Помню, как стояла на берегу залива Эльгаладна, с зажженным стеклянным фонарем, в котором теплилась свеча и люди, выстроившись в очередь, шли, шли, шли к ней на исповедь, на разговор по душам, не давая бедной старице отдохнуть и помолиться...Не надо заставлять делать человека то, что он может сделать сам, нужно лишь создать необходимые условия - это правило давно усвоила Эльгаладна и отлично им владеет.

Еще я помню как в их лагерь приезжал некий отец Кирилл, который отслужил мессу (молебен? Не знаю - я не католик), после потоптался какое-то время, пообщался с остальными и был свидетелем обряда во время которого принимали в братство двух или трех новых девушек. Они преклонили колени, были произнесены слова и поцелованы руки, девушкам одели на шеи медальоны из серебра, со знаком креста и надписью на латыни. После был Праздник, на котором в огромной яме был сложен не менее огромный костер в форме равноконечного креста.

Куда было мне видеть то, что стояло за этим? Мой ум был слишком юн и хотя я замечал то, что помогло мне распутать сложившующся в дальнейшем паутину лжи, я шел семимильными шагами к тому, чтобы через два месяца стать частью народа серебра...

Был в походе еще один любопытный случай. Однажды ночью мне приснился сон. Снилось мне, что я иду по стеклянному мосту, который подвешен высоко в небе, соткан из хрустался и радуги и света и ведет в жизнь вечную. Я прошел этот мост, оставив далеко позади Палландо (видимо имелся ввиду его отстающий ум), и, подходя к концу моста, обнаружил у себя в руке некий белый камень. Чувствуя, что этот камень мне не нужен, так как мой путь окончен, я положил его на мост, зная, что Палландо его подберет, так как ему он нужнее.

Рассказав утром свой сон Эльгаладне я узнал, еще часть "предания" и что мне было некое откровение.

Этот камень был найден в руке первого короля серебряного народа, еще во времена Средиземья, как раз тогда, когда его принесли верные слуги со встречи с ангелом. Дело в том, что Король куда-то исчез и эльфы не могли двигаться дальше в Великий Исход без своего короля, они долго его искали, а найдя обнаружили без сознания, только в его длани был зажат белый, молочного цвета камень.

Что это за камень, какова его природа, зачем он вообще был нужен, мне так и не рассказали, так как я был еще недостоин. Остается вопрос было ли вообще что-то на самом деле про этот камень или эту часть предания они тоже "вспомнили" как раз к случаю.

Однако позже я узнал и об этом камне.

Мое торжественное рождение как одного из народа было назначено не то на август, не то на сентябрь, вообще в скором времени, а до того, после конца похода, меня пригласили пожить у Эльгаладны в "гостевой квартире" и на смотрины к Королю Торину.

Признаться я не очень понимал зачем это необходимо, но подумал, что верно Король сам смотрит на тех кто вступает в ряды народа серебра и желает знать все что происходит не по наслышке...

Встреча с Павлом Парфентьевым, гномским королем и главой ордена рыцарей проходила у него в квартире. Меня оставили на едине с тучным, бородатым человеком, который мог бы вместить в себя много мудрости, если бы таковая измерялась размерами тела. Он томно возлежал на двуспальной кровати, одетый по всем правилам приличия (слава Господу он не страдал наклонностями Палландо), сложив пухлые ручки на животе и почесывая бороду, пристально разглядывал меня. Сперва разговор был весьма поверхностным, но вскоре Эльгаладна и Торин Парфентьев обсуждали беды своего Королевства, что негде им взять еще рыцарей и мужчин для своего благого дела и иногда позволяли мне делиться своими соображениями.

Помню, как у них вызвало смех мое предложение объединиться с моим кругом друзей, поскольку я предполагаю, что могу дать им некоторое культурное обогащение (зная их первого рыцаря и остальных самопровозглашенных мужланов это было бы простой задачей даже для малообразованного человека), как фыркнула Эльгаладна и рекла "Тебе ли обогащать нас и давать нам прекрасное, ибо мы и только мы можем дать, а вы взять у нас".

