Сражение происходило в узком пространстве между горами и морем. Не выдержав напора спартаковцев, римляне смешали ряды. Кто же мог ожидать, что беглые рабы умеют так остервенело сражаться? Ещё немного, и началось бы позорное бегство римских воинов. Тогда один из легатов Лентула, не растерявшись, применил испытанный в боях приём: он бросил серебряного орла (легионный значок) в гущу битвы с тем, чтобы разбегавшиеся воины, устыдившись, остановились и устремились освобождать святыню. Произошло замешательство.

Спартак, напряжённо следивший за происходящим, решительно оттолкнул ногой Медосада, державшего его коня под уздцы. Тот не шелохнулся.

- Пусти или я тебя задавлю! - крикнул Спартак.

- Дави! -ещё громче закричал телохранитель. - Брось нас. Подставь себя под римские мечи . Погуби всё дело.

Битва за легионный значок отличалась большой свирепостью. Здесь погибло около сотни человек с обеих сторон, но свой значок римляне унесли. Они приободрились, и если бы не внезапный удар с тыла спрятанного в засаде отряда спартаковцев, исход сражения был бы неясен. Войско римлян было разгромлено. Сам Лентул предусмотрительно скрылся в лагере, едва ряды его воинов пришли в беспорядок: не хватало ещё, чтобы в сражении с беглыми рабами погиб римский консул.

Проезжая по мёртвому полю, Спартак с горечью оглядывал горы трупов: рабы лежали вперемешку с римскими легионерами, уравненные смертью со свободнорождёнными гражданами. Лицо одного убитого задержало его внимание: вчерашний бородатый фракиец лежал навзничь, поражённый в грудь дротиком. Увидеть родные места ему так и не довелось.

6. ИСКУПИТЕЛЬНАЯ ЖЕРТВА

Осенью, выкапывая в луканском поле корень мандрагоры, Ноэрена заметила слева орла. Верная примета, предвещавшая кончину в течение года. Она не испугалась. Боги давно открыли, что ей суждено умереть молодой. Но кто заменит её возле Спартака? Он так наивен, первая встречная может показаться ему достойной избранницей.

- Если бы не было меня, на ком бы ты женился? - спросила она мужа.

- Ни на ком , - был краткий ответ.

Все они так говорят. Уже сейчас вокруг него было много женщин, и все они хотели отнять её мужа. Герой, полководец, вождь, чьё слово - закон для тысяч людей, их гордость, защитник, надежда. Никто не догадывается, как беззащитен он на самом деле. Какой толк, что царский венец, напророченный ему судьбой, он отверг? Волю богов никто не в силах изменить. Ему предначертано достигнуть царского величия и погибнуть в расцвете славы. И он погибнет, если его не спасти. Кроме неё, не может никто.

Всю жизнь она только и делала, что спасала его. Дочь владыки бессов, едва обретя супруга, она его утратила. Тогда она спустилась с гор, готовая пройти полмира в поисках избранника. Оскорблённое божество карало её за нечестие муками совести. Забвение смогли дать братья-орфики; они же помогли вновь обрести супруга. Как долго верила она, что он принял в сердце благостного Загрея! Разве не посвятила она его в мисты и не открыла сокровенные тайны орфизма? Разве не вдвоём замыслили они город Солнечного Бога? Уступая его желаниям, она часто отказывалась от строгих предписаний, которые обязана соблюдать служанка Загрея, посвящённая в высшую степень знания, - не соблюдала постов, не совершала жертвоприношений, нарушала целомудрие тела. Он потребовал непомерного - совершение ею обрядов в честь Диониса Фракийского. Она пошла и на это. Утратив Загрея сладчайшего, предчувствуя близкую погибель, она соглашалась на всё. Бесчувственный слепец, он не видит, что она на краю гибели. Как видно, власть Ма непобедима.

Пусть живёт, как знает. Она ему не нужна, потому что, отвергая её Бога, он отвергает и её. Помеха в его жизни, отданной на служение Ма Диндимены, обуза, вечный укор. Она сумеет уйти. Но знать, какая женщина займёт её место, она должна. Её право - не подпустить недостойную.

