— Падме! Что? — на автопилоте выпалил я, ещё не успев разлепить глаза.

— Наша ситская овечка попыталась сканировать тебя Силой, — отозвалась Падме, голос её буквально дымился от праведного негодования. — Пришлось её проучить. Иди, приводи в чувство.

— Что ты… — схватив рубашку, я выскочил в гостиную. И увидел Осоку, стоящую на четвереньках возле задраенной двери каюты. Тогрута с хрипом втягивала в себя воздух.

— Алекс… в моей каюте… утечка, — с трудом произнесла она. Закашлялась. Я поспешно поставил её на ноги, за подбородок приподнял голову, чтобы лучше разглядеть губы. Крови изо рта, вроде, нет. И в глазах лопнувших сосудов не видно. Спрятав руку за спину, погрозил кулаком. Совсем сошла с ума сестрица, так и покалечить недолго! А мне теперь ещё и выкручиваться.

— Ну-ка, посмотрим, — с озабоченным, как я надеялся, видом, я включил экран на стене над диваном, вызвал сводку целостности корпуса. Падме предусмотрительно высветила данные не по-русски, как обычно, а на базик, чтобы понимала гостья.

— Да, герметичность не нарушена, — Осока почти пришла в себя. — Значит, неисправна система жизнеобеспечения. В каюте вдруг начало падать давление.

— Странно, я её только неделю назад перебирал…

— Лишних деталей не осталось?

— Я, конечно, дикарь, — проворчал я, — но уж не до такой степени дебил! Не знал бы устройства – не брался бы вовсе.

— Не обижайся. От случайных ошибок не застрахован никто, — она тюкнула пальцем в список, перешла в раздел управления жизнеобеспечением. — Гляди, настройка атмосферы выкручена на ноль пять от нормы!

— Бред какой-то, — сказал я. — Ты же понимаешь, вечером параметры были нормальные. Иначе ты бы сразу почувствовала, как только закрыла дверь… — говоря всё это, я лихорадочно придумывал правдоподобное объяснение.

— Неоспоримо, — согласилась она.

— Правда, был у нас случай… — продолжал я. — Генеральный директор пригласила на борт одного из деловых партнёров. Ботана. Ночью этот гад снял стеновую панель, врезал муфту в оптокабель и полез в наши рехены. Реакция корабля была тоже весьма резкой. Но ты ведь не могла делать ничего такого?

— Эноо… — на щеках Осоки проступил румянец, видимый даже сквозь нарисованные "крылья бабочки". Ну, ну, мысленно подбодрил я, колись! И она, отводя глаза, призналась: — Понимаешь, мне не спалось, я медитировала и… решила посмотреть, что тебе снится.

— Вот это ты напрасно, — покачал головой я. — У нас установлены кристаллические детекторы возмущений в Силе. Корабль-то не знает, что ты там конкретно хотела. Любое воздействие на командира… Счастье, что она тебя не убила.

Моё "она" не было оговоркой: на базик, как и в англо-американском языке любой корабль называют "she".

— Прости. Я не должна была… — покаянно произнесла Осока.

— Какие пустяки. От тебя у меня тайн нет, — улыбнулся я, добавив про себя: "За исключением тех, которые не только мои". И продолжал с озабоченным видом: — Вот только корабль теперь может относиться к тебе с недоверием.

— С характером она у тебя, — Осока задумчиво окинула взглядом гостиную, потом подняла глаза вверх и, глядя в потолок, произнесла: — Леди "Мгла", простите меня. Я усвоила урок, больше это не повторится.

Умно, ничего не скажешь. Падме не замедлила дать ответ, причём, именно в том стиле, какой следовало ожидать от машины, но почти разумной и своенравной. Я едва не расхохотался, когда на экране перед нами развернулось окно, и на нём возникла надпись:

— Включить, включить, — сказал я и, заговорщицки понизив голос, добавил для Осоки: — По-моему, вы поладите.

— Очень на это надеюсь, — отозвалась тогрута. Помолчала и добавила с улыбкой: — А ты, Алекс, оказывается, мечтатель.

