На следующий день искали тело Спартака, желая доставить его Крассу, однако оно так и не было обнаружено при самом тщательном досмотре .Говорили, будто гладиаторского вожака изрубили в куски. Другие предполагали, что сподвижники успели унести его. Находились и такие, кто утверждал, что Спартак - оборотень и превратился в волка-людоеда.
Красс был крайне раздосадован, утратив драгоценный трофей - голову свирепого гладиатора.
7. ПОБЕДИТЕЛЬ
Продолжавшая находиться в римском обозе Фанния не пришла поздравить победителя. Объезжая лагерь, благостный и милостивый Красс навестил по дороге приятельницу.
Она лежала в своей палатке, вытянувшись, закинув руки за голову, и смотрела в потолок. При виде гостя Фанния неохотно попыталась подняться, однако он ласково удержал её.
- Мне сообщили, что ты больна. Поздравь меня с полной победой. Я помню, в ней есть и твоё участие. Убитых горы, мы сбились со счёта. Хочешь взглянуть на головы вожаков? Я приказал отсечь их и опустить в кедровое масло.
- Голов не надо, - поморщилась женщина.
- Нет, милая госпожа, нет, - спохватился Красс. - Тебе цветы.
- Асфодели и плакун-траву?
Она назвала надмогильные цветы, и Красс отступил, уязвлённый:
- Ты не рада нашей победе?
- Твоя победа будет скоро сильно вонять, - хихикнула она.- Пожалуй, я взгляну на голову Спартака.
Претор замялся. Слова Фаннии были крайне ему неприятны.
- Так он жив! - встрепенулась она, услышав, что головы Спартака нет. - Клянусь богами, он жив.
Красс постарался разуверить её и даже назвал имя центуриона, ранившего гладиатора дротиком в бедро, лишив того возможности сражаться. О том, что Спартака поразили сзади, он говорить не стал, зато с чувством сказал:
- Он погиб. И погиб достойно, как к лицу настоящему полководцу, о чём я написал сенату.
- Пока не отыщется тело, победа твоя останется неполной.
Злоязычие приятельницы начинало его раздражать:
- Ты ошибаешься. Я выполнил свой долг. Порядок в государстве восстановлен.
- Наш порядок - всеобщее рабство,- вдруг презрительно заявила она. - Свирепые с безгласными, мы раболепны с сильными. Презирая рабов, мы давно стали их подобием. Если бы ты видел римских граждан, обнимавших ноги рабов, моля о пощаде! Мне отвратителен наш порядок, Красс!
Внимательно выслушав женщину и покачав головой, претор задумался: Фанния вела речи, несвойственные женщинам, причём рассуждала вполне разумно. Возможно, до сих пор он недооценивал её.
- Ты заблуждаешься, милая Фанния, - спокойно возразил он.
Обрушивать на голову бедняжки поток красноречия, которым он блистал на форуме, Красс не собирался. Перед ним была всё-таки только женщина, и он постарался говорить как можно проще.
- Я признаю, что рабы тоже люди. Более, как никто ценю их, понимая, как много пользы могут они принести в руках доброго владельца. Лично я справедливый хозяин, и мои рабы любят меня. Почти ни один мой городской раб не сбежал к Спартаку, так как он и знают, что получат свободу скорее и легче послушанием, чем бунтом. Подчинение - основа человеческого общества. Обдумай это, и, будучи разумной женщиной, ты согласишься со мной. Так заведено от века, так угодно богам. Все мы в рабстве друг у друга и у законов. Разумно выступать не против рабства, как делал Спартак, а против дурных хозяев.
Довольный собой, Красс улыбнулся и погладил красивую руку госпожи. Бедняжка переутомилась; отдохнув, она придёт в себя и станет прежней обольстительницей. Он проявит щедрость, нуждаться она больше не будет. Мысли Красса приняли иное, более приятное направление. Он ожидал, что собеседница хотя бы улыбнётся, однако она оставалась мрачной.
- Отправляйся в Рим, - посоветовал он. - Я дам тебе и коней, и повозку, и охрану...
- Весна, - не слушая, сказала она. - Скоро луга зацветут...
