спинка еще слабая… Я сейчас.

И, стараясь не смотреть в возмущенно вытаращенные глаза Тайдира, побежала к вознице, доставшему из корзины кувшинчик с молоком.

– Давай сюда. Свежее, не спрашивал? Сейчас попробую. Нужна серебряная кружечка… все сразу греть нельзя. Посмотри в моей столовой, тут ничего чистого нету.

– Я посмотрю, – мгновенно нашелся Ниверт, упорно не замечавший гневных взглядов кузена, пытавшегося незаметно всучить ему малыша.

– Хорошо, – не глядя на них, пробормотала Лиарена, торопливо выбирая из грязных рожков тот, какой можно отмыть быстрее всех.

Затем выхватила из кучи посуды большую серебряную миску для умывания младенца, налила в нее горячей воды и поставила на маленький столик, сдвинув тарелки с объедками. Ополоснула горячей водой принесенный советником серебряный высокий стакан, налила туда молоко и поставила греться в миску. А потом налила горячей воды в рожок и побежала в умывальню мыть. Оставив широко распахнутыми все двери, чтобы сразу прибежать дорину на помощь, если Карик расплачется.

Ну и, разумеется, заодно Лиарена хотела слышать, о чем будут разговаривать мужчины. Оставаться в неведении она больше не желала. Раз ей суждено прожить тут несколько лет, то нужно как можно быстрее рассмотреть и понять людей, с которыми придется мириться, спорить и договариваться.

– Где няня и кормилица? – тихо рыкнул хозяин дома, едва она успела выйти, и младенец мгновенно отозвался на этот вопрос жалобным всхлипом.

– Понежнее разговаривайте, дорин Тайдир, когда дите на руках держите, – с притворной лаской посоветовал Берт и продолжил тем же елейным голосом: – Кормилица уже три дня как сбежала, а няньку я выставил. Не видите, какой свинарник из детской комнаты устроила? Да и груба не по годам.

– Не бери на себя лишнего, Берт, – не выдержав, отозвалась из умывальни Лиарена. – Я сама ее выгнала, сама и отвечать буду. Лучше отнеси пока еду в мою столовую, а в корзину составь грязные рожки, я их потом замочу тут в тазу.

Она ополоснула в последний раз рожок и направилась в детскую комнату. Ниверта там уже не было, видимо, ушел через комнаты кормилицы, а дорин метался по комнате широкими шагами, все сильнее потряхивая сына, и донне хватило одного взгляда на его свирепое лицо, чтобы понять, в какой он ярости.

– Тайдир, – мягко позвала донна, – не нужно так его трясти… посиди минуту спокойно, я сейчас молоко перелью и заберу Карика.

Дорин раздосадованно глянул на девушку, но она уже невозмутимо достала из миски стакан с молоком и поболтала, перемешивая. Потом немного плеснула на ладонь, чтобы тут же по-собачьи слизнуть, и, удовлетворенно кивнув самой себе, бережно перелила теплую жидкость в рожок. Отставила его в сторону, ловко вынула растрепавшийся сверток с малышом из рук дорина и, прижав к груди, устроилась в кресле.

– Берт, давай рожок, – торопливо оправляя племяннику пеленки, шепнула донна верному слуге, и тот мигом вложил ей в ладонь теплый сосуд.

– Держите, донна Лиарена… – Берт на миг смолк, умиленно глядя, как жадно присосался ребенок к носику рожка, крепко вцепившись в него крошечной ручкой, потом тяжело вздохнул: – Изголодался-то как, бедолага!

Дорин резко развернулся и вихрем вылетел из детской, на этот раз выбрав выход через комнаты прислуги.

– Устраивайся пока в тех спальнях, – решила донна, придерживая рожок, чтобы малыш не захлебнулся. – Вряд ли он найдет среди ночи кормилицу. А если и приведет, не страшно, у себя в столовой на одну ночь ее поселю. Неизвестно еще… примет ли Карик мамку после рожка.

Последние капли молока малыш досасывал, сонно прикрыв глазки, а потом сразу уснул, не обращая никакого внимания на почти незнакомые руки, бережно заворачивающие его в свежую пеленку.

А Лиарена, прижав к груди неслышно посапывающий сверток, некоторое время задумчиво бродила по детской, рассматривая грязную посуду и объедки и хмурясь все сильнее. Оставлять тут Карика ей казалось почти преступлением, а браться за уборку не осталось никаких сил.

Да и если здраво рассудить, не стоило с первых дней делать работу за служанок, это может очень быстро превратиться в ее законную обязанность.

Лиарена прошла в спальню, осмотрела свое новое ложе, мимо которого до сих пор пробегала, не имея времени разглядеть, и обрадовалась. Наполовину задвинутая в нишу кровать оказалась широкой, как в супружеской спальне, и на ней можно было разместить, кроме самой донны, не менее пяти таких детишек.

Уложив Карика в люльку, Лиарена побежала менять постель. В чистоплотность и скромность местных служанок она больше не верила.

– Донна Лиарена, – заглянув в комнату, укоризненно проворчал Берт, – там еда остывает! Вы же за весь день ни разу горячего не поели.

– Сейчас иду, – отозвалась девушка, не желая обижать заботливого старика, хотя есть ей уже не хотелось. – Наливай чаю.

Посмотрела на свою работу, немного посомневалась и на всякий случай соорудила из запасного одеяла нечто вроде корзины, скрутив валиками края. Хотя малыш еще маловат, чтобы укатиться или уползти, если выпутается из пеленок, так ей все же будет спокойнее.

Потом убавила свет в лампе, перенесла Карика на новое место, заперла на засов дверь в детскую комнату и отправилась ужинать.

– Вы не берите первую попавшуюся служанку, донна, – настойчиво советовал Берт, подсовывая девушке очередной кусочек запеченной утки. – Дорин сейчас на них накричит и заставит силком, а она потом начнет потихоньку от дела увиливать.

– Вот об этом я и хотела с тобой поговорить, – отложила вилку Лиарена. – Зря ты на эту няньку сегодня жаловался… Теперь Тайдир ее накажет, а она начнет всем рассказывать, какие мы злые и придирчивые. И к нам вообще никто не захочет идти… кроме самых ленивых и хитрых. Ты же сам знаешь, если бы от нашего Илзена сбежала Наилина, бросив ребенка, все наши слуги точно так же ее осуждали бы!

– Но донна Дильяна никогда не была такой легкомысленной хохотушкой, как Наилина! – тотчас возмутился Берт. – Неужели они ее за год не рассмотрели?

– Ничего не хочу об этом говорить… дома уже вдоль и поперек обсудили, – покачала головой донна. – Да и здесь, наверное, не меньше. Просто хочу попытаться жить рядом с ними хотя бы спокойно, ведь все склоки обязательно скажутся на малыше.

Негромкий, но настойчивый стук призывал встать, накинуть шаль и пойти посмотреть, кому не спится с утра пораньше. Только вот беда, полусонным разумом Лиарена это понимала и даже как будто поднималась с постели, но глаза никак не открывались и тело упорно не желало вылезать из-под теплого одеяла.