– Несколько дней назад был в конюшне при здании суда.

– Суда? М-да, похоже, у тебя найдется много чего интересного мне рассказать.

– Найдется. Ты меня только не торопи.

Жилые комнаты в доме Пурима располагались наверху, над лавкой. Пока Барс отмокал в лохани с мыльной горячей водой, старший сын книготорговца принес от оружейника меч – вполне, надо признать, приличный. Пурим притащил наскоро собранный женой поднос с горой снеди. Сама Елена заглянула в комнату с ворохом разнообразной одежды, мило засмущалась, свалила вещи на ближайший стул и, улыбнувшись, вышла. Адепт не мучал рыцаря вопросами – принял к сведению краткое изложение событий, втиснутое Барсом в одну емкую фразу, помолчал задумчиво, похмыкал и решил, видно, отложить выяснение подробностей до лучших времен. Только когда рыцарь, одевшись, стал пристегивать к поясу меч, Пурим спросил осторожно:

– Ты уверен, что тут есть такая срочность?

– Есть.

– А я бы не стал торопиться, – мягко возразил адепт. – Я бы сказал, что сейчас тебе нужно отдохнуть и отоспаться. Завтра пойдем разбираться, Барс; послушай меня, никуда они от нас не денутся.

– Что значит «пойдем»? – удивился Барс.

– А ты полагал, я тебя одного отпущу? После того, как тебя чуть не ухайдокали? Ты на себя в зеркало посмотри, герой.

– Не стоит тебе вместе со мной светиться.

– Плевать. Пусть думают, что хотят.

– О семье вспомни. И потом, ты когда в последний раз оружие в руках держал, Пурим?

– Да лет уж скоро двадцать тому, и что? Оно мне надо? Тут оружием потрясать – больше вреда выйдет, чем пользы. Нет, одного я тебя не пущу, и не мечтай. Хоть на стреме постою, понаблюдаю, чтоб тебя опять в ящик не засунули.

– Ладно, на стреме постоишь, – сдался Барс. – Но только наблюдай, договорились? И давай собирайся, не то один уйду.

– Все-таки хочешь сейчас идти?

– Надо, Пурим. Если узнают, что я сбежал – мигом свернутся, никаких концов не найдешь. А мне, знаешь ли, любопытно.

– Только горячку-то не пори, – недовольно пробурчал адепт.

Спешка оказалась напрасной. В суде очень удивились, увидев Барса: серьезный пожилой клерк внушительно объяснил рыцарю, что его дело было полностью разъяснено и закрыто уже (позвольте, сверюсь с бумагами) пять дней назад, все подозрения сняты, задержания личности не проводилось. По нелепому совпадению пристав, допрашивавший Барса, ночью того же числа скоропостижно скончался в своей постели, предположительно – от сердечного приступа. Гвардейский лейтенант, карауливший Барса, был убежден, что пристав сам вывел рыцаря из здания суда. В общем, никто ничего не знал. Зато конюх в казенной конюшне встретил Барса с искренней радостью.

– А я-то гадаю, что ж вы своего жеребчика никак не забираете, – тараторил он, ведя рыцаря по проходу между стойлами. – И стоит ведь, бедняга, оседланный уж сколько времени. Я уж к нему и так, и сяк подойти пытался, так он чуть дверь в стойле не вышиб. Я ему корма на лопате подбрасывал. Хорошо еще хоть поилка у нас общая, желобом, можно снаружи воды налить, а то б сгубился жеребец. И то сказать, корм ведь у нас казенный, а на вашего жеребца разнарядка не вышла, а жрет он – просто прорва, ей-богу. Я уж собрался бумагу начальству сочинять, жалко ведь животинку, да только не мастак я бумаги писать.

– Спасибо, приятель, – Барс сунул в широкую ладонь конюха несколько монеток. – Ты все сделал правильно. А скажи, разве за жеребцом не приходили?

– Приходили, а как же, – с готовностью согласился конюх. – Да только с чем пришли, с тем и ушли.

– Двое? Один коренастый такой, рыжеватый, а второй высокий и чернявый? – Описал Барс своих ныне покойных похитителей.

– Верно, эти ваши приятели и были. Только конь их не признал.

– А раньше ты их не встречал?

Конюх искренне изумился.

– Ваших знакомых-то? Откуда?