От приятельницы Красс удалился не без досады. Наверно, матрона ждёт не слов, а подарка, какое-нибудь колечко или серёжки. Уж эти красавицы! Поклонники их избаловали. Таким подавай не колечко, а усадебку. Что ж, Фанния заслужила. Но палец ей в рот не клади: откусит руку.
Устав за день, тем не менее он долго не мог заснуть и сидел до полуночи, уставившись на светильник. В плошке бессмысленно сгорало оливковое масло. Наблюдая агонию светильника, кто-то в нём, расчетливый и скупой, возмущался и негодовал, а кто-то со сладострастной жестокостью любовался, как сгорает дорогое масло. Да, подарит усадьбу и толстый перстень с большим камнем. Очень большим и дорогим. Горькая сладость расточительства, до сих пор неведомая, поманив, испугала и наполнила изумлённым смятением.
Отправляя Фаннию в Рим, он сказал со значением:
- Надеюсь, наша разлука будет недолгой, а наши дружеские отношения, которые я высоко ценю, станут ещё крепче.
В ответ она холодно отозвалась:
- Главное, что требуется от тебя - честно расплатиться со мной.
От негодования претор лишился слов.
Э П И Л О Г
Никто в Риме так и не узнал, где столько времени пропадала Фанния. Не дождавшись торжественного въезда Красса в столицу, она покинула город и удалилась в деревню оплакивать погибшего брата и свои утраченные надежды.
Вдоль оживлённой Аппиевой дороги, по которой она проезжала, уже были установлены кресты с распятыми спартаковцами. Иные смердили, их расклёвывало вороньё; иные ещё шевелились в смертной муке. Фанния велела ехать медленно и жадно всматривалась в лица распятых. Иногда она узнавала знакомых. Служанки визжали, закрывались покрывалами и со слезами умоляли госпожу гнать лошадей. Она не обращала на них внимания.
Марк Лициний Красс получил овации, то есть малый триумф, за победу над спартаковцами. Он был уязвлён и надел лавровый венок, хотя при этой церемонии и полагался только миртовый.
После торжества он совершил грандиозное жертвоприношение Геркулесу, угостил римский народ на десяти тысячах столов и подарил гражданам бесплатного хлеба на три месяца.
Уязвлённый успехами Помпея, справившего одновременно с ним триумф в честь победы над Серторием и ухитрившегося даже присвоить себе часть победы над Спартаком, Красс вынужден был обстоятельствами просить соперника о содействии в достижении консулата.
Этот консулат, полученный им в следующем после разгрома Спартака году, отличался тяжёлыми распрями с Помпеем. Коллеги еле терпели друг друга, нуждаясь один в другом. К счастью, Помпей вскоре отправился на Восток добивать понтийского царя, и Красс перевёл дух.
Под влиянием письма Спартака, дошедшего до Митридата, у неугомонного царя возник замысел собрать огромное войско с тем, чтобы устремиться в Италию посуху, через Фракию и Галлию, призвав все народы к восстанию против Рима. Царь пообещал даже освободить всех рабов, как он сделал это однажды в Азии. Передавали сказанные им слова:
- Уж если такое возмущение сумел вызвать Спартак, человек совершенно ничтожного звания, представьте, что будет, если там появлюсь я.
Однако боги не судили ему совершить ничего подобного. Теснимый римлянами, покинутый многочисленными друзьями, жёнами и детьми, он бежал в крайние пределы государства, в Боспор, к сыну Махару. Его последним приютом стала Таврида, а надеждой - огромные сокровища, сокрытые им в никому не известном тайнике. - золото, на которое можно было создать новое войско. Однако жена его Стратоника выдала тайну сокровищницы Помпею, умолив простить своего единственного сына - царевича Ксифара. Узнав об этом, Митридат велел схватить и умертвить Ксифара на глазах матери, а сам, теснимый воинами взбунтовавшегося Махара, решился на самоубийство. Желая умереть безболезненно, царь пробовал многие яды, однако они не действовали на него, пока, наконец, ему не помогли покончить счёты с жизнью.
Карьера Марка Лициния Красса, консуляра и победителя Спартака, продолжала успешно развиваться, так что вскоре он стал одним из первых лиц в государстве. В течение последующих лет он иногда виделся с Фаннией, безвыездно жившей на подаренной ей вилле. Обычно он совершал поездку к приятельнице, когда его охватывало внезапное отвращение к жизни.
