Наркисс простудился, спасая плоты. Их усилия оказались тщетны, небывалый ветер разнёс их многодневный труд по брёвнышку. Не годились прутья для крапления плотов, Наркисс это сразу определил, а кожаных ремней не хватило. Такой плот мог развалиться без всякого ветра. Попал бы в быстрое течение, и конец. Вот если бы плести лозы честь честью, как он обучил гладиаторов на Везувии, вышло бы крепко. Но когда есть нечего, а за плечами враг, какая уж работа. И, собрав пожитки, люди двинулись прочь от моря. Вождями было решено, повернув назад, пробиться сквозь римский заслон, выйти на богатые хлебом земли. Глядя в сторону обильной мясом, вином и всякой земной благодатью, но недосягаемую Сицилию, многие плакали.
Лёжа в тряской повозке, Наркисс вспоминал недавние дни. Хлебнули же они с внучкой лиха. Вырвавшись из лагеря германцев, добрались-таки до Фурий, ночуя то под кустом, то в диких горах, где только зверь хищный да змеи. А сколько пережито опасностей! Бедняжке внучке снова пришлось пачкать лицо, чтобы скрыть свою красоту. Чего стоил один Диокл, приведший их к разбойникам, от которых потом они еле скрылись. Совсем в развалину превратился Наркисс, добравшись до Спартака. Если бы не забота о внучке, он и не дошёл бы. Экая жалость, что Спартак не мог взять в жёны Элену ещё в Лукании, когда заботливы дед это ему предлагал. Ныне Спартак вдов, вдруг что-нибудь и получится. Правда, теперь Спартак совсем не тот, что прошлой зимой в привольной Лукании, а суров, хмур, молчалив, и не приходит запросто посидеть у костра. Если только когда-нибудь, со временем... Горько то, что времени-то никакого у стариков нет.
( небольшая лакуна - 4000 знаков)
...и свежесодранных шкур? Да, прошлый год был самым счастливым в их жизни: ведь они провели его свободными людьми. Если бы не тревога за будущее Элены!
К вечеру старику стало хуже. Наркисс слабо улыбнулся беззубым ртом, заметив неведомо откуда взявшегося Спартака: вождь, большой, бородатый, в воинских доспехах, склонился над стариком. Собравшись с духом, Наркисс заговорил:
- Я всё хочу спросить тебя, сынок, куда девалась та славная золотая богиня, которую ты вручил мне как лучшему плетельщику, в нашем Силарском лагере, а я передал в казну?
Лицо Спартака омрачилось:
- Всё наше золото увезли пираты. Ты, наверно, слышал.
- Жаль. Ох, как жаль Ники, - вздохнул Наркисс. - Нынче внучку свою Элену тебе на сохранение оставляю. Гляди, не прозевай, как Нику.
Разговор с вождём приободрил Наркисса.
- Помнишь, дитятко, - сказал он внучке, - как он рассказывал нам про свой Город?
- Про Гелиополь, - подсказала Элена.
- Обманщик. Конечно, он обманул нас всех, но ведь мы сами хотели быть обманутыми.
Элена возразила, но дед твердил своё:
- Обманул. Обманул... Но до чего было хорошо!
Задремав под его бормотанье, Элена не уследила, когда дед навсегда ускользнул от неё.
8. С Т Е Н А
Приблизившись к Гиппонию, спартаковцы увидели возведённую по повелению Красса стену, из-за которой в них полетели вражеские стрелы. Предвидя попытку рабов вырваться из ловушки, в которую он их запер, Красс велел легионерам не препятствовать им. В ближнем лесу была спрятана римская засада, которая ударит рабам в спину, когда те будут преодолевать стену.
Всё произошло, как было задумано. Выпустив за стену множество спартаковцев, римляне под водительством легата Квинта перерезали дорогу остальным, а отряд легата Скрофы окружил вышедших рабов. Было перебито около пяти тысяч человек.
Наутро Спартак неожиданно повторил вылазку: у рабов совсем не осталось пищи, приходилось прорываться. Но Красс был настороже. Снова пало несколько тысяч рабов, римляне же потеряли только троих воинов. Беглецам стало ясно, что они накрепко заперты в бруттийской ловушке.