Так. Она, всё-таки, успела что-то увидеть. Наверное, какие-то сцены из нашей совместной истории. И приняла их за желаемое, за мои фантазии. Ладно, будем считать, легко отделался. Узнай Осока что-нибудь о корабле, она бы так спокойно себя не вела.

— Разве мечтать – это плохо? — спросил я.

— Нет, вовсе нет. Главное, идти в нужном направлении, тогда может сбыться.

— Я стараюсь.

Как только я – вернее, мы с сестрой – остались в одиночестве, Падме поинтересовалась:

— По-прежнему сердишься, что я проучила её?

— Нет, — ответил я. — Всё сложилось как нельзя лучше. Я был неправ, прости.

— Ничего, бывает.

Самое интересное, именно после этого ночного инцидента наши отношения вдруг разом стали проще и уже мало отличались от начала знакомства в той, прошлой жизни. Создавалось впечатление, что Осока перестала отгораживаться от меня эмоциональным барьером, а к расхождению наших с ней мировоззрений относилась более спокойно. И, кажется, чаще соглашалась с моими доводами, чем раньше, что меня не могло не радовать. Речь её чем дальше, тем больше становилась похожа на нормальный русский язык, оставался небольшой акцент, но я не сомневался, что и он вскоре исчезнет без следа. Солнечные перегонные установки вызвали у Осоки живейший интерес. Оказывается, она знала о разработках профессора-отшельника, но, как и все остальные, полагала, что они утрачены. Тем не менее, она и словом не обмолвилась о том, что неплохо бы "поставить эту технологию на службу Империи". Наоборот, предложила ту же идею, что и Корки – установить на преобразователи подрывные заряды.

— Я не умею, — вздохнул я. — Может, ты сделаешь?

— До такой степени я сапёрное дело не изучала, — отказалась она. — Подорвать что-нибудь могу, а неизвлекаемость и сложные датчики – не моё. Проще купить готовую мину.

— Да, а потом сам изготовитель за большие деньги её обезвредит.

— Зря ты так. Производители вооружений дорожат репутацией больше, чем кто-либо. Если мина, заявленная как неснимаемая, хоть раз будет снята без взрыва, кто потом будет покупать у этой фирмы?

Монтаж агрегатов особого труда не составил: всё-таки, разрабатывали их бреганцы, а они постарались, чтобы со сборкой справился любой техник или пилот орбитального буксира. Шестиугольное основание соединялось с блоком преобразователя и крепилось на забитый в площадку якорь, три растяжки шли ещё к трём якорям. Вокруг собиралось из шестиугольных же ячеек зеркальное поле. Какой стороной их ставить, было непринципиально, потом нужно было только повернуть в правильном направлении краны соединительных патрубков. И в заключение оставалось лишь смонтировать по периметру подающий трубопровод из унифицированных секций. Манипуляторы, которые я приобрёл для "Амидалы", относились к тому же семейству, что стояли на ремонтных капсулах, и я немного умел с ними обращаться. Впрочем, Осока, понаблюдав немного, сказала:

— Пусти-ка лучше меня. У меня быстрее получится. Без обид.

— Что ты, в мыслях не было, — отозвался я, уступая кресло оператора. — Ты-то где этому научилась?

— Ещё в Храме, на практике. Мы два раза летали разбирать древние кладбища кораблей, искали артефакты. Потом здорово пригодилось. После ухода из Ордена я какое-то время работала орбитальной монтажницей.

Вечером того же дня, когда мы с Осокой запустили первую из энергостанций, пришло сообщение от мандалоров, они просили при первой же возможности связаться с ними в интерактиве. Я отправил ответ: "Ждите у терминала". Как только Осока отправилась в душ, запросил видеосеанс. Несколько секунд – и на боковой секции блистера в радужной рамке возникло объёмное изображение лица Сони.

— Доброго времени суток, — поздоровалась она.

— И тебе доброго здоровья, — сказал я. — Отчего такая срочность?

— Виделись с постоянным посредником, — сообщила мандалорианка. — Он предложил нам контракт в точке рандеву с тобой.

— Та-ак. Что за контракт?

— Устранение фигуранта.

— Считаете, как-то связано? — усомнился я.