– Я там порасспрашивал вокруг суда, – говорил Пурим вечером того же дня, сидя за бутылкой вина в комнате, которую гордо называл своим кабинетом. – Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Там позади есть такая неприметная дверка из подвальчика, но она обычно закрыта. Никто не помнит, чтобы там что-нибудь грузили.

– Повезло сволочам, – подытожил Барс. Был он изрядно пьян и сидел, развалившись в кресле, закинув ногу на подлокотник.

– Ну, я бы не сказал, что им так уж сильно повезло, – резонно возразил Пурим.

– Тоже верно, – согласился Барс, вспомнив дымящиеся, опаленные тела и поморщившись.

– Я, конечно, еще поднапрягу своих людей, разузнаю, что смогу. Вокруг пристава этого стоит поразведать: с кем общался, чем дышал. И умер он, конечно, излишне своевременно. Полагаю, отравили.

– Угу.

– Беспокоит меня еще один вопрос. Создается полное впечатление, что в городе тебя ждали. Сам подумай: один только ящик найти, подготовить, доставить – это ведь не один час нужен.

– Не говори мне о ящиках.

– Ну, извини. Но ты подумай лучше: кто мог узнать, что ты приедешь в Сантию? Ведь даже я не знал.

Барс поразмыслил.

– Узнать меня, в принципе, и в Шуме могли, и по дороге. Но предупредить? Разве что голубями. Кстати, о голубях. Почему ты не знал, что я еду? Разве Вагрус тебе сообщение не присылал? У вас же, вроде, так положено?

– Я ничего не получал.

Собеседники некоторое время молча смотрели друг на друга, потом Барс заскрежетал зубами.

– Вагрус! Я ж его задавлю, собаку! Он же…

– Тихо, тихо, охолони! – прикрикнул на рыцаря Пурим, резко и повелительно. От неожиданности Барс замолчал.

– Ты только не заводись, – сказал Пурим уже мягче. – Спокойней. Я понимаю, что тебе сейчас хочется глотку кому-нибудь порвать. Только не факт, что это Вагрус. Голубя могли поймать, сообщение перехватить, да он мог просто не долететь. Сам же говоришь, видели тебя многие, мог кто-то и узнать. Голубей, опять же, не один Вагрус держит.

– Пару вопросиков я ему все же задам.

– Ничего ты ему не задашь, и в Шум не поедешь, – убедительно заявил Пурим. – Послушай хорошего совета. Дело это деликатное, а ты напортачишь только. Вопрос ведь даже не в Вагрусе, в конце концов; он может быть только наводчиком, а где-то есть еще заказчик, и вот он-то мне наиболее интересен. К таким делам, дружище, опыт нужен, так что предоставь-ка все это мне. Если уж я ничего не выясню, то и никто не выяснит. Кстати, стоит еще разузнать, кто дал ориентировочку на того разбойника, с которым тебя перепутали, и когда. Очень уж описание его тебе подходит.

– Тебе бы расследователем работать, Пурим, а не книготорговцем.

Пурим хохотнул.

– Не хочу. Там одна бюрократия, а я бумажки писать не люблю. Я уж лучше так, потихоньку, своими силами.

– Ну-ну.

– Ты лучше спать иди, мститель. Завтра наговоримся. И не рассчитывай, я тебя раньше, чем дня через три, никуда не отпущу. По-хорошему, тебе б вообще отлежаться недельку.

– Належался уже, спасибо. И знаешь, Пурим, не хочу я никому глотки рвать. Мне обидно просто. Налей-ка еще вина.

– По-моему, тебе уже хватит, дружище, – мягко, но решительно заметил Пурим. – Спать иди. Помочь тебе, что ли? Эк тебя, дружище, развезло.

Барс действительно прожил у Пурима три дня. Расследование зашло в тупик: все ниточки, которые находил Пурим, неизменно обрывались на безвременно почившем судебном приставе. Однако кое-какие детали узнать все же удалось. Например, ориентировка на разбойника изменила приметы за день до приезда Барса в город, но двое «приятелей» рыцаря засветились возле пристава уже месяц назад, и тогда же был заказан ящик. Поскольку месяц назад рыцарь еще и сам не знал, что будет проезжать через Сантию, напрашивался вывод: охотились не за Барсом персонально. Вероятно, ловушку готовили на Рыцаря Пламени – любого, который появился бы в городе. Что заставляло предположить возможность существования и других ловушек.