Вновь меня удивило такое однозначное отношение ко всем остальным и вновь я промолчал.

Но в целом смотрины прошли хорошо. Торин Парфеньтев смотрел пристально мне в глаза, видимо испытывая мою душу и проникая в суть моей природы, не отводя глаз во время всего разговора, видимо предполагалось, что сила его личности впечатлит меня, только, увы, первым почему-то не выдержал он и потом прятал от меня свой взор и избегал смотреть мне в глаза. Хотя мне тут хвалиться нечем - умение пучить взор никогда не было для меня чем-то особенным или примечательным - большой мудрости оно не требует.

После смотрин у Торина меня водили по домам некоторых рыцарей, зачем-то знакомили с ними всеми и их женами, семьями.

Потом время моего пребывания в северной столице серого народа истекло и я уехал обратно под свой Ольск (Подольск), как именовал этот город презрительно Эленхиль, "продолжать сидеть под своим Ольском у мамы", о чем нисколько не жалею.

Дальше мои встречи и общение с Эльгаладной проходили в Москве, до моего принятия в народец было еще несколько месяцев...

Как-то раз, на кухне, за чашечкой чая, Эльгаладна, видя мое рвение и желание стать частью высоких идеалов обронила слова о том, что Торин-Павел Парфентьев ищет себе преемника, наследника королевской гномской власти и что я, похоже, предопределен судьбой, Богом и звездами к этому служению.

Моя первая реакция была счастьем, смешанным с восторгом. Еще бы! Наконец я буду призывать людей к Богу, а они будут слушать, меня облекут правом наставлять и буду не просто обладать властью, которая как таковая меня смущала (не в силу того, что я якобы скромный - напротив), но буду занимать крайне ответственное место во вселенной и смогу творить добрые, великие дела.

Эльгаладна сказала, что думала об этом с той самой первой минуты, как увидела меня. Что эта мысль постоянно была с ней и она присматривалась ко мне и пыталась понять я ли тот, кто предсказан быть наследником Короля Павла Парфеньтьева.

Из косвенных сведений я уже знал, что это известно и первому рыцарю и всем тем, кому следовало знать, они всегда живо интересовались тем "а что там Олорвэ?" (это было и есть мое прозвище на эльфийском).

Конечно стать Королем христианского народа можно было только в том случае, если я, будучи на тот момент убежденным и вдохновленным православным христианином перейду в католичество ("и не надо смотреть на Аннатара и его супругу - они по прежнему в православии, но в заблуждении" сказала Эльгаладна), пойму и приму, что мира на земле можно достичь только мечом и буду не мудрецом, как мне хочется, но воином Христовым, рыцарем.

Вернулся я домой после этой беседы, признаться, с несколько потрясенным состоянием души и ума.

Мне ну никогда не хотелось быть королем, воином и католиком. Зачем мне это все, если я и так прекрасно нашел свою дорогу, свои образы и идеалы, к которым стремлюсь? Но быть в центре событий, вершить судьбу народов и стать легендарным мудрым владыкой, как Келеборн из Властелина Колец мне, конечно, очень хотелось...

День шел за днем, молитва за молитвой...я все пытался принять решение и понять как мне надо поступить. И с каждой новой мыслью, новой деталью, я стал понимать, что меня без меня же и женили. Что я лишь становлюсь частью механизма, который захватывает людей прекрасными идеалами, перемалывает их, меняет ум и душу и делает из них то, что угодно Эльгаладне, Палландо и Торину.

Любое свободомыслие, иные идеи, взгляды и предположения с моей стороны всегда отметались, существовала некая стена идей, через которую проходило только то, что было одобрено свыше - с престола этих троих персонажей, а их идеи всегда были и будут вдохновлены самим Господом, потому, должно из принимать без сомнения и смиряться.

Я довольно резко разорвал "союз" и сказал, что отказываюсь ото всего...Тут же мне начали писать первые, вторые и прочие рыцари, вдруг внезапно вспомнив о том, что мы вроде как друзья и как бы ненавязчиво (но крайне неумело) начинались small talks как у англичан о погоде и здоровье, ведущие к тому, чтобы обсудить мое решение и выяснить причины такового.