Консул Геллий, занятый после победы над Криксом празднествами и раздачей наград, замешкался на Гарганском мысе, но, побуждаемый призывами коллеги, двинул наконец свой легион вослед за беглыми рабами. Весть о разгроме Лентула ещё не успела дойти до него. Спартак, узнав от разведчиков , что Геллий приближается, оставил свой лагерь с обозом на прежнем месте и налегке устремился навстречу новому врагу. Его воины, окрылённые только что одержанной победой, жаждали отомстить за гибель Крикса.

Ноэрена еле успела проститься с мужем.

- Спартак! - с последней надеждой позвала она, но поняла, что он ещё здесь, однако мысли его далеко, там, в будущем сражении.

Прижав её больно к своему колючему панцырю, он велел ждать и был таков.

Всё утро она молилась, но Загрей не посылал никакого знака. Наверно, его природе была противна мысль о задуманном ею кровавом искуплении. Её осенило: с мольбами надо обратиться к родному Дионису Фракийскому. Молить следовало бога, давшего зловещее пророчество.

Совершая полузабытый ритуал, неверная жрица вдруг ощутила трепет. Радостные слёзы наполнили её глаза: не было сомнений, бог её услышал. Искупительная жертва будет угодна ему. Кто-то должен согласиться умереть вместо Спартака, и тогда пророчество утратит силу, а он, , уцелев, сможет основать настоящее царство и стать родоначальником великих владык.

Когда Реститута таинственно ей сообщила, что в стадии от лагеря есть древнее святилище Диониса, небольшой заброшенный храмик на береговом утёсе, Ноэрену будто что-то ударило, и она с испуганной радостью впилась глазами в хромоножку. Женщины уговорились отправиться туда наутро, никому не сказав, прихватив ягнёнка и всё необходимое для жертвоприношения.

Этот храм на утёсе снился Ноэрене всю ночь. Предчувствие говорило ей, что именно там Дионис явит милость к своей недостойной служанке.

Всю дорогу к храму женщины молчали. Утёс выглядел на редкость унылым; скудная, сплошь из колючек растительность вдоль тропинки тоже не радовала глаз. Наверху стоял небольшой деревянный храмик; его стены были изъедены временем и потемнели, как лицо древней старухи. С почтением войдя внутрь, Ноэрена увидела бедный алтарь с символами Диониса, запустение, пыль и паутину. Тревожное чувство узнавания наполнило её: будто когда-то она уже бродила по этим выщербленным плитам, слышала гулкое эхо шагов, видела солнечный луч, в котором дрожали пылинки. Без сомнения, это случится здесь!

Её охватило волнение. Желая остаться одна, она велела Реституте наломать сухих веток и развести огонь. Потом женщины занялись принесением священной жертвы, и руки Ноэрены бестрепетно вонзили нож в сердце связанного ягнёнка. Смешав кровь с вином, она совершила возлияние на алтарь. Потом обе, приступив к обряду приобщения божеству, выпили оставшееся вино. Ноги Ноэрены, ослабнув, подкосились сами собой , и она опустилась на пол перед алтарём. Начав горячо молиться, она просила бога принять искупительную жертву, отвратить гибель от мужа, а ей позволить наконец не страдать.

Когда за её спиной раздались чьи-то шаги, она не дрогнула и не обернулась. Кто-то подходил к ней сзади. Холодное дыхание бога заставило её задрожать, но жрица осталась распростёртой перед алтарём, прижавшись мокрой щекой к холодному камню.

Накануне Реституту разыскал её хозяин. Донат велел хромоножке заманить жену Спартака далеко от лагеря, в осквернённый многими преступлениями и потому давно заброшенный храм Диониса, пообещав награду. Жрицу и колдунью, привораживающую спартаковцам удачу, давно следовало устранить.

В сражении с Геллием Спартак не применил никаких военных хитростей. Его силой стала внезапность нападения и ненависть к убийцам Крикса. Помимо легиона консул располагал и вспомогательными войсками, но спартаковцев было ровно вдвое больше. Противостоять натиску вчерашних пастухов, вышедших сражаться в правильном боевом строю, римлянам оказалось не под силу. Наспех набранные из ветеранов легионеры дрогнули. Цепион, Катон и прочие благородные юноши, явившиеся праздновать победу над рабами, улепётывали от врагов вместе с консулом. Следом, побросав оружие, постыдно бежали римские воины.