Спартак больше не возобновлял попыток прорваться, разослав в разные концы Регия отряды для сбора продовольствия. Но цветущий край был разорён войной: нивы вытоптаны, стада перерезаны, священные рощи вырублены под корень, храмы осквернены пролитием крови, селения опустели. Спартаковцы голодали. Не пытаясь идти на приступ стены, они постоянно досаждали римлянам, швыряя в них камни и дротики. Часто, набросав в ров возле стены кучи хвороста, рабы поджигали их и под прикрытием дыма преодолевали укрепление, нападали на римлян и даже уводили пленных.
Вожди собрались на Военный совет. Все хотели знать, что намеревается делать Спартак.
- Преодолеть стену, - последовал ответ. - Снова дойти до Альп и покинуть Италию.
Не раздалось ни одного возражения. Те, кто у Мессины, взбунтовались против Спартака и даже грозили ему гибелью, если он не повернёт войско и не поведёт их на Рим, опустили головы.
На этом Совете впервые после болезни присутствовал Ганник. Галлы настояли, чтобы он снова принял на себя обязанности вождя. Озлобленность других вождей, их обращённые к Спартаку дерзкие речи, удивили и огорчили его.
- Надо снова идти к Альпам, - настаивал Спартак.
Но согласиться на это означало признать свою неправоту, когда они взбунтовались у Мутины.
- Я больше не доверяю тебе! - вскочил Каст. - Ты бросил нас под Фуриями, бросил войско Крикса у Гарганского мыса. Ты следуешь лишь своим решениям, не прислушиваясь ни к чьему мнению. Пускай ты скромно зовёшься предводителем, но по существу ты царь, и правишь нами, как царь.
Поднялся шум. Некоторые вожди схватились за мечи. Спартак, махнув рукой, молчал в ожидании, когда все успокоятся.
- Обычный Военный совет, - горько усмехнулся он в ответ на возмущение Ганника.
Тот уже знал, что во время свары под Мутиной к груди Спартака были даже приставлены мечи.
Споры вождей и недовольство Спартаком продолжались бы ещё долго, если бы вскоре не стало известно, что уход за Альпы невозможен: возвращавшиеся на родину испанские легионы Помпея уже вошли ы Циспаданскую Галлию. Если с Крассом им ещё можно было потягаться силами, то столкновение с Войском Помпея грозило гибелью. Перестав спорить, вожди вновь обратились к Спартаку.
- Отныне наше спасение Брундизий, - сказал он.
Брундизий, большой порт в Калабрии, куда приходили корабли со всех концов земли. Если, прорвавшись сквозь римские укрепления, беглецы доберутся до него, то захватят корабли и уплывут за море.
- Кто со мной? - оглядев притихших вождей и понимая их страхи, потребовал ответа Спартак.
- Я всегда с тобой, - первым заговорил Ганник. - Даже если мои соотичи не захотят в море, я останусь с тобой.
- Ты, Каст?
- Германцы хотят домой, а не за море, - проворчал тот.
Остальные, понимая, что другого выхода нет, согласились последовать за Спартаком.
- Мне мало вашего согласия, - решительно объявил Спартак. - Клянитесь. Клянитесь всеми богами беспрекословно повиноваться мне. Вручите мне право карать и миловать. Мутина, где я подчинился вам, больше не повторится. - Зная, что у них недостаточно сил по сравнению с Крассом, Спартак потребовал всей полноты власти; лишь общими усилиями они одолеют римлян.
Все, кроме Каст, поклялись.
Обосновавшись в лагере спартаковцев под Гиппонием, голодная Фанния часто бродила по окрестным полям, не думая про опасности. Окончательно убедившись в гибели брата, погрузившись в отчаяние, она утратила страх. Если судьба судила ей умереть здесь, среди перестрелок и дыма пожаров, пусть так и сбудется. В Риме её больше никто не ждал, да и особых дел у неё в жизни больше не осталось. Служанки будут радёхоньки, получив свободу по завещанию хозяйки, и, скорее всего, сгинут в лупанарах. Красс будет также доволен, сэкономив на вознаграждение.
Спартак... Нет, он не простой разбойник, не только вождь захотевших свободы рабов. Он безумец. Освободить рабов? Да не будь рабства, не было бы и Рима! Она слышала, мудрецы считают, что рабство противно природе. Возможно. Но так заведено от века. Рабство делает несчастными всех, и рабов, и господ. Но без него не обойтись. Гладиатор и варвар, как он посмел дерзновенно замахнуться на миропорядок! Воистину, у него не рабья душа. Тем больше чести убить его.
